— То есть, мистер Смолл, вы хотите сказать, что мы все, как журналисты, вовлечены в эту большую аферу. И то, что мы пишем в наших изданиях, в конечном счете, становится на руку тем силам, которые стоят за всей этой системой?

— Именно так, — удовлетворенно кивнул Бенджамин Смолл.

— Но я независимый человек и пишу только то, что считаю нужным, — возразил ему один из коллег.

— Это не совсем верно. Вы действительно пишете то, что считаете для себя правильным. Но всё, что вы делаете, вписывается в стратегию и цели тех сил, которые управляют этим глобальным процессом. Но как только вы напишете в своей газете, например, о том, что я вам рассказал сегодня, я просто уверен, что ваш главный редактор не пропустит такой материал. А, вас обвинят в том, что вы сторонник «теории заговоров». Хотите пари?

Споривший журналист не стал больше возражать Бенджамину Смоллу, обратно сел на место и что-то записал в свой блокнот.

Умелов именно так и представлял себе Бенджамина Смолла. Это был высокий мужчина с умными проницательными глазами, плотного телосложения с почти черными волосами, слегка тронутыми легкой сединой. Что-то неуловимо знакомое в его внешности напрягло память Олега. И только сев с ним за один стол, Умелов понял, что именно. Это были его глаза, вернее их цвет. Как и у Олега, глаза у Смола были серо-голубые.

— Позвольте представиться: Бенджамин Смолл, писатель и публицист, — произнес американец на чистейшем русском языке.

Немного опешив, Умелов ответил не сразу:

— Очень приятно. Олег Умелов — журналист газеты «Особо секретно» из России.

Когда очередь дошла до Корна, Иван Андреевич, молча, пожал руку мистеру Смоллу, не произнеся ни слова.

— Ничего, если мы пообщаемся здесь, а потом что-нибудь придумаем насчет обеда?

Умелов кивнул в знак согласия.

— Что же, тогда я к вашим услугам, — произнёс Смол, внимательно глядя на Умелова.

Ещё раз, прокрутив в уме вопросы, которые он заготовил для своего визави, Олег решил начать с общих тем.

— Мистер Смолл, извините меня за любопытство, но откуда вы знаете русский язык?

— Я знаю не только русский, но и ещё семь языков. Не могу сказать, что у меня какой-то дар, но иностранные языки действительно мне даются легко.

Умелов понимающе кивнул головой.

— Еще раз извините, что я отвлекаю вас, но… дело в том, что я уже несколько лет веду одно расследование, которое неким образом пересекается с вашими исследованиями. Вот поэтому я и искал встречи с вами. К счастью, мой путь к вам оказался недолгим.

Смолл снова внимательно посмотрел на Умелова.

— О каком расследовании вы говорите?

— Вот об этом, — Олег протянул Бенджамину копию статьи, которую он получил от своего коллеги Кирилла Черновецкого.

В этом листке была та самая информация от Бенджамина Смолла о том, что в случае его смерти, его доверенные люди отправят в средства массовой информации нескольких стран материалы и документы расследования, относящиеся к пропавшему из Манилы золоту. В списке этих стран значилась и Россия.

Смолл сразу же сделался серьезным.

— Если бы не рекомендация моей жены относительно вас, я не стал бы с вами даже разговаривать на эту тему. Но поскольку Лара вам доверяет, то я готов обсудить с вами этот вопрос. Что вы хотели спросить?

— Мистер Смолл. Вы на сайте указали несколько стран, в том числе и Россию. Скажите, если это конечно не тайна, а в какое средство массовой информации были бы отправлены эти документы, если не дай бог, с вами что-нибудь случилось?

— С какой целью вы интересуетесь?

— Дело в том, что наше издание как раз и специализируется на подобных расследованиях.

— Приятно слышать, что вы работаете именно в таком издании, но я не могу ответить на ваш вопрос. Эта информация абсолютно закрыта. Надеюсь, вы понимаете почему.

— Разумеется, — утвердительно кивнул Олег.

— Скажите, мистер Умелов, почему вас интересует именно эта тема? — спросил Смол, скрестив свои ладони под подбородком.

— Я веду собственное расследование о пропавшем золоте Ямаситы. Прочитав статью Тома Винтера в «Нью-Йорк Таймс» за октябрь прошлого года, я понял, что вы обладаете информацией, которая может помочь мне. Ведь этот журналист опирался на ваши материалы.

— В таком случае, я хотел бы сначала получить материалы вашего расследования. Ведь у вас уже есть какие-то результаты?

задумавшись над этим предложением.

— Я согласен, Мистер Смолл, — не сразу ответил Умелов, — Надеюсь, результаты моего расследования помогут вам. Но в таком случае я тоже рассчитываю на взаимность.

Смолл показал взглядом, что готов на обмен.

Собравшись с мыслями, Олег начал излагать то, что он знал о золоте, спрятанном на Курильском острове, и о том, кто и как хотел его заполучить. Единственное, о чём не сказал Умелов Бенджамину Смоллу, было то, что вместо золота на острове были найдены свинцовые муляжи.

— То, что вы сейчас мне рассказали, очень интересно! — не скрывал своих чувств Бенджамин Смол. — Я бы даже сказал чрезвычайно интересно и важно! Вы открыли мне новые, неизвестные стороны этой истории.

— Я рад, что моя информация заинтересовала вас. Могу ли и я узнать, что известно вам об этом деле?

— Разумеется.

— Мистер Смолл, расскажите мне о том, кто и как экспроприировал золото и ценности из оккупированных территорий в период с срок третьего по сорок пятый год.

— Хороший вопрос. Конечно, я знаю не всё, но многие факты происходящего мне теперь доступны, и я могу составить общую картину тех событий. Для начала, я хочу вам напомнить, что в сороковых годах прошлого века не было ни кредитных карт, ни чеков «Американ Экспресс» даже здесь в Штатах, не говоря уже о регионах Юго-Восточной Азии. Поэтому единственным средством сбережения своих средств в этих странах являлось золото. Причем это были необязательно мерные слитки центральных банков. В большинстве случаев это были либо украшения, либо монеты. А с учетом известий о приближавшейся войне буквально всех жителей этого региона охватила повальная тезаврация[]. Когда эти территории стали захватывать японцы, зная эту особенность местного населения, они попросту начали их грабить.

— Вы можете описать саму технологию?

— Пожалуйста. Возьмем, к примеру, Филиппины. После оккупации этой страны передовыми частями японского десанта, туда сразу же потянулись щупальца якудза. Те военные администрации, которые учреждались в захваченных регионах, с удовольствием сотрудничали с представителями японского криминалитета. Схема была проста, но эффективна. Для начала захватчики собирали информацию о тех гражданах, которые имели золото или другие ценности. Для этого японцы в первую очередь «отрабатывали» банкиров. Всех сотрудников банков, имевших отношение к клиентской базе, арестовывали и отдавали на проработку членам якудза. Те, используя физические и психологические методы давления, выбивали у служащих банков всю интересующую их информацию. После этого якудза захватывали заложников из числа членов семей выбранной жертвы и, действуя через угрозы и шантаж, обирали несчастных до нитки. Так же поступали и с самими банками. Просто в банк неожиданно наведывались специальные подразделения, состоящие из военных и членов якудза. Они угрозами заставляли служащих открыть все хранилища и на армейских грузовиках из банка вывозились все ценности, которые на тот момент хранились там.

— Но если местные банки разграблялись таким образом, то как в этих странах функционировала торговля? — вступил в разговор Иван Андреевич.

— Для этого Япония на каждой оккупированной территории вводила «военные деньги». За отказ от приема этих денег в счет оплаты товаров или услуг вводилась смертная казнь. Кстати, этот метод грабежа был еще циничнее первого, поскольку с этих территорий вывозились колоссальные объемы сырья, товаров и продовольствия, купленные на пустые, ничем не обеспеченные бумажки.