– Ты считаешь, что во всем виноват ее отец?

– В ее обществе решение зависит от так называемого семейного клана, не только от отца. Я их не виню, виновата традиция, которая ставит подобные браки выше личного счастья.

– Ничего не поделаешь, существует разница между традиционной культурой, ориентированной на высшие ценности, и культом индивидуализма, – спокойный тон его голоса контрастировал с ее эмоциональной речью, – и то и другое имеет положительные и отрицательные стороны.

– Подобные взгляды устарели. Еще можно понять, если бы она вышла замуж за богача, чтобы спасти семью от нищеты.

– В любой ситуации есть те, кто выигрывает, и те, кто проигрывает.

Ианте показалось, что Алекс в чем-то с ней не согласен, но просто не хочет спорить. Она замолчала, уставившись на экран телевизора, где начался новый репортаж о событиях в маленьком городке где-то на Балканах. Консидайн сделал звук погромче.

«… арестованные объявили голодовку и отказываются от медицинской помощи, – говорил репортер, – за сутки погибло три человека, жертв могло быть больше, но солдаты отказываются стрелять в своих соотечественников. Несмотря на растущее противостояние, маловероятно, что правящий режим прислушается к требованиям манифестантов восстановить монархию, так как нет никаких свидетельств того, что исчезнувший принц жив…»

Алекс выключил телевизор, и комната наполнилась мерным шумом дождя за окном.

– Мне жалко этих иллирийцев, – первой заговорила Ианта, пытаясь ослабить напряжение, повисшее в воздухе, – у них тяжелые времена, их несколько раз предавали, и, похоже, сейчас их снова предадут или обманут. И зачем только мучают эту крошечную страну на берегу Адриатики, этот осколок бывшей Византийской империи? Почему режим не может позволить людям жить так, как они хотят?

– Может быть, ты знаешь, чего они хотят? – иронично спросил Консидайн.

– Демократического общества, наверное, – предположила Ианта.

– Вовсе нет. Они хотят возвращения своего принца.

– Ты имеешь в виду исчезнувшего принца? Я и раньше слышала эту легенду. Неужели в эту сказку кто-нибудь верит?

– Они – верят.

– Разве его не убили?

– Убили – это почти достоверно известно. Но, если тобой тысячу лет управляли монархи, трудно отказаться от привычки.

– Странно. Может, для иллирийцев это просто мечта, настолько сильная, что она прекратилась в реальность?

Алекс ничего не ответил, и Ианта спросила: – Ты, кажется, хорошо знаешь эту малоизвестную страну?

– Иллирию? У меня там свои интересы.

Ианта подумала, что речь идет о чисто деловых интересах и Алекс не станет об этом распространяться, однако, к ее удивлению, он заговорил совсем о другом:

– Моя семья поддерживала народ Иллирии. Многие ее члены поплатились за это своими жизнями.

Ианте, считавшей Алекса выходцем из Южной Европы, пришла в голову мысль, что он мог иметь родственников как в Италии, так и в Иллирии, эти страны граничили друг с другом, что порождало смешанные браки. Но она не высказала свое предположение вслух и тем более не решилась расспрашивать Консидайна о его погибших родственниках – мрачное выражение его лица говорило Ианте, что он не намерен далее обсуждать эту тему. Осторожно выбирая слова, она поинтересовалась:

– А как тамошним монархам удавалось удерживать в своих руках власть на протяжении стольких веков?

– Это горная страна с огромной центральной долиной и узким выходом к морю. Полезных ископаемых практически нет. Жители известны своим независимым нравом и свирепостью.

– Значит, бессмысленно ее завоевывать.

– Вот именно.

– Хорошо. Тысячи лет они жили сами по себе со своими монархами. Как же они умудрились потерять последнего принца?

– Он бесследно исчез, когда власть захватили коммунисты.

– Наверное, они уничтожили его, беднягу.

– Никто не знает правды.

– У него была семья?

– Принц был женат. Многие иллирийцы считают, что он и его жена скрылись. Вскоре коммунистов свергли и состоялись так называемые свободные выборы. Однако новое правительство составили те же люди, что находились у власти при коммунистах. Страну ограбили, после чего у народа окончательно лопнуло терпение. Люди решили, что, если выйдут на улицы и будут достаточно долго демонстрировать свой протест, их исчезнувший принц рано или поздно узнает об этом, возвратится и спасет их.

– Романтичная история, – призналась Ианта, – но, если принц на самом деле спасся и где-то скрывается, он, наверное, мысленно благодарит иллирийцев за преданность и живет в свое удовольствие, по крайней мере как нормальный человек.

– Ты бы тоже так поступила на его месте?

– Разумеется.

– Даже если бы от тебя зависела судьба этих людей?

– По-моему, привыкнув к радостям обычной жизни, человек не станет рисковать и возвращаться к власти.

– Даже если чувство долга велит ему вернуться?

– У тебя слишком развито это чувство, я бы сказала, чересчур развито, – заметила Ианта. – Мне действительно жаль иллирийцев, но принц не вернется и не спасет этих бедняг.

Очевидно утомленный беседой об исчезнувшем принце Иллирийском, Консидайн заговорил на другую тему и к прежней больше не возвращался.

В продолжение беседы Ианта еще несколько раз пыталась хоть что-то узнать о Консидайне, но ей удалось выудить только то, что он вырос в Австралии и там же начал блестящую карьеру бизнесмена. Алекс прекратил ее дальнейшие расспросы, напомнив с улыбкой: – Пора готовить ужин. Надеюсь, ты не передумала мне помочь?

Они отправились на кухню, где дружно приготовили суп из зеленого горошка, рыбное филе и овощной салат.

За ужином Ианта возобновила попытки проникнуть во внутренний мир собеседника, заведя речь об эстетических вкусах. Консидайн предположил, что самыми прекрасными произведениями в мире искусств являются итальянские оперы.

– Говорят, в Италии столь придирчивая публика, – сказала Ианта, – что самого способного тенора могут освистать и прогнать со сцены, если слушателям не понравится уровень его исполнения.

– Тамошняя публика ценит умение петь, а не способность брать отдельные ноты, – объяснил Консидайн. – Прекрасный голос вовсе не предполагает совершенное пение. Но если ты слышишь прекрасную музыку, забывая об исполнителе, значит, пение совершенно.

Ианта чуть склонила голову набок, пытаясь понять его мысль.

– Я обязательно это проверю, – шутливо предупредила она, – если когда-нибудь окажусь в оперном театре. Что касается меня, я поклонница старых голливудских мелодрам. Там все так прекрасно: счастливая жизнь, возвышенные чувства, красивые актеры.

– И актрисы, – подхватил Консидайн. – Там предпочли бы взять на роль не одаренную актрису, а первую встречную смазливую красотку, которая будет мило улыбаться в камеру.

– И это правильно! – горячилась Ианта. – Ведь женщиной надо прежде всего любоваться!

Их глаза встретились, и Алекс улыбнулся ей. «Как хорошо, что я его знаю недостаточно долго, чтобы влюбиться», – подумала Ианта. Она улыбнулась ему в ответ, но улыбки тут же исчезли с их лиц, так как кто-то громко постучал в дверь черного хода. Ианта удивленно вскинула брови:

– Кого это занесло в такую погоду?

– Сиди здесь, я открою, – сказал Алекс.