Рогге дал приказ быть готовыми к любому развитию ситуации.

Не успел он этого сделать, как крейсер – это был тяжёлый крейсер «Девоншир», имевший на вооружении восемь восьмидюймовых и десять четырехдюймовых орудий, – открыл огонь. Крейсер находился на дистанции около одиннадцати миль от «Атлантиса», и на такой дистанции орудия «Атлантиса» были бесполезны. «Девоншир» исчез на полном ходу за горизонтом. Рогге последовал за ним, изо всех сил стараясь уменьшить дистанцию, но «Девоншир», несомненно, помня, как вспомогательный крейсер «Корморан» расстрелял крейсер «Сидней», держался вне досягаемости орудий «Атлантиса».

На борту «Атлантиса» все надеялись и молились только за то, что «U-126», даже без части офицеров, сможет вступить в бой.

Третий залп «Девоншира» пришёлся в цель, он разнёс носовую часть «Атлантиса», которая загорелась.

Но Рогге не сдавался.

Новые снаряды обрушились на «Атлантис». Был разнесён в клочья левый борт.

– Безнадёжная ситуация, – произнёс Бауэр.

Рогге согласился с ним. Никакой обман и увёртки – самое сильное оружие «Атлантиса» – уже не помогут.

Рогге отдал приказ команде покинуть корабль.

Прежде чем предоставить себя воле волн, команда сделала всё, чтобы корабль не пережил её.

«Атлантис» затонул быстро.

«Девоншир» исчез и больше не появлялся.

Семь часов спасшиеся дрейфовали под жарким экваториальным солнцем. В большинстве своём они были едва прикрыты одеждой. Где же, недоумевали люди, подводная лодка? Палящие лучи солнца доставляли больше мук, чем даже жажда.

А «U-126» в напрасной попытке приблизиться к британскому крейсеру, чтобы атаковать его, потеряла из виду спасающихся.

Внезапно над Южной Атлантикой раздался крик радости, вырвавшийся из многих десятков глоток: море вспенилось, и, стряхивая с себя воду, на поверхности появилась «U-126», довольно близко к одной из спасательных шлюпок. Бауэр поспешил снова взять командование лодкой в свои руки и дал радиограмму в штаб, прося о помощи.

Он взял спасшихся на верхнюю палубу – человек, может быть, двести. Они стояли вплотную друг к другу, как селёдки в бочке, не имея возможности пошевелиться, а мысль о том, что крейсер может вернуться, отнюдь не поднимала настроение. Все понимали масштаб несчастья, произошедшего с ними.

Знал ли «Девоншир» о присутствии лодки? Наверняка знал, иначе он вернулся бы за спасшимися.

Остальные члены команды «Атлантиса» оставались в шлюпках и на плотах, которые «U-126» взяла на буксир. В каждой шлюпке было человек по 120 – гораздо больше того, на что они были рассчитаны.

Но никто и не думал сетовать.

На лодке все каюты были заполнены ранеными. Офицеры и старшины спали на палубе. Рогге и Бауэр разделили воду и продовольствие. Они понимали, что им предстоит долгая дорога. Десять дней буксирования, надеялись они, хватит им для того, чтобы добраться до южноамериканского порта Пернамбуко.

Расчётный рацион на человека состоял из пригоршни овощей, кусочка мяса и чайной ложки воды. Дни были обжигающе жаркими, а ночи холодными.

С базы пришло приятное сообщение: всем надводным кораблям и подводным лодкам в этом районе дано указание поспешить на помощь. Это успокаивало и вселяло надежду. Но знает ли штаб точное местоположение всех этих кораблей? Ведь своё радио те использовали только в случае острой необходимости или чрезвычайной ситуации.

Но через пять дней после катастрофы к ним подошёл германский надводный корабль. Это был вспомогательный корабль «Питон», который участвовал в боевых действиях германских военных кораблей. Но никакие уговоры старших офицеров не смогли убедить Бауэра нанести визит на борт «Питона». Он собирался как можно скорее отправиться в свой район…

Но капризная судьба ещё не раскрыла всех своих припрятанных карт, причём самых неприятных. Случившееся далее оказалось, по своей природе, цепной реакцией.

Мертен («U-68»), который подходил к «Атлантису» за несколько дней до Бауэра, чтобы дать членам своей команды немного поразмять ноги, получил из штаб-квартиры подводного флота сигнал SOS. По пути к месту катастрофы он слышал по радио, что Бауэр буксирует спасённых членов команды «Атлантиса» на шлюпках в Южную Америку. Вскоре после этого он получил другую радиограмму: «Питон» взял на борт спасённую команду. Лодки, которые оказались рядом с «Питоном», не могли не воспользоваться случаем, чтобы пополнить на «Питоне» свои запасы, прежде чем последний направится домой.

Мертену не требовалось двух приглашений. Больше топлива означало больше дней в море и больше шансов на успех.

По пути к рандеву Мертен попал в густой жёлтый туман. Гризе, его штурман, чувствовал себя в такой обстановке, как крот, вслепую пробивающий себе дорогу в земле. И в таких условиях они не только нашли назначенное место, но и пришли туда раньше времени. Мертен рассыпался в похвалах своему штурману.

А Гризе улыбнулся:

– В ясную погоду любой выведет.

Любому было понятно, он прозрачно намекал на самого командира. Мертен с улыбкой принял намёк. Главное, что он знал: если проводка корабля находится в руках Гризе, то она находится не просто в хороших руках, а в отличных.

Вторая лодка, которой было приказано прибыть на рандеву с «Питоном», ещё не пришла. Мертена это вполне устраивало, и он сразу занялся пополнением запасов. Он принял топлива больше, чем ему нужно было – зачем, он и сам не мог бы объяснить. И тем не менее он так сделал. У него было то, что характеризует великих командиров – чувство надвигающейся опасности. На следующее утро пришла и вторая лодка и пришвартовалась у кормы корабля снабжения.

– Я бы на твоём месте поторопился, – крикнул Мертен командиру другой лодки.

Тот беззаботно махнул ему в ответ рукой.

А Мертен тем временем подгонял своих людей:

– Быстрее, ребята, быстрее. Надо поскорее загрузить эти торпеды и задраить люк.

Работа эта была на самом деле тяжёлая – перегрузить в условиях изнуряющей жары тяжёлые торпеды в покачивающуюся на волне лодку.

Мертен занял своё место на мостике, рядом с ним находился Гризе. Оба молчали и то и дело поднимали к глазам бинокли и оглядывали горизонт. Со стороны казалось, что именно они занимаются важным делом, а не те, кто обливается потом там внизу. Но у Мертена были свои соображения.

Внезапно он напрягся, Гризе тоже. В этот же момент на «Питоне» раздался сигнал боевой тревоги.

– Отдать швартовы! – закричал Мертен.

Тут же заработали винты «Питона».

Над горизонтом показались три трубы.

Спасшимся членам команды «Атлантиса» не надо было рассказывать, что за корабль идёт на них.

Это был снова «Девоншир».

Предательство? Но где? На базе? Откуда британцы узнали и об этом тайном рандеву? Случайность? У её величества случайности длинные руки, но не настолько же…

На лодке Мертена ситуация сложилась так, что волосы вставали дыбом. Все люки были отдраены, часть команды находилась на вспомогательных плотах, и нужно было поскорее вернуть их на борт. Верхнюю палубу максимально быстро приготовили к погружению. В центральном посту механик отчаянно пытался прикинуть, как привести дифферент лодки в соответствие с принятым грузом.

А тем временем уже весь «Девоншир» обозначился над горизонтом, Он приближался полным ходом. Командир «Питона» стал уходить. Он хотел сделать так, чтобы подводные лодки оказались между ним и крейсером, в надежде, что они отвлекут на себя все внимание крейсера, тем более, что они только собирались погружаться. Это был очень хитрый манёвр старой лисы – командира «Питона».

Несмотря на неудифферентованную лодку, Мертен скомандовал срочное погружение. Как она погружалась – это было нечто ужасное. Хотя Мертен поставил на горизонтальные рули лучших специалистов и хотя механик сам отдавал приказы, «U-68» никак не хотела подчиняться командам. Она танцевала, как балерина, и никакими манипуляциями не давала поставить себя на ровный киль.

Довольно долго они так барахтались в воде. Каждый раз, когда на несколько мгновений перископ поднимался над водой, Мертену удавалось составить себе картину происходящего. Британский крейсер занялся своим привычным разрушительным делом, а он, Мертен, оставался беспомощным, бессильным и неспособным атаковать крейсер.