День и в самом деле клонился к закату. Гарри говорил, что сейчас наступает самое опасное время, именно сейчас жизнь может угаснуть так же, как этот день. Майлс резко развернулся и направился к дому.

Майлс только что торопливо покончил с ужином и теперь расположился в удобном кресле рядом с постелью жены. Он читал. До разговора с Гарри он был не в состоянии сконцентрировать свое внимание ни на единой строчке, но теперь, когда не было необходимости сидеть в напряжении, прислушиваясь к судорожным вздохам Аннабеллы, он наконец вновь мог читать. Это казалось настоящей роскошью. Но все его чувства оставались напряжены.

Услышав шорох, он насторожился и поднял глаза: в комнату, чтобы зажечь лампы, на цыпочках входила горничная. Майлс улыбнулся ей и снова расслабился. Долгие сумерки закончились. Горничная окинула взглядом постель, в которой лежала Аннабелла, и улыбнулась Майлсу в ответ мягкой и грустной улыбкой. Вышла она так же тихо, как и вошла. Он вновь со вздохом удовольствия взялся за книгу.

Сначала он не мог понять, что изменилось. Он лишь почувствовал, что никакие может сосредоточиться на чтении. Он поднял голову. Лампы горели, комната была залита розоватым мерцанием, небольшой огонь в камине прогонял вечерний холодок. Но было что-то новое в атмосфере. Определенно ощущалось, что в комнате произошли некие изменения.

Майлс отложил в сторону книгу, поднялся и, несмотря на странно возникшее нежелание, подошел поближе к кровати и взглянул на Аннабеллу.

Она ответила взглядом.

Он попытался заговорить, но горло перехватило, и лишь со второй попытки голос повиновался ему.

— Аннабелла? — позвал он мягко.

— Я была больна, — произнесла она. Он кивнул.

— Очень больна.

Он потрогал лоб. Жара не было.

— Я помню немногое. Как долго я болела?

— Слишком долго, — ответил он.

— Я поправляюсь?

— Думаю, что да. А как вам кажется?

Она попыталась облизнуть иссохшие и потрескавшиеся губы.

— Хочется пить.

— Конечно-конечно, — сказал он. — Я сейчас.

Он бросился к кувшину, стоявшему у постели, и, поражаясь тому, что руки у него совсем не дрожат, только бешено колотится сердце, быстро смочил салфетку. Потом вернулся к жене и слегка смочил ей губы.

Она удивленно посмотрела на него:

— Это очень мило. Но я хочу пить. Можно мне стакан воды?

— Я не знаю, — растерянно ответил он. — Я должен спросить, — добавил он, затем подошел к двери и крикнул: — Она очнулась! Она разговаривает!

— Я была так серьезно больна? — спросила она, когда Майлс вновь подошел к кровати. Ее глаза были широко раскрыты.

Слава Богу! Хоть глаза у нее остались прежними, подумал он, и его захлестнула растущая волна радости. Голубые, с легкой тенью испуга, они, казалось, стали еще больше. Пытаясь скрыть охватившее его чувство, он взял ее руку в свои ладони, тут же ощутив ее хрупкость.

— Вы были серьезно больны, — сказал он.

— Но воды-то мне можно?

— Хоть целое ведро, если доктор позволит.

Она попыталась сесть, но вновь откинулась на подушки и нахмурилась.

— Как кружится голова!

Стараясь ничем не выдать своей жалости, он обнял ее, ощущая в своих объятиях остроту худеньких плеч и болезненную хрупкость тела.

— Ничего, это вполне естественно. Ведь вы так долго не вставали с постели.

Она провела рукой по голове и нахмурилась:

— Ночной чепец? Я же их не ношу.

— Сейчас носите, — ответил он и посмотрел на дверь, подумав, не позвать ли еще раз. Ей предстояло кое о чем узнать, но не сейчас и не от него. Возможно, даже и не от доктора. Где же миссис Фарроу?

Он увидел, что Аннабелла облизнула губы, и вновь смочил их.

— Так скоро можно будет попить? — спросила она.

— Скоро, — ответил он.

Она взглянула ему в лицо и, видимо, что-то прочитав в его взгляде, вновь нахмурилась. Аннабелла провела рукой по своему лицу.

— Можно мне зеркало? Он ничего не ответил.

— Можно? — повторила она.

— А! Вот и миссис Фарроу, — произнес он с огромным облегчением. —Аннабелла, это миссис Фарроу, добрейшая женщина, которая за тобой ухаживает. Она живет по соседству и занимается травами — весьма удачное стечение обстоятельств. Нам повезло. Миссис Фарроу, теперь я могу должным образом представить вам свою супругу, леди Пелем. А рядом с миссис Фарроу доктор

Селфридж, известный врач и мой старинный приятель, мы вытащили его из самого Лондона и, если я не ошибаюсь, прямо из-за обеденного стола. Гарри, позволь представить тебе мою супругу. Миссис Фарроу, Гарри, моя жена хотела бы получить стакан воды.

Ни один из них не пошевелился. Они стояли и смотрели на Аннабеллу, смущаясь собственных глуповатых улыбок.

— Стакан воды, — подтвердила Аннабелла. — И зеркало, — добавила она.

Их улыбки несколько увяли.

— Сначала первое, — оживленно проговорила миссис Фарроу, овладев собой. — Если вы не возражаете, доктор Селфридж, я думаю, что леди, очнувшейся после столь долгого «сна Спящей красавицы», необходимо хорошенько помыться, не так ли? Вы сразу же почувствуете себя лучше, миледи.

— Именно так, — с воодушевлением ответил Гарри, — но сначала, миледи, позвольте мне осмотреть вас и послушать сердце. Затем миссис Фарроу поможет вам привести себя в порядок, а уж потом мы побеседуем.

— Как долго я спала? — спросила Аннабелла после того, как Гарри прослушал ее сердце, посмотрел язык и осмотрел глаза.

— В общей сложности десять дней, — ответил Гарри, отойдя от постели.

Аннабелла резко села, ее взгляд переметнулся на Майлса.

— Моим родителям сообщили?

— Нет, — ответил он, — я не хотел их пугать. Вы иного мнения?

— Я вам очень благодарна, — ответила она, вновь откинувшись на подушки.

— А теперь я попрошу вас удалиться, джентльмены, — сказала миссис Фарроу. — Я приглашу вас, когда миледи будет готова к общению с вами.

Но когда миссис Фарроу наконец вышла из комнаты Аннабеллы, она плотно притворила за собой дверь. Женщина направилась в холл, где стояли и беседовали Майлс и Гарри, и покачала головой.

Майлс побледнел.

— Нет-нет, — торопливо произнесла она, — с ней все в порядке. Но она так измучена, бедняжка. Она чуть не уснула, пока я мыла ее. Она мило меня поблагодарила, сказала, что чувствует себя прекрасно, и тут же снова уснула. Целебным сном, — сказала она Майлсу. — Не волнуйтесь, я проверила, прежде чем оставить ее.

Майлс повернулся к Гарри:

— Кризис позади?

— Думаю, что да. Она страдала от лечения, назначенного вашим доктором, в той же мере, как и от инфлюэнцы, но нет никаких осложнений. В легких все чисто, сердце работает отлично.

Майлс кивнул.

— Как скоро она окончательно поправится? Я имею в виду, станет такой же, как до болезни?

— Думаю, что все пойдет обычным путем, — сказал Гарри. — Вы согласны со мной? — спросил он миссис Фарроу.

Она согласно кивнула:

— Думаю, что так. Прошу меня извинить, джентльмены. Полагаю, что на сегодняшнюю ночь я со спокойной душой могу оставить ее, я не была дома уже несколько дней.

— Миссис Фарроу, — сказал Майлс, — надеюсь, вы понимаете, как я признателен вам за вашу помощь. Я прикажу, чтобы заложили экипаж.

Она улыбнулась:

— Благодарю вас.

— А теперь все-таки ответь мне, — сказал Майлс, повернувшись к Гарри. — Сколько времени пройдет до окончательного выздоровления?

— Ей потребуется два-три дня, чтобы набраться сил, и тогда она, как говорит миссис Фарроу, уже не будет такой кроткой. Майлс, насколько я знаю, твоя супруга может быть настоящим ангелом, но, уверяю тебя, когда леди Пелем почувствует себя в состоянии двигаться, но в действительности будет еще весьма слаба, чтобы делать это, она станет обидчивой и раздражительной. Это естественно. После этого — если только вы окончательно не разругаетесь, поскольку наступит критический период выздоровления, по крайней мере для родственников больной — при соответствующем уходе, я полагаю, через несколько недель она опять станет прежней.