Что говорит Иисус о преданиях? Фарисеи назвали их «преданиями старцев» (ст. 3, 5), однако Иисус назвал их «заповедями человеческими» (ст. 7) и «преданием человеческим» (ст. 8).

Эти слова немедленно выбили почву у фарисеев из–под ног. Как мы уже видели, они верили, что и Писание, и предания были в равной степени древними: и то и другое было дано Моисею, и то и другое было небесного происхождения. Христос не разделял этого мнения. Напротив, Он четко отделил Библию от преданий. С одной стороны, есть то, что «Моисей сказал» (ст. 10), а с другой, — то, что «вы говорите» (ст. 11). На первый взгляд, Иисус просто противопоставляет друг другу две разные иудейские традиции или два разных течения философской мысли — Моисея и старцев. Но Сам Он рассматривал это различие совсем не так. Для Него Моисей и старцы были несопоставимы. Старцы были людьми, склонными ошибаться, приверженцами человеческих традиций. Устами же Моисея говорил Сам Бог. Поэтому все, что «вы говорите», является «словом, которое вы установили» (ст. 11,13), или «преданием человеческим» (ст. 8). Однако то, что «Моисей сказал» — это «заповедь Божия» (ст. 8, 9, 10), «слово Божие» (ст. 13). Чтобы вообще не оставалось никаких сомнений, обратите внимание на то, что фраза «Моисей сказал» (ст. 10) в Мф. 15:4 передана как «Бог заповедал», и такое отношение к Писанию было характерным как для Самого Иисуса, так и для Его апостолов. Для них фразы «Писание говорит» и «Бог говорит» означали одно и то же[56].

Таким образом, на основании авторитета Самого Господа мы можем видеть разницу между Писанием и преданиями — как между запечатленным Божьим Словом и всеми человеческими толкованиями и домыслами.

Иными словами, можно сказать, что в Писании признается только одно «предание», только одна «традиция» — и это само Писание. Ибо слово «предание» (paradosis) означает то, что передается из поколения в поколение, и Бог с самого начала задумал так, чтобы Его Слово, единственное в своем роде Божье откровение, данное пророкам и апостолам, передавалось верующими из поколения в поколение. Поэтому апостол Павел писал Тимофею: «Что [ты] слышал от меня… передай верным людям, которые были бы способны и других научить» (2 Тим. 2:2). От Павла — к Тимофею, от Тимофея — к верным людям, а от них — к другим. Вот в чем заключается подлинная апостольская традиция — в постоянной передаче апостольского учения. По этой записанной апостольской традиции первая церковь научилась судить о всяком учении, подвергая его проверке, заповеданной им апостолом Павлом, а именно: церковь должна была проверять, соответствует ли то или иное учение «преданию, которое приняли от нас» (то есть от апостолов) (2 Фес. 3:6). В Комментарии на отрывок из Второго Послания к Тимофею (2:2) Генри Альфорд сказал: «Писание — это Божий способ закрепления предания так, чтобы оно оставалось достоверным, сколько бы ни прошло времени»[57].

Следовательно, поскольку Иисус различал между старцами и Моисеем, мы тоже должны разделять апостольские предания (то есть Писание) и церковные предания (то есть учение церкви). Вместе с Иисусом мы тоже должны сказать, что первое дано Богом, а второе — составлено людьми.

Когда мы следуем за Христом в том, что отделяем Писание от преданий, мы должны остерегаться того, чтобы не перегнуть палку. Иисус не отрицал огульно все человеческие предания и традиции, вообще запрещая Своим ученикам чтить любые людские постановления и следовать им. Он всего–навсего поставил предания на отведенное им место — то есть на второстепенное. И если эти предания не противоречат Писанию, Он позволил людям самим выбирать, следовать им или нет.

Как раз этого–то фарисеи и не делали. Согласно второй части цитаты из Мк. 7:7 (ср.: Ис. 29:13), они «учили учениям, заповедям человеческим». Слово, обозначающее здесь «учение», по–гречески звучит как didaskalia. Суит Х. В. в своем Комментарии определяет его как означающее «четкое наставление или указание направления»[58]. Другими словами, фарисеи брали свои собственные, унаследованные от предков, но по сути человеческие постановления и учили им как авторитетным библейским доктринам. Они пытались навязать другим то, чего Бог не включал в Свои заповеди. Таким образом, они возвышали свои предания, приписывая им такой же авторитет, каким обладали лишь заповеди, данные Богом. Тем самым они фактически настаивали на том, что исполнение их преданий необходимо для спасения. Однако человеческие предания не являются такими «учениями», в которые всем нужно верить, которым все должны повиноваться.

Возьмем, к примеру, фарисейский обряд очищения. Нет ничего плохого в том, чтобы помыть посуду, из которой мы собираемся есть, или помыть руки перед едой. С точки зрения гигиены, такая практика весьма похвальна. С точки зрения соблюдения обрядов, это вполне невинные действия. Безусловно, ничего противоречащего Писанию здесь нет. В то же самое время, это не заповедано Богом в Его Слове, и посему фарисеи не имели никакого права возвышать подобные обряды до уровня Божьего повеления и превращать их в обязательные для всех.

Очень похож на все это был и фарисейский обычай Корвана. Обычай этот предполагал соблюдение клятвы, и в Божьем законе говорилось, что клятвы нужно исполнять. Но фарисеи вышли за границы Писания и сами разработали подробные наставления, в результате которых в некоторых ситуациях, как сказал об этом Иисус, они «попускали» человеку нарушать закон (ст. 12). Это очень выразительное слово. Оно показывает, что фарисеи вели себя как арбитры и судьи нравственности. Они разрешали и запрещали людям те или иные поступки, но на это Бог не давал им никакого права.

Итак, Иисус настаивал на том, что эти предания (которые не являлись требованиями Писания, но в то же самое время не противоречили ему), хотя и безвредны, но, тем не менее, не обязательны для всех. Поскольку они являются «заповедями человеческими», их никогда нельзя выдавать за «слово Божие» и предписывать всем. По отношению к ним человек свободен.

Поскольку Иисус не стал ни оправдывать поведение Своих учеников, ни упрекать их за расхождение с фарисейским преданием и обрядом, то это, «по крайней мере, показывает, что Иисус достаточно равнодушно относился к исполнению традиций»[59]. И в данном случае Он осуждал именно настойчивые попытки фарисеев «ввести соблюдение преданий в ранг важной необходимости»[60].

Именно в этом и заключается учение о достаточности Писания, которое так хорошо понимали сторонники Реформации. Англиканская церковь очень ясно выражает его в своих «Статьях». Статья VI «О достаточности Священного Писания для спасения» гласит следующее: «Священное Писание содержит в себе все необходимое для спасения: посему если то или иное постановление невозможно прочесть в Писании или доказать из Писания, нельзя требовать ни от одного человека, чтобы тот веровал в него как в учение христианской веры, и нельзя почитать его необходимым для спасения». Это не означает, что у церкви вообще нет ни авторитета, ни власти. Предания, не противоречащие Писанию, вполне допустимы, но их нельзя превращать в обязательные. Статья XX «Об авторитете и власти церкви» гласит: «Церковь обладает властью устанавливать обряды и ритуалы… Однако церковь не должна предписывать ничего, что противоречило бы запечатленному Слову Божьему… Поскольку церковь не должна предписывать ничего вопреки Писанию, то, несмотря на то что церковь свидетельствует и хранит Священное Писание, она не должна заставлять людей считать, что любое постановление, кроме Писания, является необходимым для спасения». Различие проведено очень четко. Ни при каких условиях церковь не имеет права установить что–либо вопреки Писанию. Кроме Писания (то есть дополнительно к нему), она может ввести определенные правила, однако помня о том, что исполнение этих правил не может быть навязано людям в качестве непременного условия спасения.