Общественный культ находился в руках высших лиц государства и членов религиозных братств. Во времена монархии первое место в иерархии жрецов принадлежало царю, и он назывался "священный царь", Rex sacrorum. До нас дошли скудные сведения об отправлении обрядов, но известно, что в регии ("доме царя") практиковались обряды трех видов, посвященные культам Юпитера (или Юноны и Януса), Марса и богини плодородия по имени Опс Консина. Таким образом, справедливо отмечает Ж. Дюмезиль,[214] во дворце римского царя сходились — и в его лице воплощались — три главные божественные функции, исполнение которых возлагалось на трех flamines maiores (старших фламинов). Можно предполагать, что еще в доримскую эпоху царь, rex, имел свою коллегию жрецов. Так и у ведийского раджи был свой капеллан (пурохита), а у ирландских ри — свои друиды. Однако в отличие от ведийской Индии и кельтов, где жрецы были взаимозаменяемы, и обрядом, следовательно, мог руководить любой из них, римская религия проявляет склонность к дифференциации функций, и каждый служитель культа, каждая жреческая коллегия и каждое братство имели собственные сферы деятельности.[215]

Согласно жреческой иерархии, после царя следовали пятнадцать фламинов, прежде всего — flamines maiores: посвященные Юпитеру (flamines Dialis), Марсу и Квирину. Слово «фламин» близко по значению к санскритскому слову «брахман», но фламины не были кастой и, более того, не составляли коллегий. Каждый фламин был ни от кого не зависим, связан только с божеством, имя которого носил. Институт фламинов имеет, несомненно, архаические корни. Фламинам вменялось в обязанность ношение ритуальной одежды и выполнение разнообразных обетов. Благодаря страсти к древней истории Авла Геллия, мы узнали обеты фламина диалис: он не может отъезжать далеко от Рима; не должен носить узлов на своем платье, и если в дом фламина входит связанный человек, его должны освободить от уз. Также фламину запрещено обнажать тело на воздухе, смотреть на войско, садиться на лошадь. Не подобает ему и прикасаться к тому, что может осквернить, к мертвецам и ко всему, что напоминает о смерти (Noctes Atticae, Х, 15; ср.: Plutarch. Quest. Rom. III).

Обязанности фламинов Марса и фламинов Квирина были более легкими, а обеты — менее суровыми. Нам неизвестны культовые действия flаmen Martialis (фламина Марса); возможно, он руководил ежегодным (15 октября) жертвоприношением Марсу лошади. Известно, что flаmen Quirinalis (фламин Квирина) председательствовал на трех церемониях; две из них — летние консуалии, 21 августа, и робигалии, 25 апреля, — имели какое-то отношение к зерновым культурам.[216]

Мало известно и о коллегии понтификов. Лишь в трудах Цицерона (De domo 135 и Har. resp. 12) есть указания на то, что, кроме самих понтификов, в нее входили реке сакрорум и старшие фламины. В противовес мнению Курта Латте,[217] Ж. Дюмезиль доказал древнее происхождение этого жреческого института. Наряду с фламином диалис, понтифик играл дополняющую роль в священном окружении царя. Фламины исполняли свои обязанности, так сказать, "вне истории": они скрупулезно придерживались предписанной церемонии, но не имели права толковать канон или выносить решение в спорных случаях. Несмотря на их близость к богам неба, фламины диалис не должны были излагать волю небес: эта обязанность лежала на авгурах. Напротив, коллегия понтификов — и особенно главный понтифик, pontifex maximus, которому они подчинялись, — ни от кого не зависели и имели полную свободу действий. Главный понтифик присутствовал на любых собраниях, где решались вопросы, связанные с религией; он возглавлял некоторые обряды, следил за точным исполнением ритуала во время праздников. В годы Республики именно главный понтифик "назначал старших фламинов выбирал весталок и следил за поведением тех и других, а для весталок был еще и советником, и представителем их интересов".[218] Поэтому вполне вероятно, что институты старших фламинов и понтифика не являются нововведением царского Рима. "Неукоснительный статус первых и свобода действий второго объяснялись не последующими усовершенствованиями, эволюцией их функций, а изначальным кругом особых обязанностей, утвердившихся в доримскую эпоху, что отразилось в названиях этих должностей. Наконец, понтифик вполне естественно унаследовал наибольшую часть религиозных обязанностей, некогда исполнявшихся царями".[219]

При коллегии понтификов числились шесть весталок, выбиравшихся главным понтификом на тридцатилетний период из группы девочек в возрасте от шести до десяти лет. Весталки оберегали народ Древнего Рима, поддерживая священный огонь, ни в коем случае не давая ему погаснуть. Залогом их священной силы был данный ими обет девственности; нарушительницу обета заживо погребали в подземном склепе, а ее соблазнителя предавали казни. Как замечает Ж. Дюмезиль, перед нами священный обычай, "почти не имеющий аналогов в других этносах" (стр. 576).

Коллегия авгуров также восходит к архаическому времени и — подобно понтификам — полностью самостоятельна. Однако детали Коллегиальной дисциплины хранились в секрете; нам известно только, что авгура не призывали для предсказания будущего. Он лишь решал, насколько правильно, fаs, то или иное начинание — выбор места для отправления нового культа или назначение нового священнослужителя. Авгур обращался к богу: "Si fas est…, пошли мне такой-то знак!" Однако уже в конце периода царств римляне начали обращаться за советом к другим авторитетам — местным или заморским (§ 167). Со временем в Риме распространились греческие и этрусские гадательные приемы; например, гаруспиции (исследование внутренностей жертвенных животных) были целиком заимствованы у этрусков.[220]

Наряду с коллегиями в отправлении общинного культа участвовали закрытые объединения или «товарищества» (от sodalis, "товарищ"), специализировавшиеся в какой-то одной сакральной церемонии. Двадцать фециалов, fetiales, освящали объявление войны и заключение мира. Салии, salii, группы по двенадцать жрецов, "исполнителей танцев" в честь Марса и Квирина, были центральными участниками ежегодных торжеств в марте и в октябре, когда по обычаю объявляли войну или заключали мир. Арвальские братья, frаtrеs arvales, охраняли посевы на полях, а братство луперков ежегодно 15 февраля справляло луперкалии —. в рамках церемоний, обычный для смутного времени в конце года (ср. §§ 12, 22).[221] В этот день очищения, после принесения в жертву козла в пещере Лупанар, обнаженные луперки в передниках из козьих шкур начинали очистительный бег вокруг Палатина и хлестали прохожих плетками из козлиной кожи. Женщины подставляли себя под плети с надеждой на потомство (Плутарх. «Ромул», 21, 11–12 и сл.). Этот ритуал, как и предварявшие Новый Год сакральные церемонии, одновременно обещал очищение и плодородие. Здесь, разумеется, речь идет об архаическом ритуальном комплексе с рудиментами инициации типа Mаnnerbunde,[222] но в дореспубликанские времена значение сценария, похоже, было забыто.

Как в общинном, так и в частном культе в жертву богам приносили съестное: первины — зерно, виноград, сладкое вино, и, кроме того, жертвенных животных (рогатый скот, овец, свиней и — в октябрьские иды — лошадей). За исключением принесения в жертву лошади, жертвоприношения следовали одному и тому же сценарию. Жертвенные возлияния совершались на поставленной перед алтарем храма переносной жаровне, fосulus, символизирующей домашний очаг того, кто приносил жертву. Затем жертвователь символически умерщвлял животное, проводя особым ножом вдоль его тела, от головы до хвоста. Когда-то он сам совершал заклание, но позже, по классическому обряду, этим занимались victimarii, жрецы-виктимарии. Предназначавшиеся богам части животного: печень, легкие, сердце и другие органы, поджаривались на алтаре. Если жертвоприношение адресовалось домашним богам, мясо съедали жертвователь с домочадцами, а при отправлении общинного культа его отдавали жрецам.