— Не говори мне об этих оборотнях. Они — демоны. Мой дядя истребит их всех и избавит Хомейну от их черного чародейства.

— Откуда ты знаешь, что они демоны? — спросила девушка, впрочем, спор она начала вовсе не потому, что была убеждена в не правоте принца, а просто из чувства справедливости. — Как ты можешь говорить такое, если никогда не видел ни одного из них?

Лицо Кэриллона внезапно приобрело жесткое, холодное и отчужденное выражение: тот веселый спокойный молодой человек, которого она знала всего несколько недель, но уже успела полюбить, словно бы исчез.

— Кэриллон… — начала Аликс почти испугано.

— Нет, — резко ответил он, отпустив ее плечи, — Мне вовсе не нужно видеть демонов, чтобы знать об их существовании. Они и весь их род — прокляты, им нет места на этой земле. Они вне закона.

— По воле твоего дяди!

— Да! — выкрикнул он, — Это расплата за деяния, требовавшие наказания. Во имя богов, девочка, разве не Чэйсули похитили дочь короля, мою двоюродную сестру, разве не они начали междоусобицы в этой стране?!

— Хэйл не похищал Линдир! — крикнула Аликс, — Она ушла по своей воле!

Он не отодвинулся от нее, но словно внутренне отстранился. Внезапно она увидела перед собой не просто разгневанного молодого человека, а принца, и принца, вовсе не склонного сдерживать свои чувства.

— С такой легкостью признаешь, что ты всего лишь необразованная деревенская девчонка, — холодно начал он, — и после этого еще пытаешься давать мне уроки истории моего Дома! И по какому же праву? Кто тебе вбил это в голову, позволь спросить?

Ее руки сами собой сжались в кулаки:

— Мой отец был мастером оружия при дворе Мухаара Шейна тридцать лет. Он жил в Хомейне-Мухаар и часто говорил с Мухааром. Он был там, когда Линдир ушла с Чэйсули, которого любила, и когда Шейн призывал проклятья на их народ, поставив их вне закона. Он был там, когда Мухаар начал войну!

На скулах принца заиграли желваки:

— То, что он говорит — измена.

— То, что он говорит — правда! — Аликс отпрянула от него и пошла прочь, раздвигая стебли травы. Она остановилась только затем, чтобы вытащить колючку из босой ступни. Ее туфли, вспомнила она с каким-то угрюмым удовлетворением, остались там, где был начат этот разговор.

— Аликс… — начал Кэриллон.

— О боги, Кэриллон, да ведь саму эту страну создали Чэйсули! — резко бросила она, не оборачиваясь. — Ты что, думаешь, что им нужно это истребление?

Это деяние Шейна, не их.

— Причина была достаточно веской.

Аликс вздохнула и поставила оцарапанную ногу на землю. Они уставились друг на друга, несколько бесконечных мгновений не говоря ни слова, оба понимали, что их дружба оказалась в эти мгновения под угрозой. Аликс ждала, что Кэриллон сейчас прикажет ей уходить.

Рука Кэриллона легла на рукоять меча, пальцы гладили сверкающий рубин-кабошон, оправленный в золото. Он молчал в раздумье — ни гнева, ни холодного презрения которого она ожидала от принца.

Наконец, он вздохнул:

— Девочка, хотя мой дядя и прислушивался к твоему отцу, Торрин все же не знал всего. Он просто не мог знать всего о том, как началась война. Всего не знаю и я. Я лишь недавно стал наследником, и Шейн обращается со мной почти как с ребенком. Если ты согласна слушать, я расскажу тебе, что знаю обо всем этом.

Она было открыла рот, чтобы ответить, но их разговор прервал третий голос:

— Нет, мой славненький господинчик. Позволь сказать слово тому, кто пережил истребление, затеянное Шейном.

Аликс резко обернулась: на границе леса стоял человек в кожаных облегающих штанах и охотничьей куртке — смуглый, с волосами цвета воронова крыла.

Мгновение девушка смотрела на него в растерянности, совершенно ошеломленная, потом ее глаза расширились: она заметила массивные золотые браслеты на его руках. Ряд ом с человеком стоял серебристо-серый волк.

— Кэриллон! — отшатнувшись, вскрикнула она. Лязгнул меч Кэриллона — и мгновенно серебряной стрелой пролетел мимо нее волк, Зубы его сомкнулись на запястье принца.

Аликс повернулась и бросилась прочь, но незнакомец оказался быстрее: он схватил ее за плечи и повернул к себе. Она взглянула в его смуглое смеющееся лицо — в желтые глаза…

Глаза зверя! беззвучно закричало что-то внутри нее.

— Ну же, мэйха, не рвись ты так, — сказал незнакомец, ухмыляясь. В его левом ухе поблескивала золотая серьга, казавшаяся еще ярче в темной массе волос. Мягкая кожаная куртка-безрукавка оставляла открытыми загорелые руки.

— Только что ты отстаивала мой народ, мэйха, неужели твои взгляды так быстро изменяются?

Она замерла в его руках, похолодев от страха, неотрывно глядя в это узкое точеное лицо с острыми по-птичьи чертами:

— Ты — Чэйсули!..

— Верно, — согласился он. — Меня зовут Финн. Когда я услышал, как ты защищаешь мой народ перед наследником того, кто едва не уничтожил нас, я не смог допустить, чтобы этот маленький господинчик тебя переубедил. Слишком многие не хотят знать правды, — он снова усмехнулся, — Я расскажу тебе, мэйха, что произошло на самом деле, почему Шейн проклял нас и поставил вне закона.

— Оборотень! Демон! — яростно выкрикнул Кэриллон.

Аликс рванулась из рук Финна, пытаясь обернуться, чтобы увидеть принца, внезапно испугавшись, что его рана опасна. Молодой человек приподнялся на локте, прижав прокушенную руку к груди, лицо его горело гневом. Подле него спокойно сидел большой серебристо-серый волк. Аликс не сомневалась в том, что зверь, несмотря на кажущееся спокойствие.

Руки Чэйсули крепче сжали Аликс — она невольно поморщилась от боли.

— Нет, мой господинчик, я не демон. Я такой же человек, как и вы, только нас боги любят больше. Разумеется. А если ты собираешься и дальше называть нас отродьем демонов и говорить, что мы служим богу преисподней, то лучше посмотри сперва на своего любезного дядюшку, Мухаара Хомейны. Это он объявил нам кумаалин, а не мы ему, — в голосе Финна зазвучало презрение пополам с ненавистью, заставившее Аликс содрогнуться. — Ты заставляешь меня думать, что и в этом решил стать его наследником.

Кровь бросилась Кэриллону в лицо, он дернулся, пытаясь приподняться, но волк, прищурив янтарные глаза, еле заметно пошевелился, и это неуловимое движение заставило принца передумать. Аликс видела, что его лицо исказили боль и отчаянье.

— Пусти меня к нему!

— К нему? — Чэйсули расхохотался, — Ты, значит, его мэйха ? А я-то хотел сделать тебя своей…

Лицо девушки застыло:

— Я никому не любовница, если ваше варварское слово означает это.

— Это Древний Язык, мэйха, дар старых богов. Когда-то Древний Язык был единственным языком этой земли, — его дыхание щекотало ей ухо. — Я научу тебя…

— Пусти меня!

— Вот те раз! Я только что заполучил тебя — а ты хочешь, чтобы мы тут же и расстались?

— Отпусти ее, — резко приказал Кэриллон.

Финн весело рассмеялся:

— Малютка принц приказывает — мне! Ты не у себя во дворце, и лучше бы тебе вспомнить об этом. Чэйсули, мой молодой господин, более не признают ни законов Мухаара, ни его желаний. Объявив кумаалин, Шейн одним ударом перечеркнул нашу преданность Мухаару и его крови, — он резко оборвал смех. — Быть может, теперь, когда его наследник в наших руках, он вернет нам свое благоволение — хотя бы отчасти… как ты думаешь?

— Ну что ж, я в твоих руках, — прорычал Кэриллон. — Но отпусти Аликс!

Чэйсули снова рассмеялся:

— Но я-то пришел как раз за женщиной, дружок. Тебя я заполучил случайно в придачу к ней. И теперь не собираюсь терять ни ее, ни тебя, — его рука словно бы случайно скользнула по груди Аликс. — Этой ночью вы оба будете гостями кочевого лагеря Чэйсули.

— Мой отец… — прошептала Аликс. — Как же он…

— Твой отец пойдет искать тебя, мэйха, не найдет, конечно, и решит, что ты попалась диким зверям.

— Так оно и есть! — прошипела она. Финн приподнял ее голову за подбородок:

— Вот и ты уже проклинаешь нас — так же, как и твой дружок-принц.