— Я никуда не уйду. Никто не сможет прогнать меня, даже большой страшный налетчик на разум с убийственной силой. Я упрямая, помнишь?

— Я тебя не заслуживаю.

— Ты заслуживаешь большего, чем думаешь сам, — она отодвинула волосы со своего лица.

— Я хочу заняться с тобой любовью, — Кэл уложил ее на песок. — Прямо сейчас.

— Нет, — Мара перевернулась и оседлала его бедра. — Это я займусь с тобой любовью.

Он позволил ей завести ему руки за голову.

— Я весь твой.

О да, Каллахан полностью принадлежал ей. При виде лежащего под ней сильного мужчины у нее по венам понесся огонь. Стоило Маре подумать обо всех развратных вещах, которые она хотела сделать с ним… сделать ему, как ей стало труднее дышать.

Она скользнула руками по груди Кэла. Он был поджарым, одной сплошной мышцей. Склонившись, Мара провела ногтями от его челюсти вниз к шее. У него в груди прогрохотал стон.

Качнув бедрами, она потерлась о твердую эрекцию. Шум волн, аромат соли в воздухе — все это сливалось с нарастающей первобытной нуждой. Мара хотела отметить Кэла, сделать его своим.

Проведя ладонями по ее ногам, он скользнул под легкое платье, а затем вверх, вплоть до развилки бедер. И обнаружил, что Мара не надела нижнее белье.

— Ты, как всегда, полна сюрпризов, — сдавленно простонал Кэл. — Я могу с тобой не выжить.

Она прикусила его грудь и омыла языком твердый сосок.

— Я заставлю твое сердце биться, — здесь и сейчас оно бешено колотилось под ее ладонью.

В глазах Кэла полыхало желание. Ей нравилось иметь столь сильное влияние на этого большого сурового мужчину. Немного сдвинувшись, Мара расстегнула ширинку его шорт. Гибким движением Кэл помог их скинуть.

Обхватив ладонями твердую плоть, Мара принялась поглаживать, после чего приподнялась и одним движением бедер приняла Кэла глубоко в себя.

Когда она насладилась приятным ощущением растяжения мышц, он схватил ее обеими руками и толкнулся вверх. Электризуя. Опаляя. Идеально.

Кэл не пытался управлять движениями Мары и просто замер, позволяя ей скакать на нем. Она быстро нашла ритм, от которого оба начали задыхаться и напряглись друг напротив друга.

Мара чувствовала, как внизу живота назревает шторм. Слишком рано. Она замедлилась до неторопливых покачиваний, сводивших обоих с ума. Запустив пальцы ей в волосы, Кэл заставил ее посмотреть на него.

Боже, напряженность в его взгляде убивала. Вспышки голода в темных глазах взывали к ее собственной сильнейшей потребности. Мара спрашивала себя, всегда ли так будет.

— Мара, — Кэл подался бедрами вверх, заполняя каждый ее дюйм. — Я люблю тебя, — торжественно произнес он, поражая своим признанием и переполняя ее сердце.

— Я тоже тебя люблю.

Здесь и сейчас Мара была с мужчиной, который никогда ее не бросит. Никогда не станет отрицать, кем она является.

Нет, Кэл будет упиваться ею, иногда сводя с ума попытками защитить и командовать, но он никогда, никогда ее не разлюбит.

Теперь они двигались вместе, оба в поисках разрядки. Кэл опустил руку вниз, чтобы потереть клитор, и прежде чем Мара успела вдохнуть, на нее обрушился ураган. Захлестываемая кульминацией, она выгнула спину.

Мара слышала и чувствовала, как Кэл достиг освобождения, а затем они сплелись на песке, словно двое выживших после кораблекрушения. Прижавшись к Кэлу, она пыталась отдышаться. Его объятия были крепкими, ведь он никогда ее не отпустит.

Мара позволила себе окунуться в успокаивающий шорох волн, наслаждаясь дуновениями прохладного ветра и нежными поглаживаниями Кэла.

— Я понимаю, почему ты выбрал это место. Здесь так спокойно.

— Это точно, — рассмеялся Кэл и сжал объятия. — Но везде, где бы мы ни оказались, с тобой в моих руках у меня всегда будет свой собственный приют.

Notes

[

←1

]

Зи́гмунд Ра́шер (нем. Sigmund Rascher; 12 февраля 1909 — 26 апреля 1945) — немецкий медик, сотрудник Аненербе, врач в концентрационном лагере Дахау, гауптштурмфюрер СС. Рашер получил известность в послевоенное время, особенно в средствах массовой информации США как прототип врача-преступника нацистской медицины. Планировал и организовал в концентрационном лагере Дахау ряд медицинских экспериментов над людьми, которые на Нюрнбергском процессе над нацистскими врачами были признаны бесчеловечными и преступными.