— У меня встреча была на Гранитной улице.

— С кем?

— Вам фамилии нужны?

— Не умничай! — Дознаватель начал злиться.

— Я не умничаю. Просто спросил.

— Вопросы здесь задаю я, — грозно предупредил Яичко.

— Я встречался с партнером по бизнесу и его водителем. Завтра мы должны отправиться на Украину за товаром. Вот и обсуждали последние детали...

Капитан прищурился.

Было видно невооруженным глазом, что информация его заинтересовала.

Товар — это деньги. Подготовка к поездке за товаром означает, что собрана достаточно крупная сумма. И эта самая сумма может быть отдана за прекращение уголовного дела в отношении сидящего перед дознавателем бизнесмена.

Просто и изящно.

Так происходит сплошь и рядом, как только одна из сторон произносит волшебное слово.

— Что за товар?

— Одежда.

— Угу, — Яичко сделал пометку на листке. — Твои партнеры сейчас где?

— Поехали готовить машины...

Машины — это множественное число. Значит, денег не мало.

— Куда?

— На какую то автобазу возле Парнаса.

Искать автобазу на Парнасе бесперспективно. Там их десятки, и две трети принадлежат частным лицам.

— По тебе не скажешь, что ты коммерсант, — внешне небрежно заявил капитан.

«По тебе тоже, что ты страж порядка. Скорее, алкоголик со стажем...»

— Но это мало что меняет, — продолжил Яичко, — подозрения в совершении тяжкого преступления остаются.

— Но я же вам объяснил...

— Мало ли, что ты объяснил. Есть свидетели... Да, кстати, — дознаватель осторожно достал из ящика стола прозрачный пакетик и разгладил его ладонью, — ты прокололся...

— Не понял...

— Щас поймешь. — Кожа на лбу у Яичко собралась в складки. — Коммерсант, говоришь? Вот и приплыл.

«Это что то новенькое...»

— Склад в Горской знаешь?

— Какой еще склад?

— Два бис, — капитан торжествующе улыбнулся и постучал согнутым пальцем по пакетику, внутри которого белела какая то бумажка. Это мы обнаружили у убитого в руке.

— Ну и что? Я в Горской в жизни не бывал и никакого склада там не знаю...

«У Азада не было с собой никаких записей! Откуда?..»

— Ой ли?

— Да говорю вам, не знаю я никакого склада! И мужика убитого в первый раз в жизни видел!

— Ну ну! — хмыкнул дознаватель. — Это мы еще посмотрим.

— Послушайте, — Рокотов наклонился поближе к капитану, — есть же экспертиза. На рукоятке ножа должны быть отпечатки. Сравните их с моими, и все дела...

— Самый умный, да? — Яичко извлек кожаные перчатки и помахал ими перед лицом у задержанного. — На рукоятке отпечатков нет. И ты знаешь почему.

— Но на мне не было перчаток, — Влад пожал плечами.

— Верно, на тебе не было. Но они были в кабинке рядом...

— Это тоже проверяется. Есть одорологическая[40]экспертиза. Насколько мне известно, в милиции она проводится.

— Что то ты больно подкованный, — протянул дознаватель, — не иначе заранее готовился.

— Да ни к чему я не готовился! — Рокотов сыграл раздражение. — О методах производства экспертизы во всех детективах пишут. Не секрет...

— В детективах многого не пишут, — угрожающе прогудел коллега дознавателя, подсаживаясь поближе к столу.

Компьютерная игра закончилась полной победой машинного разума над интеллектом милиционера, и тому необходимо было сбросить напряжение.

«Ага! В детективах менты себя так не ведут... Там они умные и рассудительные. И во время работы не пьют. Стараются изобличить истинного убийцу, а не наезжают на первого попавшегося...»

— Значит, так, — второй милиционер был настроен решительно, — или ты сам все расскажешь, или пеняй на себя...

В коридоре загомонили и громко захохотали.

Рокотов получил чувствительный тычок в бок.

В приоткрытую дверь просунулась голова.

— Ну, вы идете?

— А, Гена! — обрадовался Яичко. — Ты вовремя! Вот гражданин упорствует...

В кабинет ввалился худощавый мужчина с длинными, как у орангутанга, руками.

Из коридора послышались удаляющиеся голоса.

Влад использовал секундную паузу и прислушался. Хлопнула входная дверь, и компания галдящих оперов выбралась на улицу.

— Этот? — презрительно осведомился Гена.

— Ну! — Яичко победно улыбнулся. Вошедший подошел поближе.

— На злодея не похож.

— Убивец, — пояснил коллега дознавателя и смазал Рокотова открытой ладонью по уху. — Посадил человека на пику и теперь пошел в отказку.

Судя по поведению троицы, этот спектакль они разыгрывали не в первый раз.

Влад сделал вид, что ему очень больно и затряс головой.

Мирные переговоры кончились.

— Упрямый? — поинтересовался Гена и с хрустом размял пальцы.

— Не то слово.

— Что вы себе позволяете? — Рокотов решил подать голос.

— Сейчас узнаешь! — пообещал Яичко и вышел из за стола.

Влад прижался лопатками к спинке стула и напряг мышцы правой ноги, готовясь оттолкнуться.

— Да что вы от меня хотите?!

— А ты нам спой, как человека мочканул! — предложил Гена.

— Как спеть? — «испугался» биолог.

— Громко! — рявкнул разошедшийся Яичко.

Рокотов набрал в грудь воздух и заорал:

— Mama a! Just killed a man!

Put a gun against his head,

Pulled the trigger — now he's head...

Mama a a! Life is just begun...[41]

Так, что ли?

Милиционеры застыли в изумлении. Слуха и голоса Владислав был лишен напрочь. Если бы Фредди Меркьюри услышал подобное исполнение своей песни, то умер бы не от СПИДа, а от ужаса. Особенно после того, как до его ушей долетело бы произнесенное Владиславом слово «мама», которое прозвучало как «мямя».

Первым пришел в себя Гена и широко замахнулся на обнаглевшего «певца», намереваясь хорошенько приложить ему кулаком в лоб.

Готовый к атаке Рокотов оттолкнулся ногой и вместе со стулом завалился назад...

От гулкого удара в межэтажное перекрытие закачалась трехрожковая люстра.

— Сильно они его, — сказал один из патрульных, посмотрев на потолок.

— С убийцами по другому нельзя, — заявил прапорщик, разливая драгоценную влагу по стаканам.

На втором этаже что то прокатилось по полу, раздался визг и новый мощный удар.

— Ого! — сержант с лошадиным лицом поднял голову вверх и прислушался.

— А то! — Дежурный закончил свой нелегкий труд и удовлетворенно осмотрел разложенные на газете припасы — хлеб, лук и колбасу. — Небось, Генка Подопригора развлекается.

— А они его не убьют? — с опаской спросил молоденький рядовой, отслуживший в милиции только две недели.

— Не беспокойся...

— Убьют — похоронят! — заржал сержант.

Наверху кто то забубнил, изредка прерываемый вопросами собеседника. Слов было не разобрать, но, судя по тону, допрашиваемый изливал душу и каялся во всех смертных грехах.

— Пошло на лад дело! — Прапорщик поднял стакан. — Ну, за нас!

— За ментовскую дружбу! — поддержал сержант.

На втором этаже хлопнула дверь кабинета, и наступила тишина.

— Надо Генке налить, — озаботился дежурный, — устал человек...

Спустя десять секунд дверь в дежурку распахнулась, сержант привстал, намереваясь поприветствовать приятеля, протянул руку и отлетел вбок от удара ребром стопы.

Президент Соединенных Штатов Америки легонько хлопнул Сэма Бергера по плечу и указал на тростниковое кресло, стоящее спиной к лужайке перед Белым Домом.

Советник по национальной безопасности уместил свой пухлый зад на узком сиденье, принял из рук стюарда филиппинца в форме морской пехоты стакан чая со льдом и расправил плечи, разминая ноющую с самого утра спину.

— Как вам последние вести с Балкан? — весело спросил Президент.

Бергер поморщился. Сообщение Хашима Тачи об успешной операции албанского добровольческого батальона против сербского спецназа его не вдохновляло. Более того, советник подозревал мистификацию. Слишком уж победно выглядели реляции о разгроме двух полков хорошо подготовленных «зеленых беретов». Особенно силами трех сотен неопытных иностранных добровольцев.