– Назад сегодня вернешься? – с едва заметной иронией произнес Рыжов.

Олег понял завуалированный намек капитана:

– Да, сегодня к вечеру.

– Чуть не забыл. Руководство прислало приказ вывести тебя из «игры» при пограничном досмотре на борту американского корабля. Будет проведена инсценировка твоего ареста. Ты же как-никак в международном розыске находишься. Надеюсь, тебе не надо объяснять, что об этом не должен знать никто?

– Я всё понимаю.

– Тогда до вечера.

Когда за Умеловым закрылась дверь, Рыжов встал из-за стола и, размяв затекшие ноги, направился к сейфу. На полу возле него лежали две гантели. Капитан несколько раз поднял их вверх и начал делать упражнения, позволяющие без дрожи держать на вытянутой руке любой пистолет.

Мэри ждала Олега с самого утра. Она уже успела собрать и сложить в рюкзак всю свою фотоаппаратуру и даже приготовила на костре обед из рисовой каши с тушенкой. Сняв котелок, она бережно укрыла его чехлом от палатки, чтобы он не остыл, и стала просматривать свои записи, сделанные во время наблюдения за каланами.

Повернувшись направо, она увидела движущуюся черную точку на буро-рыжем склоне сопки. Сердце радостно заколотилось.

«Это Олег»! – подумала она.

После того как они стали близки, Мэри всё больше и больше понимала, что любит его. В бинокль было отчетливо видно, как он широко шагал (иногда даже бежал) к ней по склону.

Прошло еще десять минут, прежде чем они смогли оказаться в объятиях друг друга. Но поцелуй длился недолго. Страсть, разгоравшаяся в их сердцах, безудержно тянула их в палатку.

Если бы на земле существовал иной разум, стоящий на несколько ступеней выше человеческого, то, наблюдая со стороны за всем живым на Земле, он, несомненно, отметил бы, что самые красивые брачные игры проводят люди. Поскольку, кроме могучего инстинкта продолжения рода, они еще имели неистощимую фантазию…

Откинув полог палатки, немного уставший от страсти, Олег выбрался наружу и с удовольствием подставил лицо свежему ветру. Следом за ним появилась Мэри. Она села рядом с Олегом и, положив голову ему на плечо, стала вместе с ним смотреть в сторону моря.

– Маша, я давно тебе хотел сказать, – Умелов впервые назвал ее так. – Я не Юргенс и я не работаю в ВВС.

Мэри подняла голову, чтобы определить по лицу Олега, шутит он или нет. Он был абсолютно серьезным.

– Моя фамилия – Умелов. Я работаю в России в еженедельнике «Особо секретно».

Мэри пристально посмотрела ему глаза.

– Ты говоришь мне правду?

– Да.

– Тогда почему ты находишься здесь под чужой фамилией?

Олег понимал, что если он сейчас не объяснит Мэри всё (или почти всё), то возникшая между ними неправда может разрушить всё, что они так бережно создавали в последние дни.

– Послушай. И, пожалуйста, не перебивай.

Умелов начал свой рассказ издалека, со времен своей службы на Онекотане. Он говорил не спеша, обстоятельно, не упуская важных подробностей. Мэри слушала его, широко раскрыв глаза.

Прошло около часа.

– Теперь ты знаешь почти всё. Некоторые вещи я просто не могу тебе сказать, поскольку это относится к государственной тайне.

Мэри посмотрела в глаза Олегу и с улыбкой произнесла:

– Я всё равно тебя люблю. Пусть даже ты не Юргенс, а Умелов.

Олег убрал с ее щеки волосы и нежно поцеловал в губы.

– Спасибо, любимая.

Олег, вспомнив наставления Рыжова, не решился рассказать Мэри о завтрашнем дне. Он понимал, что будет лучше, если его «арест» пройдет для нее неожиданно. Тогда ей не придется играть для остальных роль безутешной любовницы. Всё должно получиться естественным.

Мэри взяла его за руку.

– Олег, скажи, а я могу тебе помочь в твоем деле?

– Как ты мне можешь помочь?

– Я не знаю.

– Пожалуйста, выкинь эти мысли из головы. Я сам не знаю, что сейчас предпринять. Давай лучше собираться на заставу.

– Хорошо, любимый, – произнесла Мэри и направилась к палатке. – Я сейчас переоденусь, и можно всё собирать.

Олег кивнул любимой в знак согласия и снова повернулся в сторону моря.

Минут через пять Мэри появилась в других, более легких спортивных штанах и свежей белой майке.

Олегу бросился в глаза нарисованный на майке орел, который будто бы выглядывал из-под лацкана расстегнутой куртки девушки. Олег быстро встал и шагнул ей навстречу. Мысль, так долго крутившаяся в его голове в последние несколько дней, вдруг приобрела ясные очертания и окончательно закрепилась в сознании.

Подойдя к Мэри, он откинул лацкан ее куртки, чтобы хорошенько рассмотреть привлекший его рисунок. На белом фоне красовалась большая красная буква «А» с пятиконечной звездой. А поверх ее, широко расправив крылья, распластался белоголовый орел. Под рисунком была выведена надпись: Budweiser beer.[8]

Догадка, сверкнувшая в сознании, поразила его, как молния раскалывает одиноко стоявшее дерево во время грозы.

Теперь Олег знал всё. Он сгреб Мэри в охапку и закружил ее, радостно прокричав:

– Милая моя! Ты не представляешь, как ты мне помогла!

Опустив ее на землю, он бросился быстро собирать палатку и остальные вещи. Мэри в недоумении смотрела на Олега, пытаясь сообразить, каким образом она могла ему помочь.

До заставы они шли очень быстро. Олега буквально тащило вперед на парусах удачи. Он не стал ничего объяснять Мэри. Сказал лишь, что он теперь на девяносто девять процентов знает, зачем агенты ЦРУ прибыли на остров и что они делали на Онекотане.

К моменту, когда Мэри с Олегом переступили порог заставы, там уже находились Кудо Осима, вулканолог из Чили и Кен Линч. Остальные участники должны были собраться здесь к вечеру или появиться завтра в первой половине дня. На четырнадцать ноль-ноль было назначено отплытие группы с острова.

На траверсе рейда Шестакова, кроме научно-исследовательского судна «Ном», уже стоял пограничный сторожевой корабль «Менжинский», готовый в любую минуту отправить досмотровые группы.

Сложив вещи в комнате отдыха, Олег оставил Мэри в компании американца, а сам срочно отправился в туалет, где он мог передать сообщение для Рыжова.

Из окна своей комнаты в офицерском доме капитан видел, как Умелов и Мэри вернулись от мыса Субботина. На всякий случай оставаясь у окна, Рыжов через десять минут увидел, что журналист идет мимо его окон в сторону туалета. Дождавшись, когда Олег вернется обратно, Рыжов не спеша оделся и вышел на улицу. На вышке ефрейтор Паньшин, увидев начальника, стал увлеченно рассматривать через окуляры пограничной трубы акваторию моря, делая вид, что добросовестно исполняет обязанности часового.

Немного понаблюдав за рвением бойца, капитан завернул за угол офицерского дома и прошел в недавно отстроенный сортир.

Закрыв дверь на вертушку, Рыжов примкнул к дверной щели и осмотрел территорию заставы. Решив, что всё нормально, он аккуратно поднял руку, снял с полки над дверью металлическую банку и с трудом извлек оттуда сложенный в несколько раз листок бумаги.

Рыжов развернул его и поднес ближе к щели. На бумагу упала белая полоска дневного света, и капитан начал читать:

Подписи в записке не было. Рыжов перечитал еще раз. Уверенность, сквозившая в словах журналиста, стала передаваться и ему.