Мэри уже вернулась — глаза ее открылись, и девушка вскочила. По выражению ее лица Коршун уже понял, что случилось что-то скверное.

— В баре — дело дрянь, — коротко бросила Мэри. — Ворвались какие-то новые парни — пришельцы, никто из здешних их не знает. Они рвались сюда. Кохилл, — Коршун вспомнил, что так звали бармена, — Кохилл попытался их остановить, и его застрелили. В баре было пятеро наших — как обычно, пили свое пиво после завтрака — и четверо пришельцев. Сейчас там настоящее сражение. Убиты двое пришельцев и трое наших.

— Что, ко всем чертям, нам делать? — резко спросил Коршун.

Сначала эта кладовая ему нравилась: никто не мог войти в нее с улицы или проскользнуть через черный ход — бармен увидел бы и смог предупредить их. Теперь ясно: единственная дверь превращала кладовую в ловушку. Нельзя было улизнуть в случае опасности.

— Ты можешь что-нибудь предпринять?

Мэри задумалась, потом кивнула:

— Смотри за Слай.

— Что ты собираешься сделать?

— Вызвать духа, — спокойно ответила она. — Достань напиток. Я вызываю духа сердца.

— Как?

Лицо ее исказилось:

— Ты хочешь, чтобы я сделала это или мы будем говорить об этом?

— Давай.

Коршун присел рядом со Слай, протянул руку и коснулся ее лба. Лоб женщины-раннера был холодным, но не ледяным. В ее теле не чувствовалось никакого напряжения. Но Коршун не знал, хорошо это или плохо.

Мэри вышла на середину комнаты, уже напевая сквозь зубы спокойную, неторопливую песню, и начала ритмично подергиваться в каком-то странном танце. Коршун смотрел на нее во все глаза, стараясь запомнить эти новые для него, необычные движения.

Его глаза из плоти и крови не видели ничего особенного. Но своими странными, колдовскими чувствами, о существовании которых он раньше не подозревал, Коршун ощущал, что надвигается нечто. Он чувствовал поток энергии — сначала этот поток исходил от Мэри, но потом сместился, и казалось, энергия втекает извне — быть может, из здания или из земли, на которой оно стоит. Этот поток образовал вокруг девушки крутящийся вихрь, невидимый для обычных пяти чувств, но ясно различимый для Коршуна.

Песня Мэри изменилась — в ней теперь можно было разобрать слова. Слова не из английского языка или городского сленга, но кое-что Коршун понимал.

«Хранитель сердца и дома, — пела Мэри, — духовный покровитель, защити нас сейчас! Приди к нам, великий, спаси своих детей!» — Она взглянула на дверь.

Вихрь изменился — он сгустился и принял почти человеческий облик. Все еще невидимый, все еще неслышимый, но уже легко ощущаемый вихрь. Этот призрак вышел через закрытую дверь в помещение бара.

Мэри кончила петь, ее плечи устало опустились. Стирая ладонью капельки пота со лба, она спокойно сказала:

— Помощь как раз вовремя, но пришельцев прибыло. И у них тоже есть шаман.

— Дьявол, что же нам делать? — Коршун выхватил пистолет и нервно принялся то ставить его на предохранитель то снимать.

— Надо уходить, конечно, — ответила Мэри.

— Но как? Выходить туда? — Он показал на дверь в бар.

Не отвечая, Мэри подошла к стене кладовой и провела по ней рукой. Коршун не понял, что она сделала, но кусок казавшейся сплошной стены внезапно повернулся — небольшая потайная дверь вела в темноту.

— Куда мы попадем?

— В чулан, а там есть другой выход, в переулок. — Она кивнула на дверь, ведущую в бар. — Пусть себе штурмуют, нас уже не будет.

Коршун нерешительно глянул на Слай. Казалось, та была совершенно спокойна, как будто спала или вообще умерла. На мгновение Коршуна охватила паника, но он увидел, что грудь Слай медленно поднимается и опускается в спокойном, ровном ритме.

— Нет, — сказал он, — я дам ей возможность сделать свой собственный выстрел. Я должен это сделать.

— Даже если это погубит нас?

Он не отвечал — не мог ответить.

— А что, если кто-нибудь ворвется с другой стороны? — настаивала Мэри. — Дверь в переулок не замаскирована. Они могут попробовать атаковать нас с тыла.

Наконец Коршун понял, что он может сделать. В последний раз сняв пистолет с предохранителя, он убедился, что патрон на месте.

— Оставайся здесь, — приказал он. — Смотри за Слай. Не отключай ее, пока она не закончит работу. Слышишь?

— А ты что собираешься делать?

Коршун пожал плечами:

— Охранять наши тылы. И все, что придется. — И прежде чем девушка успела ответить, он выскользнул через потайную дверь, добавив: — И не забудь закрыть ее за мной.

Чулан был небольшим и темным, в воздухе стояла вонь заплесневелого пива. Вдоль стен громоздились деревянные ящики — конечно, со спиртным — и железные бочонки. В чулане было две двери, друг против друга: одна вела в бар, другая, запертая на засов, должно быть, выходила в переулок. Дверь позади него закрылась, и юноша услышал, как щелкнул замок. Он обернулся, чтобы взглянуть, насколько хорошо замаскирована дверь, и с облегчением убедился, что на стене не видно ни малейших ее следов.

Он подошел к выходу наружу и прислушался. В переулке не было слышно ни звука. Но не означало ли это, что дверь просто слишком толстая? Коршун колебался. Было бы здорово совершить сейчас астральное путешествие, как в прошлый раз, — он снова попытался слиться с песней Волка, но ничего не получилось.

Что ж, больше медлить было нельзя. Он щелкнул замком и отодвинул засов. Вслушался еще раз: тишина. Открыв дверь, он отпрянул под защиту стены. Снова ничего — не влетела граната, темноту не прошили пули. Крадучись, Коршун выглянул в переулок и прикрыл за собой дверь.

Переулок был пуст. Ни малейшего движения поблизости.

Куда идти? Налево или направо? «Буффало Джамп» находился на северной стороне улицы, значит, ближайшая улица — направо. Если он свернет туда, есть реальный риск напороться на подкрепление, которое, по словам Мэри, прибыло к парадному входу в бар. Коршун быстро повернул налево.

Ночную тишину разрывали звуки боя. Это уже больше, чем просто перестрелка, о которой говорила Мэри. Слышалось буханье тяжелого автоматического оружия, перемежаемое гулкими разрывами гранат. Где-то шла настоящая проклятая городская война. Что за дьявол? Похоже, повторяется свалка в доках, куда, по мнению Модала, ввязалось несколько команд из разных корпораций. В этом был какой-то мрачный смысл. Слай говорила о прелюдии к войне корпораций. Может, она уже началась и докатилась до Чиенна? Черт, почему бы и нет? Все это очень… Да что там, дело-то совсем дрянь!

Он побежал, пригибаясь, обеими руками держа перед собой автоматический пистолет.

Впереди! Коршун почувствовал движение еще до того, как увидел человека. Юноша резко бросился в сторону.

Неожиданно громко щелкнул винтовочный выстрел. На стене, совсем рядом, появился огненный круг. Ужасный взрыв! Осколки бетона полоснули по лицу и рукам Коршуна, один из них вонзился в кожу прямо над правым глазом, и Коршун на мгновение ослеп. Он вскинул пистолет.

Коршун видел темный силуэт снайпера, выделяющийся на фоне темного неба. Он стоял на крыше одноэтажного здания. Виднелось слабое голубоватое свечение: это работал снайперскоп — усилитель изображения. Снайпер возился с затвором своей винтовки, посылая в ствол очередной заряд. Он готовился к следующему выстрелу.

Вскрикнув от ужаса, Коршун нажал на курок. Пистолет дернулся в его руке.

Он увидел, как пули высекают искры из парапета на крыше. Потом услышал крик — несколько пуль попали снайперу в грудь. Человек на крыше покачнулся и упал навзничь. Что-то свалилось с крыши и ударилось о тротуар. Винтовка!

Коршун рванулся вперед, схватил громоздкое оружие и прижался к стене, прямо под тем местом, где прятался снайпер. «Может быть, он только ранен, — подумал Коршун. — Может быть, у него есть и другое оружие…» Он глянул вверх, стирая кровь с правого глаза.

Потребовалось несколько секунд, пока он привык к темноте. Потом он заметил что-то, свешивающееся с парапета. Рука. Теплая капля упала прямо на его запрокинутое лицо.