Как будто никуда и не улетал с Земли! Самый обычный космопорт.

«Ну и какого, собственно, черта? — сказал он себе. — А ну-ка хватит!»

Ты столько себе понавоображал — как же, вернуться на Даркоувер! — что даже выйди встречать тебя весь город, торжественной процессией и с фанфарами, тебе все равно показалось бы мало.

Он отступил, освобождая проход группе офицеров Военно-Космических Сил — высоких, как на подбор, в черной коже, с бластерами, таящими угрозу в уютно пристроившихся у пояса кобурах, и с ослепительно сверкающими на рукавах звездами. Солнце маячило почти точно в зените, огромное, красно-оранжевое, и высоко в прозрачном небе висели невесомые облачка с изрезанными пламенеющими краями. Пилообразная горная цепь за космопортом отбрасывала на Торговый город тень, но пики купались в угрюмом свете. Обшаривая взглядом горизонт, пытаясь выудить из памяти знакомые ориентиры, Кервин налетел на грузовой контейнер, и добродушный голос поинтересовался из шлюза:

— Ты что, Рыжий, на звезды загляделся, что ли?

Дабы снова оказаться в космопорте, Кервину потребовалось усилие чуть ли не физическое.

— Звезды у меня вот уже где. — Он наглядно продемонстрировал, где именно у него звезды. — Я думал, какой тут приятный воздух…

— Единственное утешение, — ухмыльнулся его собеседник. — Помнится, служил я как-то на планете, где в воздухе была чертова уйма серы. Полезно для-здоровья, говорили врачи; но всю дорогу было железное ощущение, что меня просто взяли и закидали тухлыми яйцами.

Он спрыгнул вниз, на бетон, к Кервину.

— Ну и как оно, вернуться домой? — поинтересовался он.

— Не знаю еще, — отозвался Кервин, глядя на собеседника едва ли не с привязанностью. Джонни Эллерс был невысок, коренаст и уже начинал лысеть; на рукаве его черного кожаного мундира Космофлота ослепительно пестрели две дюжины звезд — по одной за каждую планету, где он служил. Для Кервина, который пока мог похвастаться только двумя звездами, Эллерс был воистину ходячей энциклопедией; казалось, тот знает все на свете, и ничто уже не способно его удивить.

— Пошли, пошли, нечего тут торчать, — сказал Эллерс.

Тем временем портовые техники со всех сторон облепили уже «Корону юга» и принялись готовить к старту. Благоприятная орбита должна была открыться через несколько часов и не собиралась никого ждать, Космопорт запрудили грузовые трейлеры, самоходные топливные цистерны; сновали подсобные рабочие, гудела разнообразная техника, на полусотне языков и диалектов выкрикивались команды. Кервин огляделся, пытаясь сориентироваться. За воротами космопорта высилось здание Имперской Миссии, за ним начинался Торговый город; и дальше — Даркоувер. Кервина кольнуло жгучее желание рвануться туда, очертя голову, но он вовремя опомнился и вместе с Эллерсом пристроился в хвост успевшей образоваться на КПП очереди. Он поставил отпечаток большого пальца, подписал форму, удостоверяющую, что он действительно тот, за кого себя выдает, и получил местное удостоверение личности.

— Куда теперь? — поинтересовался Эллерс.

— Не знаю, — медленно проговорил Кервин. — Наверно, для начала надо бы явиться в Миссию за назначением.

Каких-то четких планов у него еще не оформилось; но тащиться в кильватере у Эллерса ему точно не хотелось. Тот, конечно, душа-человек; но свидеться после долгой разлуки с родной планетой Кервин предпочел бы один на один.

— В Миссию?! — чуть не поперхнулся Эллерс. — Ты что, спятил? Хуже какого-нибудь кадета, честное слово! До сих пор, что ли, не в себе от радости, что в большой космос вырвался? Перебьются как-нибудь бюрократы здешние и до завтра. А на сегодняшний вечер… — Он широким жестом обвел портовый забор и то, что скрывалось за ним. — Вино, женщины и песни, порядок произвольный.

Кервин замялся, и Эллерс усилил нажим.

— Пошли! Я знаю Торговый город, как свои пять пальцев. Тебе не мешало бы приодеться по здешней погоде — а я знаю все рынки. А то вздумаешь еще, чего доброго, отовариваться в каких-нибудь забегаловках для туристов — сам не заметишь, как просадишь жалованье за полгода.

Что правда, то правда. Несмотря на название, Большие Корабли были не настолько грузоподъемны, чтобы перевозить запасы одежды и прочий личный скарб. Гораздо дешевле обходилось, улетая с планеты, избавиться ото всего, что успело скопиться, а по прибытии на новое место службы экипироваться с поправкой уже на местную специфику — чем тащить все за собой и платить за избыточный вес. В итоге, на всех планетах Земной Империи космопорт постепенно окружался кольцом всевозможных магазинов и лавочек — хороших, плохих и более или менее сносных, от центров фирменной моды до филиалов блошиного рынка.

— И еще: я знаю все до единого здешние злачные места. Если ты не пробовал даркованского шаллана, Рыжий, то считай, что и не жил. Знаешь, в горах об этом зелье рассказывают всякие странные вещи, особенно, как оно действует на женщин. Помнится, как-то…

Кервин оставил всякие попытки проявления инициативы и поплелся за Эллерсом; болтовня того свернула на хорошо знакомую колею, и Кервин слушал вполуха. Послушать Эллерса — так у него было столько женщин на стольких мирах, что удивительно, как в промежутках ему удавалось выбираться в космос. В героинях его историй могла оказаться, например, сирианская птицедева, с огромными голубыми крыльями и очень пушистая; или принцесса с Арктура-4, окруженная целым сонмом камеристок, сросшихся с ней волоконцами псевдоплоти, и так до самой ее смерти.

За воротами космопорта открывалась огромная площадь, в центре которой высился памятник на внушительном ступенчатом постаменте. За памятником был разбит небольшой парк; на ветру трепетала фиолетовая листва. При взгляде на деревья к горлу Кервина подступил ком.

Когда-то он знал эти места довольно неплохо. С того времени Торговый город разросся — и одновременно съежился. Нависающий над площадью небоскреб Имперской Миссии, когда-то вызывавший благоговейный восторг, теперь был просто высоким зданием. Зато кольцо лавочек и магазинов вокруг площади заметно расширилось. И монументального отеля «Небесная гавань» со сверкающим неоновыми огнями фасадом Кервин что-то не припоминал. Воспоминания нахлынули волной, и отсортировать, что к чему, было крайне непросто.

Они пересекли площадь и свернули на улицу, вымощенную каменными блоками столь чудовищного размера, что при попытке представить, кто мог бы ворочать этими гигантскими плитами, отказывало воображение. На улице было тихо и пусто; скорее всего, подумал Кервин, большинство землян отправились посмотреть, как сядет и взлетит «Корона юга», а для даркован пока слишком рано. Настоящий же город был еще не слышен и не виден. Кервин снова вздохнул и последовал за Эллерсом в обход длинного ряда припортовых лавочек.

— Вот здесь, — заявил наконец Эллерс, — можно отыскать для тебя что-нибудь подходящее.

Это была типичная даркованская лавочка: развал занимал пол-улицы, и практически невозможно было отличить, где кончается выставленный на продажу товар и начинается имущество владельца. Разве что для удобства землян некоторая часть товара была извлечена из общей кучи и разложена по столам и полкам, Они миновали широкий арочный проем, и ноздри Кервина раздулись, уловив знакомый запах ароматизированного дыма, пропитывающий любое даркованское жилище, от трущобы до дворца. В Приюте Астронавта этих благовоний не употребляли (по крайней мере, официально), но от даркованского персонала, от воспитательниц и нянечек часто веяло этим густым смолистым ароматом, впитавшимся в волосы и одежды. Эллерс наморщил нос; Кервин улыбнулся.

Владелец лавки, невысокий и сморщенный, в желтой рубашке и напоминающих бриджи штанах, обернулся и пробормотал дежурное приветствие: «С'дайз шайа» (Безмерно польщен).

— З'пар серву, — автоматически пробормотал в ответ Кервин, и Эллерс недоуменно воззрился на него.

— А я и не думал, что ты болтаешь на их жаргоне! Ты же говорил, тебя отправили отсюда еще ребенком.