— Но я хочу я вернуться домой. Домой, не в эту… Обитель.

Даже зная, что ты не такая, как все?

— Да. И я ничем не отличаюсь от других. Это не так. И знание этого уже делает тебя иной. Подумай о кумаалин. Указ Мухаара касается также и тебя.

— Я его внучка.

Но ты — Чэйсули. Ты не знаешь Шейна. Знай хотя бы, что если бы ваше родство было ему важнее крови Хэйла в твоих жилах, ты жила бы в Хомейне-Мухаар.

Она понимала, что волк прав. Но не могла сказать этого, даже когда он выскользнул из-под ее руки и пошел в сумерки.

— Я прошу прощения за моего рухолли, — на смену Сторру почти тут же появился Дункан. — Не обращай внимания на его слова. Финн часто говорит, не думая.

Аликс хотела бы сейчас оказаться как можно дальше и от Финна, и от его брата, но поскольку ее желание было неосуществимо, она ответила:

— Вы совсем непохожи.

— Похожи. Ты просто плохо нас знаешь.

— Ты не заставишь меня поверить, что ты так же гневлив и жесток, — Аликс вздохнула.

— Разве что ты не показываешь этого. Дункан присел перед ней на корточки:

— Финну едва исполнилось три года, когда началась кумаалин. Он почти не помнит времена, когда в нашем клане был мир. Он видел только тьму, кровь и боль войны, которую начал Шейн.

— А ты?

Дункан долго молчал и наконец ответил:

— Мне тогда было пять. Как и он, я проснулся в середине ночи, когда наш шатер рухнул под копытами хомейнских коней. Хотя солдаты Мухаара и видели, что мы только дети и не можем причинить им вреда, они подожгли шатер. Им просто не было дела до нас, — он взял ее за руку. — Ты должна понять. Мы были малышами, но такое врезается в память. Ты поймешь, почему он так досаждает тебе. В нем слишком сильна горечь и неприязнь к Шейну и вообще к хомэйнам. Кэриллон наследник Мухаара, — он помолчал. — И тебе нужен он, а не Финн.

— Но если ваша история не врет, Финн мой брат!

Дункан вздохнул:

— Вы воспитывались раздельно. Почему он не может желать женщину даже после того, как узнал, что она — его кровная родня?

Аликс смотрела на Дункана с удивлением, словно забыв, что он держит ее за руку. Перед ней сидел суровый и спокойный воин, который, казалось, чего-то ждал от нее. И она поняла, какую власть может иметь над людьми.

— Дункан… — мягко начала она, — что такое эта толмоора, которую, как ты говоришь, я должна чувствовать?

— Узнаешь.

— Как?

— Узнаешь.

— У каждого Чэйсули есть толмоора ?

— Именно она так прочно соединяет нас — так же, как и Пророчество. Но это чувство ослабло в нас — многие были убиты, другие брали себе женщин Хомейны, чтобы те рожали им детей, — его губы дрогнули в суховатой скупой улыбке. — Я вовсе не горжусь этим, как и все мы — поверь мне. Но это необходимо, если мы хотим выжить. И есть еще такие, которые чувствуют толмоору острее других. Моя дала мне знать, что будет. Когда мы доберемся до Обители, я найду нашего шар тэла: он покажет мне руны Пророчества, чтобы я знал, не ошибся ли я. Но я и так знаю, что — не ошибся.

Аликс убрала руку, внезапно смутившись:

— Это не имеет отношения ко мне.

— Пророчество не ошибается. Оно было дано нам Перворожденными, детьми древних богов, и становится все яснее со временем — особенно для тех, кто слушает и понимает. Я — один из тех, кто следует путем Пророчества, Аликс. Я готов отдать жизнь, чтобы оно сбылось…

Неожиданно он улыбнулся:

— И я отдам жизнь, чтобы Пророчество исполнилось. Это ясно.

— Ты знаешь, как умрешь?..

— Только то, что я умру, как назначено, служа своей толмооре и Пророчеству. Так сказали Перворожденные. Ты поймешь…

— А Финн как же? Он тоже служит этой толмооре?

Дункан рассмеялся:

— Думаю, он просто создает свою.

— Но меня в ней не будет, — сурово сообщила она.

— В толмооре Финна… нет. Твоя толмоора связывает тебя с другим человеком.

— С Кэриллоном? — в ней вспыхнул огонек надежды.

Дункан не ответил — и тут Аликс поняла. Она подняла голову, взглянула в глаза Дункану и встала, отряхивая и оправляя юбки:

— Если я действительно Чэйсули, я сама создам свою толмоору. Как Финн, она с вызовом взглянула на Дункана сверху вниз. — Ты не можешь принудить меня, Дункан.

— Я не стану, — он покачал головой и поднялся. — В этом нет нужды.

— Ты не заставишь меня! Он нежно коснулся кончиками пальцев ее лица:

— Я не стану, маленькая. За меня это сделает твоя толмоора.

Аликс отступила на шаг, глядя в глаза Дункану, потом резко развернулась и пошла в лагерь, не говоря больше ни слова.

Отряд воинов возвращался назад, когда сквозь тонкий полог древесных ветвей вниз камнем упал Кай.

Они идут, лиир. Всадники, носящие цвета Мухаара. Они не больше, чем в полулиге отсюда.

Дункан остановил коня, пытаясь удержаться в седле, Аликс невольно обхватила его за талию. Он повернулся вполоборота, что-то пробормотав вполголоса, потом сказал:

— Я должен найти для тебя укрытие.

— Ты будешь драться..?

— Они не оставили нам выбора, Аликс. Они ведь пришли за нашими жизнями, разве ты не понимаешь?

Аликс хотела было возразить, но не нашла слов. Внезапно на нее лавиной накатил гул множества голосов, почти физически ощутимых — больше она не слышала ничего, едва могла удержаться в седле, вцепившись в пояс Дункана — по счастью, тот не обратил внимания на ее слабость.

Она не услышала поступи коня Финна.

— Ну что ж, рухо, малютка принц не солгал. Он действительно почти не оставил нам времени.

Аликс заставила себя открыть глаза и посмотреть на Финна, хотя голоса, звучавшие, казалось, внутри нее самое, не умолкали ни на миг. Неужели они не слышат этих голосов?..

Дункан крепко взял ее за руку и снял с седла:

— Забери ее, Финн.

Аликс с трудом отвлеклась от неслышимых Чэйсули звуков:

— Нет! Только не с ним!

— Позаботься о ней, рухо, — спокойно продолжил Дункан. — Я не хочу, чтобы ей причинили зло. Эти люди увидят в ней только женщину-оборотня, и ей придется туго. Я оставляю ее с тобой.

Финн ухмыльнулся девушке:

— Видишь, мэйха? Вождь клана возвращает тебя мне.

— Мне не нужны ни ты, ни он, — с усилием выговорила она, едва различая свой собственный голос в неумолчном хоре странных голосов. — Слышите?..

Дункан что-то ответил, но она уже не могла разобрать его слов — зажала уши руками и низко склонила голову.

Руки Финна легли ей на плечи, она смутно видела, как Дункан уводит коней прочь, подняла неуверенный, почти робкий взгляд на Финна.

— Ты была отдана под мою опеку, — объявил он. — И я не намерен избавлять тебя от нее.

— Это… чародейство? — выдохнула она. — Ты хочешь отнять у меня разум?

Финн нахмурился:

— Твои слова лишены смысла, мэйха. У меня нет времени на пустые разговоры… разве ты не слышишь?

— Слышу! Я слышу голоса! — в отчаянье выкрикнула она, дрожа всем телом.

Финн как-то странно посмотрел на нее:

— Я не слышу никаких голосов, мэйха. Я говорю об их конях.

Девушка прислушалась, стараясь забыть о голосах. Да, теперь она слышала и иные звуки — перестук копыт и треск ломающихся кустов.

— Они убьют тебя, — мягко сказал Финн. Оцепенение медленно покидало ее, голоса стали тише, превратились в многоголосый шепот, похожий на шорох листьев, они больше не лишали ее сил — но Аликс чувствовала бесконечную усталость. Она кивнула Финну и молча последовала за ним в лес.

— А Сторр? — тихо спросила она.

— Он там, позади. Наблюдает. Он, как и другие, будет сражаться с людьми Мухаара.

Они оба затаились под прикрытием упавшего дерева. Аликс сидела тихо — она все еще не до конца пришла в себя, Финн погладил рукоять кинжала, потом достал черную с желтым оперением стрелу, натянул лук и замер.

— Прикрой мне спину, мэйха, — резко бросил он. — Сейчас не время для женских страхов.

Она вскинула голову и посмотрела на него. Финн стоял к ней спиной, прекрасная мишень для удара, — но сейчас у нее не возникало даже мысли о том, чтобы нанести ему удар.