Из Ярда поступило два уведомления, приколотых к доске объявлений на участке, в которых предлагалось сообщать обо всех Изо-машинах темно-синего цвета и черного цвета последнего образца, одна под номером Л-573-НР6, вторая — номер ЗЛК-514.

Свет был таким слабым, что Аткинсону удалось разобрать номер только приблизившись к машине на двадцать футов. К сожалению, он вынужден был признать, что все требования в отношении освещения номерного знака были соблюдены.

Он внимательно присмотрелся.

359-АКО.

АткинсОн почувствовал легкое разочарование, но у него хватило здравого смысла сказать самому себе, что надо быть идиотом, чтобы рассчитывать наткнуться на разыскиваемую машину. «Остин-Изо» хотя и не попадались на каждом шагу, но все же не были распространенной маркой, а из пяти машин четыре были либо черными, либо темно-синими.

И все-таки он осветил фонариком машину изнутри.

Там не было ничего примечательного. Старый плед на заднем сидении, свернутая газета на месте рядом с водительским, дорожный атлас и что-то похожее на справочник.

Внутренняя обивка ярко-красного цвета. Машина в идеальном состоянии.

Несколько сконфуженный Аткинсон продолжал свой путь.

Владелец машины притаился за высокими каменными воротами и наблюдал оттуда за действиями сержанта. Как только Аткинсон отъехал на своем дребезжащем велосипеде, водитель покинул свое укромное местечко, подошел к машине и скользнул внутрь. Захлопывая дверцу, он невольно привлек внимание Аткинсона, силуэт которого четко вырисовывался на фоне дорожного фонаря. Сержант глянул через плечо.

Водитель включил мотор.

Он взревел.

Сержант Аткинсон слышал, как захлопнулась дверца машины и оглянулся назад, почти машинально. Он заметил, что боковые огни «Изо» были не особенно яркими, да и вообще казалось, что сели аккумуляторы. Но двигатель заработал незамедлительно и с невероятным грохотом.

— Уж эти мне водители! — ругнулся про себя Аткинсон.

Он совершенно не нервничал на дорогах. В течение пяти лет он работал в отделе уличного движения, часто стоял на самых оживленных перекрестках, поэтому считал само собой разумеющимся, что при условии, если он будет находиться в надлежащем месте и выполнять то, что положено, водитель поступит точно так же.

Но рев мотора и визг шин говорили о том, что шофер взял с места с недозволенной скоростью. Он глянул назад и на всякий случай прижался к самой обочине.

— Господи! — выдохнул он.

Через минуту он отчаянным прыжком соскочил с велосипеда на тротуар, но у него уже не было никакого шанса на спасение. Машина подмяла под себя велосипед вместе с полицейским. Первый удар отбросил Аткинсона назад, а заднее колесо размозжило ему череп.

К следующему углу, возле которого должно было состояться свидание с сержантом, приближался молодой констебль Дэвис, за плечами которого было всего шесть месяцев работы в полиции.

Дэвис был невысоким бледнолицым малым — недаром многие стали жаловаться, что полиция набирает в свои ряды каких-то недоростков! Он до сих пор не мог решить, нравится ли ему эта работа и стоит ли на ней оставаться. Именно об этом он и размышлял, направляясь к условленному месту. Аткинсон был неплохим человеком, но проведя большую часть жизни в полиции, он дослужился всего лишь до сержантских нашивок. Нда… Перспектива не из блестящих.

— Меня это не устраивает, — рассуждал Дэвис.

Он находился в пятидесяти ярдах от угла, когда услышал, как затарахтел автомобильный двигатель. Звучал он невероятно громко, как будто водитель вообразил, что на дворе мороз, и заставил его вращаться с бешеной скоростью. Некоторые люди не заслуживают того, чтобы у них была машина. Они превратят ее в обломки через пару месяцев.

Этот двигатель, безусловно, недолго прослужит.

Потом он услышал лязг, треск и скрежет.

Не раздумывая, он побежал, достигнув угла быстрее, чем это сделал бы самый известный спринтер. Маленькая темная машина мелькнула в конце дороги. Сейчас ее двигатель ревел не так сильно, но она мчалась на огромной скорости.

Дэвис выхватил свисток.

— Стоп, — закричал он. Затем приложил свисток к губам. Его трель пронеслась над затихшим полем, ясная и пронзительная, заполняя сонные улицы, а сам Дэвис бежал к углу.

Потом он увидел нечто потрясающее, о чем раньше ему доводилось только слышать во время инструктажа по несению караульной службы в Скотланд-Ярде. Цифры на номерном знаке менялись…

Фактически дощечка не была освещена, даже задние огни были выключены, но зато ярко горел уличный фонарь. Вот прежняя дощечка приподнялась, а на ее место опустилась другая. Дэвис не смог прочитать все цифры, потому что они были измазаны грязью, но две последние буквы он различил: К О.

Потом в машине зажглись все огни и она завернула за угол, направляясь через поле к шоссе. Дэвис еще раз отчаянно засвистел.

Никакой другой машины не было видно. Единственный звук, доносившийся до него, был замирающий стук мотора. У него теперь не было выбора, и он побежал навстречу Аткинсону, туда, где разбился велосипедист.

Прежде всего он заметил каску сержанта, стоящую на самой обочине, как будто Аткинсон положил ее туда перед тем, как свалиться с велосипеда.

Но сам сержант…

Дэвис побывал на войне во многих серьезных переделках. Вид крови и увечий его не особенно трогал, но на этот раз ему было явно не по себе. Когда он увидел, как была раздроблена голова сержанта, он даже не стал щупать ему пульс.

Машина скрылась в поле. Ее уже с трудом можно было различить но тут на дороге показалась другая. Да, эта машина смогла бы задержать негодяя, но она была в четверти мили от Дэвиса, который чувствовал себя совершенно беспомощным. Почему люди сидят за закрытыми дверями, куда не доносится требовательный зов его свистка?

Из соседнего дома выскочили двое. Третий скорым шагом спешил с угла. Из-за угла появилась машина, освещая себе путь мощными фарами. Голубая. Надпись сбоку гласила: «Полиция».

Посыпались вопросы… Но, когда люди увидели голову Аткинсона, они онемели. Дэвис с отчаянием глядел на поле… Убийца окончательно скрылся из вида.

Один из людей патрульной машины спрыгнул вниз.

— Он ранен?

— Убит, — мрачно ответил Дэвис, — его переехал «Остин-Изо», после чего изменил свой номерной знак. Темно-синий или черный, передние и задние огни тусклые, две последние буквы на первом номерном знаке «КО», а может быть и «ОО», но только не цифры.

— Вы можете…?

Водитель полицейской машины уже сообщал по радио. Прибежало еще несколько человек и среди них врач. Он немедленно констатировал смерть Аткинсона, и тело сержанта убрали с дороги.

Дэвис прислушивался к неясному шепоту людей, столпившихся вокруг. Дежурный с патрульной машины склонился над мертвым сержантом, как будто надеясь, что усилием воли сумеет вернуть его к жизни.

— Интересно, что ему было нужно? — говорил один мужчина.

— Возможно, сержант поймал его с поличным, когда он…

— Я бы на вашем месте разошелся по домам, — с неприязнью заговорил Дэвис, слушая их пересуды, — скорее всего неизвестный пытался забраться в чью-то квартиру, а сержант выследил его.

Люди зашевелились.

Затем кто-то насмешливо заметил, что не следует ничего рассказывать пастору Питеру, а то тот, прямо на месте, организует митинг.

— Упаси боже нас от такой напасти! — послышался второй издевательский голос.

Дэвис фактически ничего не знал о пасторе Питере, кроме того, что этот фанатик жил на их участке. Он являлся предметом постоянных шуток в дивизионе, хотя в них проскальзывала и нотка уважения. Никто не злорадствовал и не ехидничал по адресу этого человека.

Но в тот момент Дэвису не было никакого дела ни до пастыря, ни до его борьбы с дорожными авариями и несчастными случаями, поскольку это был не несчастный случай, а хладнокровное убийство.

И не нужно забывать о миссис Аткинсон и их дочери Бетти!

— Покарай, господи, эту свинью, покарай его, — еле слышно шептал Дэвис.