Открыв глаза, она увидела совсем близко его лицо, горящее мрачной решимостью, и хотела закричать, но он закрыл ей рот властным поцелуем. Клаудия крепко сжала губы, не желая уступать его натиску и в то же время чувствуя, как ее захлестывает нарастающая волна. Ошибки быть не может, это страсть, тяжелая, сводящая с ума. Близость тела Тайлера волновала ее, кружила голову. Чувства, долго дремавшие в ее груди, пробудились, пугая своей глубиной и неистовостью.

Клаудия замерла, боясь выдать себя и моля Бога дать ей силы сопротивляться, хотя ее тело требовало совсем другого… Но это невозможно! Если она отдастся ему сейчас, когда он полон гнева и презрения, она окончательно погибнет в его глазах. Он не должен догадаться, как она жаждет его близости, иначе месть его будет страшна!

Господи, хоть бы он оставил ее в покое, остановился, прежде чем… Откуда-то издалека до нее донесся сдавленный стон Тайлера. Он отпустил ее и, опершись на локти, взглянул в ее затуманенные глаза. Его лицо покраснело и исказилось от злости и еще какого-то чувства. Клаудия затаила дыхание. Да, он злится, но в то же время… желает ее! Страсть ясно читалась в его взоре, он и не пытался ее скрывать.

Сладкая истома заполнила ее до краев, она таяла под его взглядом, сердце бешено колотилось. Не в силах пошевелиться, она как завороженная неотрывно смотрела в его глаза.

— Будь ты проклята, Клаудия, будь проклята… — прохрипел Тайлер. Его лицо неотвратимо приближалось. Губы Клаудии беспомощно раскрылись, и Тайлер, торжествующе вскрикнув, припал к ним. Инстинкт самосохранения покинул Клаудию, она застонала и с жаром ответила на его требовательный поцелуй, вбирая в себя его ищущий язык. Волна чувственного наслаждения захлестнула ее. Прошедших лет словно не бывало…

Больше не владея собой, Клаудия обвила рунами его спину, царапая ногтями ткань рубашки. Она уже не помнила, как оказалась в его объятиях, что толкнуло к ней Тайлера. Их тела влекла друг к другу та же сила, что соединила их губы. Мир Клаудии сузился до предела: только сладкая тяжесть, прерывистое дыхание, обжигающий жар…

Долгие годы она подавляла в себе эту жажду, требующую сейчас немедленного утоления.

Рука Тайлера проникла под ее свитер; лаская нежную кожу. Когда ее грудь оказалась в плену его ладони, Клаудия с глубоким вздохом блаженства оторвалась от его губ. Ее глаза широко раскрылись, но она ничего не видела, лишь остро ощущала влажные поцелуи на щеках и подбородке, ритмичные движения его пальцев вокруг напрягшегося соска, ставшего средоточием почти невыносимого экстаза.

Тайлер приподнялся, опираясь на локтях, завернул ее свитер, обнажив грудь, и прижался к ней губами.

— Тайлер! — хрипло выкрикнула Клаудия, почти теряя сознание.

Ее тело каждым нервом откликалось на его ласки. Оказывается, оно ничего не забыло… Тайлер обвел языком контуры нежных округлостей, его горячие губы коснулись сначала одного соска, потом другого, подвергая их сладкой пытке. С губ Клаудии слетали отрывистые стоны удовольствия, Тайлер вторил ей, не помня себя. Подчиняясь непреодолимому порыву, он раздвинул ей ноги, обхватив руками бедра и покрывая жадными поцелуями шею.

— Боже мой, какая ты сладкая… чувствуешь, как я хочу тебя?

Да… всем существом она ощутила возбуждение его сильного тела. Огромная радость пронзила ее: она тоже имеет власть над ним, он принадлежит ей! Погрузив пальцы в его волосы, она с силой притянула его лицо к своему:

— Да, дорогой, да… да…

Последовала неожиданная реакция: Тайлер вдруг застыл в ее объятиях. Встревожившись, она тоже замерла, и страсть, бушующая в ней, постепенно угасла. Синие глаза, только что пылавшие нестерпимым огнем, источали теперь такую ненависть, что она невольно сжалась, словно ожидая удара.

— Нет! — хрипло выкрикнул он, вырываясь из ее ослабевших рук, и сполз на пол, согнувшись и тяжело дыша.

Потрясенная до глубины души, Клаудия с трудом села и неловким движением поправила свитер. Внутри все ныло от неудовлетворенного желания. Тупая боль напомнила ей, как близко они подошли к опасной черте, за которой пропасть… Инстинкт толкал их к этой бездне, невзирая на предостережения рассудка. Она должна Бога благодарить за то, что ничего не случилось, ведь их близость привела бы к еще большему несчастью.

Им нельзя приближаться друг к другу. Они подобны двум летучим субстанциям, которые, соединяясь, мгновенно воспламеняются. Так было и раньше, и теперь оба убедились, что все осталось по-прежнему. Пожар страсти сжег бы их дотла, а из пепла любовь не возродишь… У них нет будущего. Краткий миг ни с чем не сравнимого восторга — и долгая жизнь, полная невыносимого отчаяния… Ведь Тайлер не изменился и вряд ли когда-нибудь изменится.

Словно подтверждая ее тайные мысли, Тайлер бросил на нее уничтожающий взгляд.

— Господи, я же знал, что совершаю ошибку, когда ехал за тобой. Я не должен был пускать тебя в свою жизнь. — Он судорожно пригладил растрепавшиеся волосы.

Клаудия содрогнулась, губы тронула горькая усмешка.

— Не беспокойся, ничего не случилось. Мы по-прежнему чужие. Я знаю свое место, знаю, что ты стыдишься своего влечения ко мне. Мне, кстати, тоже нечем гордиться. Я виновата не меньше.

Тайлер вдруг схватил ее за подбородок, заставляя смотреть ему в глаза.

— Я же отлично знаю, что ты собой представляешь. Почему же после всего, что ты мне сделала, я все еще хочу тебя?

— Спроси об этом себя, Тайлер, — насмешливо ответила она.

Его глаза потемнели.

— Наверно, я все-таки должен овладеть тобой и избавиться от этого наваждения раз и навсегда.

Клаудию затрясло от гнева. Да как он смеет?

— Это не поможет, Тайлер. А вдруг тебе понравится? — язвительным тоном спросила она, отталкивая его руку.

— Думаешь, я этого не понимаю? Ты искушаешь меня, ты проникла мне в кровь, словно лихорадка, я болен тобой. Стоит мне только взглянуть на тебя, и я делаюсь сам не свой. Меня неудержимо тянет к тебе. — Его слова, несмотря на гневный тон, вновь разбудили в ней чувственность, ей стало трудно дышать. — Но Бог свидетель, я буду бороться с собой. И сумею излечиться, клянусь!

У нее упало сердце.

— А если не сумеешь? — тихо спросила она.

Тайлер поднялся на ноги. Он уже полностью овладел собой.

— Сумею. Тебе нет места в моей жизни. Единственное, что нас связывает, — это Натали. И так будет всегда.

Не дожидаясь ответа, он схватил джинсовую куртку и вышел из гостиной, хлопнув дверью.

Клаудия проводила его глазами, до боли закусив губу. Потом в изнеможении уронила голову на спинку дивана. Он выразился очень ясно, сомнений больше не оставалось. Даже если он еще любит ее, все равно постарается вырвать ее из своего сердца. Конечно, ему придется терпеть ее присутствие, потому что она мать Натали. Но он сумеет подчинить эмоции рассудку, ведь у него железная воля. Борясь с физическим влечением, он никогда не Дотронется до нее, не поедет против своих пуританских убеждений. Неважно, что теперь она свободная женщина, прошлое всегда будет стоять между ними…

Почему же ей так больно? Ведь она и раньше все понимала. Неужели она все еще собирается бороться за свою любовь? Однажды она уже проиграла. Да, но тогда Тайлер исчез из ее жизни, не дав ей возможности объясниться. Может, на этот раз игра стоит свеч? Вдруг она все же сумеет заставить его отказаться от своих убеждений? Значит, надежда еще не умерла? Не потому ли она терпеливо переносит все его оскорбления?

Нет, это безумие… За что бороться? За единственного человека, которого ты любишь, ответило ей сердце. Разве любовь не стоит того, чтобы все поставить на карту и — будь что будет? А вдруг он не любит ее? В глубине души она чувствовала, что это не так, хотя его слова и поступки свидетельствовали об обратном. Никаких доказательств у нее нет, и все же… Интуиция вряд ли обманывает ее.

Необходимо сломать барьеры, которыми он себя окружил. Как? Это уже другой вопрос. Она что-нибудь придумает, найдет выход. Главное сейчас это решить, стоит ли продолжать борьбу. Она терялась в сомнениях. Вздохнув, Клаудия закрыла глаза, чувствуя себя совершенно измученной.