Прибегать к железу без крайней необходимости не подобает ни врачу, ни государственному мужу – это свидетельствует об их невежестве, а во втором случае к невежеству надо присоединить еще несправедливость и жестокость.[815]

Судьба (…) приводит в движение одно посредством другого, сближает вещи самые отдаленные и переплетает события, казалось бы, ничего общего друг с другом не имеющие, так что исход одного становится началом другого.[816]

Нет слов – позора дулжно избегать и стыдиться, незачем, однако, боязливо прислушиваться к любому порицанию – это свойство человека совестливого и мягкого, но не обладающего подлинным величием.[817]

Если заглянуть в будущее, ничто в настоящем не может считаться ни великим, ни малым.[818]

Страдание, (…) перегоревши, обращается в гнев.[819]

Начало победы – смелость.[820]

Как обыкновенно бывает при большой опасности, в трудных обстоятельствах, толпа ожидает спасения больше от чего-то противоречащего рассудку, чем от согласного с ним.[821]

Господство на море рождает демократию, а олигархией меньше тяготятся земледельцы.[822]

Зависть (…) радуется унижению выдающихся людей.[823]

Телесные качества и образ жизни атлета и солдата во всем различны (…): атлеты долгим сном, постоянной сытостью, установленными движениями и покоем стараются развивать крепость тела и сохранять ее, так как она подвержена переменам при малейшем нарушении равновесия и отступлении от обычного образа жизни; тело солдата, напротив, должно быть приучено к любым переменам и превратностям, прежде всего – способно легко переносить недостаток еды и сна.[824]

Искусство красноречия – это (…) умение в немногом выразить многое.[825]

Человек, не принимающий богатого подарка, богаче того, кто его делает.[826]

Беды делают характер желчным, обидчивым, вспыльчивым, а слух чересчур раздражительным (…). Осуждение промахов и неверных поступков кажется тогда насмешкой над несчастиями, а откровенные, прямые речи – знаком презрения. (…) Так же и государство, терпящее бедствие, слишком малодушно и, по слабости своей, слишком избалованно, чтобы вынести откровенные речи, хотя в них-то оно как раз больше всего и нуждается (…). Поэтому такое государство в высшей степени ненадежно: того, кто ему угождает, оно влечет к гибели вместе с собою, а того, кто не хочет ему угождать, обрекает на гибель еще раньше.[827]

После гибели Антигона [I], когда его убийцы стали притеснять и мучить народ, один фригийский крестьянин, копавший землю, на вопрос, что он делает, с горьким вздохом ответил: «Ищу Антигона», – подобные слова могли бы сказать (…) многие, вспоминая (…) умерших царей.[828]

Оружие и законы не уживаются друг с другом.[829]

«Грек!», «Ученый!» – самые обычные и распространенные среди римской черни бранные слова.[830]

Нет зверя свирепее человека, если к страстям его присоединяется власть.[831]

Успех возвышает даже мелкие от природы характеры.[832]

Чувствуя, что (…) его боятся и только ждут удобного случая, чтобы его умертвить, Эвмен сделал вид, что нуждается в деньгах, и занял большие суммы у тех, кто особенно сильно его ненавидел, чтобы эти люди (…) оставили мысли о покушении, спасая таким образом свои деньги. (…) В то время как другие ради собственного спасения дают деньги, он единственный обеспечил себе безопасность тем, что взял деньги в долг.[833]

Пожалуй, тот человек любит войну, кто ставит властолюбие выше собственной безопасности, но великий воин – тот, кто войной приобретает себе безопасность.[834]

[Эвмен] просил о милосердии врага, которому принадлежало только его тело, и тем самым отдал ему свою душу.[835]

Глядя в историю, словно в зеркало, я стараюсь изменить к лучшему собственную жизнь.[836]

Некий римлянин, разводясь с женой и слыша порицания друзей, которые твердили ему: «Разве она не целомудренна? Или не хороша собой? Или бесплодна?» – выставил вперед ногу, обутую в башмак (…), и сказал: «Разве он нехорош? Или стоптан? Но кто из вас знает, где он жмет мне ногу?»[837]

Правда необорима, если ее высказывают умело.

Правдивое дело, раз оно правильно изложено, несокрушимо.

Из самых диких жеребят выходят наилучшие лошади, только бы их как следует воспитать и выездить.

Непрестанно учась, к старости я прихожу.

Два основных достояния человеческой природы – это ум и рассуждения.

Речь политического деятеля не должна быть ни юношески пылкой, ни театральной, как речи парадных ораторов, плетущих гирлянды из изящных и увесистых слов… Основу его речей должна составлять честная откровенность, истинное достоинство, патриотическая искренность, предусмотрительность, разумное внимание и забота… Правда, что политическое красноречие, гораздо больше, чем судебное, допускает сентенции, исторические параллели, выдумки и образные выражения, умеренное и уместное употребление которых в особенности хорошо действует на слушателей.

Когда из мира уходит солнце, все омрачается, так же и беседа, лишенная дерзости, вся не на пользу.

Подчас не без пользы бывает заткнуть обидчику рот остроумной отповедью; такая отповедь должна быть краткой и не обнаруживать ни раздражения, ни ярости, но пусть она умеет со спокойной улыбкой немного укусить, возвращая удар: как стрелы отлетают от твердого предмета обратно к тому, кто их послал, так и оскорбление словно бы летит от умного и владеющего собой оратора назад и попадет в оскорбителя.