Поев, я прошел наверх, в гостиную моей матушки, и застал там обеих женщин за оживленной беседой. Эта сцена меня растрогала. Луи после еды заснул на длинной скамье с высокой спинкой, а матушка нежно держала его за руку. Грейс Ричардсон выглядела даже более спокойной, чем в обществе моего дяди. Я остановился в дверях и принес свои извинения за то, что нарушил их уединение. Когда мы вернулись, обе они приветствовали друг друга с такой теплотой, будто встретились старинные друзья. Солнце заливало гостиную мягким светом, золотя все вокруг своими лучами.

Появилась в дверях Клара Тейлор со стопкой белья и увела Грейс Ричардсон вверх по лестнице. Матушка кивком предложила мне сесть.

– Грейс нужно принять ванну. И выспаться, – прошептала она.

Я был поражен ее фамильярностью. «Грейс» – так она сказала?! Обычно матушка соблюдала дистанцию, держа людей на расстоянии вытянутой руки. Но – «Грейс»?!

Это породило в моей голове множество вопросов, но не менее и надежд на то, что привязанность матушки к ее новой молодой знакомой принесет пользу и мне. Я подумал было сказать о том, как отличается наша гостья от тех расчетливых девиц, что приезжали к нам познакомиться с матушкой, но в этот момент она сама так или иначе взяла все наши дела в свои руки.

Говорила она очень тихо.

– Я так понимаю, что ты решил отправиться в плавание. Тогда нам нужно определить наши планы.

Я начал ей возражать, объясняя, что никто ведь не сказал прямо, что это должно случиться, но она не стала слушать.

– Это верное решение, и я полагаю, что судно, команда которого подобрана по приказу твоего дяди, – вполне надежный корабль. И Грейс должна отправиться с тобой, ты это понимаешь?

– Нет, матушка, – прошептал я. – Она не должна!

Она не обратила на мои слова никакого внимания.

– Грейс сознает, что ей неизвестно, что она там обнаружит, но она – отважная женщина.

– Матушка! Тейт вряд ли весомая причина для того, чтобы кто-то вообще возвращался на этот злосчастный остров. Не говоря уже о молодой женщине с маленьким сыном. Она должна остаться!

– А я убеждена, что все вы благополучно вернетесь домой.

Я почувствовал, как во мне волной поднимается гнев, и с трудом удержался, чтобы не повысить голос.

– Матушка, зачем вы поощряете это? Это опасно! И ее резоны так неубедительны! Впрочем, меня-то в них так и не посвятили.

Матушка не слушала.

– Ш-ш-ш! Тебе следует также помнить, Джим, что драгоценный клад серебра в слитках все еще находится на острове. Случись тебе снова обрести его, не станет ли это истинной наградой Грейс за все, что ей пришлось пережить? И это серебро поможет оплатить ваше путешествие. И как удачно, что именно тебе предназначено его снова отыскать!

– Матушка! Джозеф Тейт был пиратом!

– Многим прекрасным женщинам приходилось встречать в своей жизни людей необычных.

– Необычных? Он же разбойник! Зверь! К тому же, матушка, она желает, чтобы я это сделал, но ничего мне не говорит!

– То, что ей трудно говорить о нем откровенно, еще не значит, что она лжет!

– Но, матушка…

– Говори потише, Джим. Теперь она многое узнала о жизни и жаждет навсегда освободиться от этого страха.

– Но, матушка, что же породило этот страх? Отчего могущественные люди стремятся лишить ее жизни?

– К тому же она обладает весьма достойными качествами. И не в последнюю очередь – глубокими чувствами к сыну. – Тут она указала на спящего мальчика. – Нам не следует его будить, – прошептала она. И, как всегда, сознавая необходимость удачно сменить тему, предупредила: – Дети могут воспринимать разные вещи даже во сне.

Я хорошо знал, что, когда матушка в таком настроении, нет смысла настаивать. Чуть ли не в бешенстве я вышел из комнаты, размышляя о том, что все это вовсе не похоже на мою мать, так горько рыдавшую, когда я впервые отправлялся в плавание столько лет тому назад.

Спускаясь вниз по лестнице, я увидел в окно гостиницы лицо, столь же приятное мне, как лицо адмирала Бенбоу на нашей вывеске.

– Услышал, ты здесь, проезжал мимо, решил, пригляжу за всем тут. Те чертовы негодяи ускакали сломя голову.

Сквайр Трелони не способен открыто признать, что тревожится о ком-то, и все же немногие могут сравниться с ним в доброте. Мы стояли в ярком свете солнца у окна, дивясь пулевым отверстиям там, где в ставню палили мушкеты. Сквайр, естественно, хотел услышать от меня новые сведения, и смеялся от всей души хитроумному плану моего дядюшки.

Удивительно, но он не задавал никаких вопросов по поводу предполагаемого путешествия на Остров Сокровищ.

– Всякое дело требует своего завершения. Мы с Ливси всегда так говорим.

– Можно ли надеяться уговорить вас участвовать, сэр?

Он так долго медлил с ответом, что я уже хотел задать этот вопрос снова, думая, что он не расслышал. Устремив взгляд в сторону моря (я знал, как он любит этот вид), он ответил:

– Нет, Джим. Я не поеду с вами.

Я сделал попытку его уговорить, но он снова отказался:

– Это было бы опрометчиво. Мне не советуют предпринимать ничего, требующего таких усилий.

Я не мог скрыть огорчения.

– Но вы выглядите вполне здоровым…

Он не дал мне договорить.

– Послушай. Судовой врач. Вам очень нужен. Ливси не сможет плыть с вами. Ты сам знаешь, почему. Не может даже повидаться с тобой, не должен знать, что ты тут, иначе ему придется тебя арестовать. Улавливаешь, о чем я? В любом случае он должен быть на месте, чтобы управиться с этим подлецом – Молт-как-его-там. Ну так вот, мой кузен, Джеффериз. Как раз сейчас у меня гостит. Живой малый, много меня моложе. Отличный врач – так Ливси говорит. Вполне готов к приключениям: недавно разбогател, места себе от безделья не находит.

Я не отвечал. Сквайр Трелони почувствовал, что мне и слышать об этом человеке неприятно. А я спросил:

– Сэр, вы уверены, что не сможете поехать?

Он резко меня оборвал:

– Эти болота! Этот адский остров! Команде медицина нужна. – Он собрался уходить. – Пришлю Джеффериза к вам завтра. – Сквайр помолчал, все еще глядя на далекие волны. – Есть еще кое-кто, кого тебе надо взять с собой, – его вдруг разобрал смех.

Минуты две я пытался отгадать, что он имеет в виду, а затем тоже рассмеялся, поняв, о чем – или, скорее, о ком – он говорит.

– Ах, да! – произнес я.

– Как раз то, что надо. Перца в нем хватает! – ухмыльнулся сквайр. Нам обоим понравилась эта шутка. – Остров знает, как свои пять пальцев. Пари держу, что даже лучше, чем те трое разбойников, которых мы там оставили.

Человек, о котором мы говорили, был Бен Ганн: у него, я думаю, могло быть лишь одно достойное дело в жизни – быть проводником по Острову Сокровищ. Он был оставлен там в полном одиночестве первой шайкой пиратов, тех, что спрятали там клад. Наше прибытие на остров его освободило, и не только от этого грозящего болезнями обиталища, но и от вечного страха, что Флинт, Билли Боне, или Пью, или другие давние и пугающие призраки острова вдруг явятся за его душой.

Когда мы вернулись в Англию, Бен промотал свою долю сокровищ за девятнадцать дней – часть роздал, остальное проиграл в карты. На двадцатый день явился ко мне за помощью. Сквайр Трелони нашел ему работу – привратником в поместье одного из своих кузенов. Там бедняга Бен чувствовал себя словно под арестом и часто попадал в беду. Как ни странно, все его любили, хотя он так или иначе досаждал всем, кто имел с ним дело.

Я пообещал сквайру, что разыщу Бена в тот же день. Сквайр становится неловок, когда его обуревают чувства. Он уехал, не попрощавшись. Неужели он опасается, что больше никогда меня не увидит? Мне было неприятно слышать, что здоровье его пошатнулось. Я грустно смотрел ему вслед, пока лошадь и всадник не скрылись из глаз. С ним исчезло ощущение защищенности, которое я испытывал при нем всю свою жизнь.

Чтобы избавиться от волнения, я тотчас же отправился разыскивать Бена Ганна. Поместье, где он служил привратником, от нас примерно в часе езды, в самой красивой части нашего графства. Я ехал неширокими дорогами, густо заросшими по краям цветами.