– Достаточно сказать, что главой прогрессистов был не кто иной, как уже упоминавшийся сегодня мистер Гейл Блитс.

– Не к ночи будь помянут! – эмоционально дополнил слова Макмиллана Уильям Петти.

– За нашей спиной он принялся обхаживать леди Морвен, как заправская сваха, предлагая ей женихов из своего списка. И что же делает эта мерзавка?!

– Две мерзавки, – поправил приятеля Макмиллан.

– В то время как одна леди Морвен, можно сказать, на наших глазах принимает предложение Джо Цореса, сына и наследника нашего друга Джейкоба, вторая отвечает согласием Нилу Баррену, французскому партнеру Гейла Блитса!

– Ну и как же хитроумные дамы предполагали выпутаться из щекотливой ситуации?

– Вот тут-то на сцене и появляется мистер Берч. Он вступает в сговор с обеими негодяйками, а заодно с Барреном и Блитсом. И на заседании Капитула, на котором должна быть оглашена помолвка нашей Королевы, нам в питье подмешивают какое-то зелье, и все мы радостными ослами наблюдаем, как перед нами этаким призраком отца Гамлета является старый Король, что-то там вещает про восстановление справедливости, а потом под ручку с женихами выплывают две совершенно одинаковые леди Морвен.

– М-да… И которая же из них оказалась настоящей?

– Ну, официально королевой Ордена признана невеста, а впоследствии жена Джо Цореса.

– Стало быть, ваша партия взяла верх?

– Не совсем так. У нас сразу же появились очень серьезные основания полагать, что женой Джо Цореса и действующей Королевой Ордена является эта австралийка Стеклер, а настоящая леди Морвен, взяв ее имя, сочеталась браком с мистером Барреном…

– А потом все ваши недруги собрались на маленьком острове, и тут бах! – и нет острова. Конечно, кое-кто уцелел, но все-таки… Очень кстати случилось это землетрясение, вы не находите? Или у вас особые отношения с Богом, или… – Экс-президент хитро посмотрел на собеседников.

– Тектоническими процессами мы пока управлять не научились, – с усмешкой ответил Макмиллан. – А когда научимся, то вряд ли выберем для испытаний бассейн Средиземного моря.

– Это понятно. Однако не понимаю, джентльмены, что же беспокоит вас теперь. Королева, кем бы она ни была, находится под вашим контролем, интриган Берч мертв, миссис Баррен – тоже…

– А вот это возвращает нас к тому тексту, с которого мы начали разговор.

– Это ее рука! – выпалил Петти.

– Чья?

– Ведьмы, что в воде не тонет, в огне не горит! Чертовой нашей Королевы!

– Видите ли, сэр, этот текст был отправлен с электронного адреса некоей весьма элитарной закрытой клиники. Поскольку там находится один пациент, который очень нас интересует, наши люди… э-э-э… перлюстрируют их корреспонденцию. В данном послании наше внимание поначалу привлек адресат – мистер Сьюард, доверенное лицо Нила Баррена, и лишь затем – само послание. В сопроводительной записке врач клиники сообщает, что его пациентке, некой миссис Хайден, страдающей тяжелой формой амнезии, прописан курс так называемой скриботерапии – восстановления памяти через литературное творчество. Страницы, написанные миссис Хайден, были переданы факсимильно, и наши люди не могли не обратить внимание на сходство почерка пациентки с хорошо знакомым нам почерком леди Морвен. Когда же мы установили обстоятельства, при которых пресловутая миссис Хайден утратила память и попала в эту клинику, у нас не осталось никаких сомнений – это она, наша бывшая Королева!

– Но из текста никак не следует, что память к ней вернулась.

– Не вернулась сейчас – вернется позже. Она явно на пути к выздоровлению.

– И что же в том плохого? Или вы опасаетесь, что, восстановив память, она начнет выбалтывать кому попало тайны Ордена или выкинет еще какую-нибудь глупость? Едва ли – написанный ею текст свидетельствует, что автор его если и не в твердой памяти, то уж точно в ясном уме…

– Вот это-то нас и настораживает.

– Бросьте! Какой ей смысл снова ввязываться в ваши игры, лишившись такого мощного покровителя, как Берч?

– Вот тут-то и зарыта собака! – Макмиллан хлопнул в ладоши. – Вы уверены, что центром всей интриги был именно Берч?

– Но вы же сами говорили…

– А вы резонно возразили, что Берч был лишь крепким служакой и что наша организация ему не по зубам… Мы убеждены, что за всеми его действиями стоял кто-то еще.

– Кто же?

– Имен мы называть не будем, скажем только, что после гибели Берча к его вдове, баронессе Менассе, зачастили необычные гости, и в их числе – лица, близкие к нынешней администрации Белого дома. Также замечены контакты безутешной вдовы с бывшим губернатором штата Теннеси и неким сенатором от штата Нью-Йорк. А если вспомнить, с каким рвением именно эти люди продавливали через Конгресс кандидатуру Берча на должность директора ФБР…

– А также, что именно они являются наиболее вероятными кандидатами от правящей партии на выборах 2000 года…

– И вы полагаете?.. – В глазах экс-президента блеснул хищный огонек.

– Убеждены! Они заигрались! Пришло время вновь переключить клапаны. – Макмиллан встал, откашлялся. – И поэтому, мистер президент, мы уполномочены от лица нашей организации предложить вам нашу полную и всестороннюю поддержку в грядущих политических баталиях.

– Мне? – Экс-президент улыбнулся. – Спасибо, конечно, но я немного староват, чтобы повторить трюк президента Кливленда, единственного, как вы помните, президента нашей страны, сумевшего вернуться в Белый дом после четырехлетнего перерыва.

– Вообще-то мы имели в виду не вас лично… – смущенно пробормотал Петти.

– Тогда кого же?

– Вашего ближайшего родственника, сэр. Чтобы, как говорится, яблочко от яблони…

– Что?! Джорджа-младшего? – Экс-президент поджал побелевшие губы. – Если это шутка, господа, то шутка жестокая… Вы же знаете – родовая травма… И в детстве мальчик несколько раз неудачно падал с лошади… А потом – алкоголь, наркотики…

– Спокойствие, мистер президент, только спокойствие, – невольно процитировал Карлсона Макмиллан. – Поживите с этой мыслью недельку-другую, и я уверен – она перестанет казаться шуткой…

Приближался час визита к доктору Робертсу, и тоска охватывала миссис Хайден все сильнее. Она судорожно искала ту броню, которой могла бы прикрываться во время этих внешне ни к чему не обязывающих, но почему-то страшно унижавших все ее существо бесед. Ах, как хорошо могла бы она отгородиться от его серых бесстрастных глаз своей памятью, своим прошлым, какой-нибудь, хотя бы и самой крошечной, но своей тайной! А сейчас она чувствует себя препарируемой улиткой, с которой сорвали раковину. И закрыться здесь можно только тайной. Взгляд ее снова скользнул по старинной, видневшейся в отдалении стене, приобретшей благородство благодаря времени и постоянно дувшим наверху ветрам. Побег!

Эта мысль еще ни разу не приходила ей в голову. Пространства за пределами налаженного быта пансиона еще не существовало для ее слабого, хрупкого, едва ожившего «я». Но в то же время здесь все вокруг только и говорили, что о существовании какого-то иного мира или миров, не ограниченных этим замкнутым пространством. И теперь возможность увидеть то, что скрывали от нее эти стены, проверить себя чужим миром и попытаться через этот прорыв в иное добраться до самой себя, вернуть утраченное показалась миссис Хайден едва ли не единственным ее спасением.

О, пусть она не обладает знанием, даваемым опытом, – у нее есть первобытная хитрость и инстинкт животного. Она не будет торопиться, она все узнает, вынюхает, выслушает, запутает, обманет, соблазнит… У нее нет памяти – но есть воля.

Миссис Хайден спрыгнула с кровати, подошла к высокому узкому зеркалу и сбросила шелковую пижаму. Амальгама отразила гибкую сорокалетнюю женщину, как-то враз похорошевшую, почти красавицу. Ах, если бы не этот странный легкий налет незавершенности не только в лице, но и в теле. Казалось, она действительно собрана из кусочков, еще не до конца привыкших друг к другу. Должно быть, именно это и мешает ей вспыхнуть цельной, подлинно выстраданной красотой женщины ее лет.