– Почему вы запнулись, когда говорили, что заметили двух младших дизайнеров у чайного автомата?

Элин заморгала. Она растерялась по двум причинам. Во-первых, уже зная, что она видела Вивиан и Айана у чайного автомата, а значит, решила, что отдел окажется пустым, итальянец вновь возвращался к этому вопросу! Во-вторых, итальянец, по всей вероятности, не уволит ее, пока не выяснит все, что ему нужно.

– Итак, мисс Толбот? – настаивал он, видя, что она медлит с ответом.

Его требовательный тон вызвал у нее раздражение.

– Видите ли, – проговорила она, начиная ненавидеть этого человека, – я шла в отдел художественного конструирования и, когда увидела Вивиан и Айана, сообразила, что Хью Баррелл там, возможно, один.

– Вы не хотели встречаться с ним наедине? – сделал вывод Максимилиан Дзапелли. – Он… вы боитесь его?

– Нет! – запротестовала она, но поняла, что этот пункт слишком важен и что ее работодатель намерен добиться правды, то есть полного разоблачения Элин.

– Тогда почему? – настойчиво добивался ответа итальянец. – Вас смущала мысль остаться с ним наедине?

– Да, – вынуждена была признаться Элин.

– Вас тяготит его присутствие?

– Я… – Она запнулась, но Макс Дзапелли подошел ближе и, опершись руками о стол, ждал ответа, глядя ей прямо в лицо. Пришлось продолжать. – Не то чтобы тяготит, но я… просто я хотела избежать неприятной встречи.

– Но почему же он вам неприятен? – спросил итальянец, не давая Элин передохнуть.

– Потому что… – Она замолчала и сердито взглянула на него. – Разве это имеет значение? – не сдержала она раздражения.

– Вы полагаете, из-за того, что вам кажется нескромным мой вопрос, я должен забыть о похищении самой важной разработки из всех сделанных на этой фабрике? – с ледяным сарказмом поинтересовался он. – Из-за того, что вам не нравится мой вопрос, я должен оставить попытки найти похитителя?

– Нет, я … – Она запнулась, и ее красивые зеленые глаза округлились. Она сообразила, что он еще не решил для себя, кто украл проект, и допускает, что это могла быть и не она. – Вы хотите сказать… вы не думаете, будто это сделала я?

Целую вечность Макс Дзапелли молча смотрел в ее широко раскрытые глаза, прежде чем ответил жестким тоном:

– Я не слепой, и для меня было ясно тогда в кабинете Брайана Коула, что Хью Баррелл по какой-то причине ненавидит вас, и я хочу узнать эту причину, прежде чем двинусь дальше.

– О! – выдохнула Элин и замолчала, пораженная внезапной догадкой, что ее допрос в отделе мог быть прерван потому, что итальянец достаточно наблюдателен и заметил, как торжествовал Хью Баррелл, раскрыв ее тайну.

– Ну же, – с нажимом произнес Макс Дзапелли, – объясните мне.

– Он… э-э… он не очень хорошо повел себя, когда закрылся завод Пиллингера, – призналась Элин.

– Не думаю, что большинство ваших работников пришли от этого в восторг, – сухо возразил итальянец. Он не собирался удовлетвориться таким ответом. – Что еще?

Элин вздохнула. Стоит ли говорить, думала она, если ее все равно уволят! Однако она не хотела оставаться под подозрением. Значит, попробует оправдаться и скажет…

– Еще он пригласил меня однажды на свидание, а я отказалась.

– Он вас… гм… не привлекает?

– Честно говоря, нет. Но…

– Но?..

– Это не имеет прямого отношения к нашему разговору, но как-то я встречалась с мужчиной из нашей фирмы, и он, вероятно, сделал вывод, что ему положены привилегии. – Элин пожала плечами. – Стал опаздывать на работу, уходить раньше, никого не предупреждая, ну и так далее. После этого я взяла за правило не ходить на свидания ни с кем из подчиненных.

Впервые за весь разговор Максимилиан Дзапелли согласно кивнул.

– У меня такое же правило, – заметил он, и пока Элин прикидывала, могла ли хоть одна из фотографировавшихся с этим «ловеласом» элегантных женщин быть обремененной ежедневными, с девяти до пяти, обязанностями, он уже задавал следующий вопрос: – Значит, вы сказали Барреллу «нет». Ему это не понравилось. И он ждал возможности, вроде сегодняшней, чтобы обнародовать сведения, которые вы благоразумно забыли внести в заявление о приеме на работу, и тем самым причинить вам максимальное неудобство?

– Все было… э-э… не совсем так, – промямлила она, представляя, какой разнос получил Крис Никсон из отдела кадров, прежде чем ее вызвали сюда.

– Нет? – холодно переспросил он.

– Нет, – упрямо ответила она. – Не говоря уже о том, что меня никто не спрашивал о родственных связях с кем-либо, работающим в области керамики… – Страсти Господни, подумала она, заметив, как прищурились его глаза. – Извините, – честно признала Элин свою бестактность. – Я понимаю, что сейчас не время для… шуток, но я немного волнуюсь. Так или иначе, – быстро продолжила она, все же удивляясь себе – зачем ей было извиняться, – я собиралась сказать Крису Никсону о своем родстве с Пиллингерами, но… как-то не сложилось. Я хотела получить эту работу, она мне была совершенно необходима, – объяснила Элин и прикусила язык, тут же сообразив, что фактически призналась в своем трудном финансовом положении. Тупица, обругала она себя. Не хватало, чтобы он решил, будто она готова на нечестный поступок для разрешения денежных проблем – вплоть до похищения чертежей. – Да, – торопливо продолжила она вслух, – я понимала, что такие сведения могут мне повредить. Впрочем, – добавила Элин, – мне казалось, что у вас здесь достаточно бывших сотрудников Пиллингера, и поэтому очень скоро все узнают, что я его падчерица.

Выпалив все это и замолчав, Элин смотрела, как Макс Дзапелли без каких-либо комментариев выпрямляется и обходит стол. Он задумался, опустив голову, и Элин сказала себе, что дорого дала бы, чтобы узнать, о чем он думает.

Потом порывисто, от чего она уже перестала вздрагивать, он вскинул голову, остановил на ней все тот же пронзительный взгляд и спросил:

– Вам не приходила мысль, что вас могут уволить, когда все выяснится?

Элин сглотнула. Господи, ну и крут!

– То есть теперь я буду уволена? – с трудом проговорила она.

– За то, что пропустили пункт о связи с конкурирующей фирмой?

– Конкурирующей фирмы больше не существует. Я спрашивала, буду ли уволена в связи с исчезновением чертежей Брайана Коула.

Секунду-другую пронзительные темные глаза удерживали твердый, может быть, лишь чуть встревоженный взгляд зеленых глаз.

– Льщу себя надеждой, что я не настолько не справедлив, – заявил он. – Когда я точно узнаю, кто взял их, тогда и уволю мошенника. – Однако прежде, чем она успела вздохнуть с облегчением, он добавил: – До тех пор, мисс Толбот, я хочу, чтобы вы были в поле моего зрения.

Из этого можно было сделать вывод, что она остается подозреваемым номер один. Но из этого следовало также и то, что работы пока она не лишалась. Элин нужна была эта работа, а точнее, нужны были деньги. Элин встала. Сейчас она ему скажет, чтобы он подавился своей работой… Но если она уйдет от Дзапелли подозреваемая в краже, ей не найти работу, за которую заплатят пусть даже половину того, что платят здесь. Элин пришлось подавить гордость.

– Спасибо, – только и произнесла она.

И ушла с достоинством, какое могла в себе найти, не взглянув больше на итальянца.

Во вторник, через неделю, Элин еще не могла сказать, что успокоилась. Насколько она знала – а она и близко не подходила к отделу художественного конструирования, – злоумышленника еще не обнаружили. Однако, несмотря на свои слова: «Я хочу, чтобы вы были в поле моего зрения», Макс Дзапелли, по слухам, вернулся в Италию на следующий же день!

Нет, она не хотела увидеться с ним, Боже упаси! Есть вещи намного приятнее встречи с синьором Дзапелли! Но Элин испытывала беспокойство, в чем должна была признаться себе. Впрочем, оно и понятно: пока мошенник не найден, она остается под угрозой увольнения. А счета – счета ведь все поступали…

На ее столе зазвонил внутренний телефон. Почему-то в последнее время при каждом звонке – которые, к счастью, были не частыми – сердце у нее выпрыгивало из груди. Да, странно, думала она, произнося «Алло!» в трубку, ведь он сейчас в Италии и, по слухам, не появится раньше чем через месяц.