Кентин Фарлон резко развернулся и, вскинув голову, прислушался - не повторится ли звук. Но если не считать эха его собственных шагов, в музее царила привычная тишина. Он несколько раз глубоко вздохнул, чтобы унять бешено стучащее сердце, и вновь напряженно вслушался. Ничего. "Нервы, - сконфуженно сказал он сам себе. - Что-то в последнее время я стал слишком пуглив, вот и мерещится всякая чертовщина".

Успокоившись, Кентин повернулся и запер тяжелую входную дверь. До открытия музея остался всего час, а надо еще успеть закончить ежедневный обход. Подойдя к силовому щитку, он перекинул рубильник из положения "деж." в положение "полн.". Лампы послушно вспыхнули, и Кентин сразу повеселел. Он родился в подземном городе и прожил здесь всю жизнь, но все равно при ярком свете чувствовал себя уверенней.

В музее насчитывалось восемнадцать залов. Кентин методично обходил их один за другим. Темные базальтовые стены, покрытые прозрачным защитным слоем, тускло поблескивали в лучах электрических ламп. Никаких подозрительных звуков Кентин больше не слышал.

По коротенькой лесенке - всего три ступеньки - он поднялся в зал древних артефактов. Потом вновь спустился. Следующий небольшой зал был посвящен результатам раскопок на Уберхэлью. Никаких голограмм - только подлинные вещи, бережно освобожденные из почвы далекой планеты, осторожно вычищенные, старательно занесенные в каталог и снабженные надлежащим описанием, как того требует история. А история требует подлинных, осязаемых объектов, и каждый, глядя на эти пестики и ступки, на причудливо украшенные одежды, которые были едва ли не старше, чем само человечество, чувствовал себя маленьким и незначительным. Красуясь на атласных подушечках и обитых бархатом стойках, предметы эти, казалось, говорили: "Не обольщайтесь. Создавшие нас думали, что их цивилизация пребудет вечно, но ошибались. То же случится и с вами".

Фарлон стер со стекла отпечатки носов - немое свидетельство любопытства юных посетителей. В свое время и Тесса оставила здесь отпечатки собственного носа. Сначала она перепугалась до смерти и в панике стала искать какую-нибудь тряпочку, чтобы уничтожить следы преступления, но Кентин, слава Богу, убедил ее, что это не повод для страхов. Он был страшно зол на человека, которого никогда не видел, человека, который так запугал ребенка, - на родного отца Тессы. Кентин тогда ни словом не упомянул о нем, но боялся, что выражение глаз выдаст его гнев.

Кентин пытался приручить Тессу, пытался доказать ей, что совсем не похож на ее прежнего отца. Ах, как это было непросто и до чего же медленно! По сравнению с Кентином любой садовод показался бы торопыгой. Но в конце концов Тесса поняла, что больше ей нечего бояться, и стала такой, каким и должен быть обычный десятилетний ребенок. А когда она начала говорить, а не выдавливать из себя пару слов в неделю, Кентин был просто счастлив. Иногда Тесса набиралась храбрости и рассказывала ему о матери. Эта женщина исчезла в неизвестном направлении задолго до того, как Тессу избавили от негодяя, который назывался ее отцом.

Фарлон так ясно вспомнил первые страхи Тессы, наверное, потому, что сам был испуган. Он то и дело оглядывался и думал: а испытывала ли Тесса такое хоть раз в жизни?

Кентин обошел оставшиеся залы и убедился, что они готовы встретить очередных любителей заглянуть в прошлое через стекла витрин. Он был уже в предпоследнем зале и тут заметил: что-то не так. Владельцу и директору музея не обязательно заглядывать в каталоги, чтобы понять, что вещи не на месте. Витрина у дальней стены была чуть сдвинута. А когда она стоит таким образом, посетители могут удариться головой о низкий потолок пещеры. Кентин с опаской подошел к витрине. Экспонаты не тронуты, но кому и зачем понадобилось ее двигать? Он нагнулся, намереваясь вернуть витрину на прежнее место, и тут заметил у стены кое-что поважнее передвинутой витрины.

Два блестящих голубых глаза испуганно уставились на него, а по бокам маленькой косматой головы у существа имелось еще по глазу. Кентин непроизвольно отдернул руку :

- Что за...

Первая пара глаз моргнула, за ней - вторая, а потом обе дружно исчезли. Раздался скребущий звук - как собака по паркету, - и то, что пряталось за витриной, стремглав рванулось в разветвления залов.

Изумленный, Кентин на мгновение застыл, а затем устремился в погоню. Стук когтей по твердому полу пещеры перешел в быструю дробь, и тут Фарлон заметил зверушку: комочек зеленовато-коричневого меха, неизвестно отчего изменив направление, мчался прямо на него.

Мгновение спустя Кентин тоже увидел того, кто так напугал зверька. В запертом музее оказался еще один посетитель - человек, одетый в синюю куртку. Но такие детали сейчас, право, ничего не значили. Человек прошел сквозь толстую каменную стену, словно ее не было вовсе. Он был вооружен и угрожающе целился в Кентина. Несмотря на замешательство, Кентин узнал этого человека - именно он в последнее время доставлял столько беспокойства директору музея. Кентин побежал, натыкаясь на витрины, в следующий зал. Только бы выбраться наружу, а там уж он знает что делать. Дыхание стало прерывистым, в боку закололо.

Но ему не суждено было обрести свободу. В следующее мгновение тонкий луч вонзился ему в спину - так булавка пришпиливает насекомое ко дну коробочки. Казалось, позвоночник раскалился добела. Кентин скрючился, и следующий выстрел угодил ему в поясницу. Падая, он ударился коленом и растянулся на полу. Несмотря на оглушительную боль, он попытался встать и встретить нападавшего лицом к лицу, но третий выстрел разрушил всю надежду на спасение и убил то, что еще оставалось от человека.

- Знаешь, я думаю, ее там не будет. Лэн по инерции прочел еще пару слов, а оторвавшись от газеты, увидел плотного мужчину, стоящего в проходе. Мужчина смотрел на него со снисходительным ожиданием.

- Парк? Парк Брэнлек?

- Неужели я настолько изменился?

Лэн неуверенно улыбнулся. Волосы Парка слегка поредели, и он обзавелся усами, правда, такими короткими, что больше смахивали на халтурную татуировку над верхней губой. Он прибавил килограммов двадцать, и его румяные щеки стали еще румянее и круглее, чем раньше, но, несмотря на это, Парк выглядел крепким и сильным, а отнюдь не растолстевшим. Легкая морщинка меж бровей придавала ему хитроватый и расчетливый вид. По-прежнему улыбаясь, Лэн сказал:

- Да нет, ничуть. - Ему было немного неловко, что он не сразу узнал друга. - Просто удивляюсь, как это тебя еще не распылил какой-нибудь ревнивый муж. - Он протянул руку и попытался встать, но ремень безопасности тут же дернул его на место.

- Все тот же Лэн Диллион! - радостно ухмыльнулся Парк. - Совершенно не изменился.

Лэн отстегнул ремень, сунул газету в кармашек стоящего впереди кресла и наконец встал - поздороваться. Его рука утонула в лапище Парка, кольцо больно врезалось в ладонь.

- Просто не верится, что прошло уже десять лет. Ты тоже на встречу?

- Конечно. И тоже не могу поверить. Послушай-ка, а ты и впрямь не изменился. - Парк взглянул на табло. - До смены тяги еще куча времени. Пошли пропустим по стаканчику?

Лэн кивнул. Друзья направились к выходу из салона и, подчеркнуто игнорируя блестящие поручни, поднялись по лестнице. Парк шел первым. Обитые чем-то мягким ступени приглушали звук шагов.

- Я облазил все ярусы, - говорил на ходу Парк, - и ни одной знакомой рожи. Судьба, наверное: только ты и я.