Семь небес у Девы Чистой,
У Царицы — семь покоев.
(У тебя ж, паренька,
Как ледышечка — рука!)
Стены всé в сетях-тенётах,
Колокольчиках-звоночках.
Честь жены — Царю веночек:
Недостаточно замочков!
(А со мной, коль пригож,
Сквозь иголочку пройдешь!)
Быстро — руки, вниз — ресницы:
В одной юбке легкой, летней —
То плетуньи-кружевницы
День и ночь сплетают сплетни.
(Только вкось поглядев,
Оплетем без кружéв!)
Глянь-ка: под семью замками,
Чтобы вора позабавить,
С семью смертными грехами
Целых семь укладок бабьих.
(Подари нитку бус, —
Без отмычки обойдусь!)
Что за звон такой комарий,
Что за звон такой претонкий?
То чесальщицы Камарин-
скую шпарят на гребенках!
(Лишь бы не было плеши, —
И без гребня расчешем!)
С утиральничками в лапах,
(Во всé очи, мальчик, пялься!)
То семь чертовых арапок,
Семь царицыных купальщиц.
(Может, семь моих сестер:
Ты мне спинки не тер!)
В кухню женского обману
Поспешай, Самсон с Далилой!
Здесь из зорь творят румяна,
Из снегов творят белила…
(Без белил, без румян
В очи пустим туман!)
Так из кухоньки — да в кузню:
Кто-то, молот взявши в руки,
Из стекла кует союзы,
Из свинца кует разлуки.
(Не скажу наперед —
Чего нам с тобой скует!)
Рука óб руку два брата,
Мухи не обеспокоив,
Ровно жар в руке — pyкa-то!
Позади все шесть покоев…
(Перед главным, седьмым,
Прижми губы к моим!)
Сердце к сердцу, устье к устью…
Окунуться в реки эти —
Всех Цариц с тобой упустим,
Всех Царевичей на свете!
(Отпусти! Оторвись!
Мы рассказывать взялись!)
Перед главным ее входом,
Пред седьмым ее покоем,
Вот тебе, дружочек родный,
Слово я скажу какое:
(Да чтоб голос был свеж,
Дай воды напьюсь допрежь!)
Коль опять себе накличешь
Птицу, сходную со мною,
Знай: лишь перья наши птичьи,
Сердце знойное, земное…
(Площадной образец,
Каких много сердец.)
И еше, дружок, запомни:
Мы народ вдвойне пропащий!
Так, коли поем краснó мы, —
Так еще целуем слаще…
(Запиши себе в грудь.
Говорившую — забудь.)
Няньки спят, мамки спят,
Пуховик не смят.
Лишь лампадочки в углах дымят.
Ах, так вот каков — покой ее — покой седьмой!
Ах, так вот каков — покой ночной!
Где ж она? — Нету.
Где ж она? — С ветром.
Не спится — так плачется,
Так к милому скачется —
От мамок, от мужа,
От риз от жемчужных,
От рож скоморошьих, —
От дел наших тошных!
Из спаленки выкралась,
На лесенку выбралась,
Ступень за ступенечкой —
Лишь выйти трудненечко!
А там уж — вольней, вольней,
Ногам уж верней, верней,
Как будто из гробика
Восстав, мчишь по воздуху:
Не к птицам на кровельку, —
На вышнюю звездочку!
(Ветер, ветер, вор-роскошник,
Всем красавицам — помощник,
Ревности — служитель,
Верности — губитель,
Даровой рабочий —
Ветерочек мой!)
Стоит полоняночка
На башенной вышечке.
Связалась, беляночка,
С тем самым с мальчишечкой,
Кто цепь нашу грубую
Раньше всех расклепал,
Кто прежде супруга нам
Шейный плат растрепал.
И мастер он ластиться!
Потягается с кошками!
Сорвал ей запястьице,
Играет сережками.
Своею жемчужинкой
Зовет — дорогой…
Да нужен-то, нужен-то
Ей мальчонок другой!
— Шаги! —
Матерь Божья, помоги!
Оттого что эти чудные — шаги!
Я свечу тебе в три пуда засвечу,
Оттого что эти знаю — сапоги!
То не стон —
Струнный звон.
То не сон —
Он.
— Ты здесь зачем?
«А ты зачем?»
— Небось, уйду.
«Сама, уйду».
Стоит смиренник юный,
Пощипывает струны.
Нет слов у мачехи-красы,
Покусывает хвост косы.
А ветер между ними —
Как вьюн — между двоими.
Гусляр по стрункам: щелк да щелк,
А сердце в грудь ей: толк да толк, —
Вот в щепья расколотит!
Тот спиночку воротит.
Вот-вот уйдет! — Святой Исус!
И, косу выхлестнув из уст,
Как зверь нечеловечий —
Хвать! — сына за заплечье!
«Стой, погоди, так не уйдешь!»
— Брось, баба, что за речь ведешь?
Ты мне сукна не комкай!
Ай девка с моряком ты? —
И хочет плечиком повесть, —
Не может ручек ей развесть:
За шейкой за любезной
Свились — как круг железный.
— Я сын тебе, а ты мне — мать.
Взошел я ветром подышать,
Морскую речь послушать…
А ты — веревкой душишь! —
«Ты баб до времени не старь!
Царица я, а ты мне — Царь!»
А месяц между ними —
Как меч — между двоими.
«Три года завтрашней зарей,
Как я на персик восковой,
Как нищий на базаре, —
На нежный лик твой зарюсь!
Три года эту ночь ждала!»
Легонечко — как два крыла —
Ослабшие от муки
Он ей разводит — руки.
Вдоль стана бережно кладет,
Сам прямо к лесенке идет,
И на гортанный окрик
Вдруг голову воротит.
Стоит на башенном зубце,
Как ведьма в месячном венце,
Над бездной окиянской
Стоит, качает стан свой.
Покачивает, раскачивает,
Как будто дитя укачивает,
Большие глаза незрячие
К мучителю оборачивает.
А ветер — шелка горячие
Как парусом разворачивает.
«Введешь в беду!
Уйдешь — уйду: