В этой повести описываются не столько физические, сколько психические проявления чернобыльских аномалий. Главным героем повести взят человек, поначалу далекий духом от Зоны, чтобы читатель вместе с ним начал постепенное погружение в альтернативную реальность. Я постарался отразить, каким я представляю игровой процесс Сталкера, пытался не зацикливаться на одном-единственном событии, сделать ход повести таким, чтобы у читателя возникло ощущение нелинейности: словно то, что прочитает он в следующею секунду, будет напрямую зависеть от того, как он воспринял только что прочитанное. Ход событий подобен геймплею будущей игры — каждый персонаж самостоятелен, и не ждет, когда он появиться в поле зрения героя, но с каждой минутой события переплетаются все гуще, чтобы потом единым потоком влиться в финал. Какой? А это никому не известно. Press "New Game"!

Зона — это не только тридцать квадратных километров, обнесенных колючей проволокой. Зона не привязана к какому-либо географическому объекту. Ее не нужно искать. Свою Зону мы всегда носим с собой. В нашем сердце.

Эпитафия на могиле неизвестного сталкера.

Сегодня утром мне довелось быть свидетелем одного прелюбопытнейшего диалога. Дело в том, что, несмотря на грядущий юбилей (в декабре мне исполнялось шестьдесят, и мы готовились закатить с бывшими сослуживцами культурную попойку в "Хромите" по этому случаю), я по-прежнему обладал довольно крепким телом и даже пробегал по паре километров перед завтраком, чтобы не потерять форму. Вот и сегодняшним утром, совершив необходимый моцион, я присел на лавочку и стал оглядывать прохожих опытным взглядом бывшего помощника следователя по особо важным делам. Поверьте мне, я вовсе не вмешиваюсь в чью-то личную жизнь. Это просто безобидное хобби, и я не могу без него. Вот, кстати, идет парочка. Парень с девушкой. Он, размахивая руками во все стороны, рассказывает ей про своего дурака-шефа, который заставляет их вкалывать до позднего вечера. Ну зачем же так врать, молодой человек? Кто же вам поверит с такими зрачками? Солнце уже поднялось, а зрачки почему-то широкие-с… Вы уж поосторожнее с девушками, они существа такие, им полиграфа не надо, и специальных навыков, у них детектор в крови, так сказать, заложен. Но я не люблю таких сцен, поэтому переключаю свое внимание на других персонажей спектакля "утро" на сцене нашего маленького проспекта.

Наблюдать за собачниками — тоже увлекательнейшая вещь, причем полезная. Наслушавшись их бесед друг с другом, я накопил превосходную теоретическую базу и, со временем, наверное, заведу себе ротвейлера.

Сегодня, однако, моему взору предстала лишь пожилая напомаженная мадам из соседнего подъезда с брехливой кудлатой собачонкой неопределенной породы. Остальные собаководы, вероятно уже выгуляли своих питомцев, а может быть, перенесли сегодня место прогулок. Скорее последнее, потому что все немногочисленные фонарные столбы поражали необыкновенной для такого "собачьего" времени сухостью у основания, подумал я и усмехнулся профессиональной догадке. Именно в это самое время до меня донеслись обрывки диалога:

— Ну, что же, уважаемый Петр Николаевич, тут мы и обсудим все детали предстоящего дела.

Я чуть повернул голову и обомлел. Скамейка, по которой я скользнул взглядом секунд десять назад, теперь была занята двумя мужчинами представительного вида. Готов поклясться, что мгновенье назад проспект был практически пуст, что прослеживалось почти на полкилометра (не считая дамы с собачонкой). Между тем мужчина, названный Петром Николаевичем, запахнул полы широкого черного пальто и надвинул шляпу на глаза.

— Я одобряю ваше место в плане свежего воздуха, дорогой Аркадий Сигизмундович, но случайные слушатели все-таки нежелательны.

— Об этом можете не беспокоится, — я увидел, как Аркадий Сигизмундович похлопал себя по нагрудному карману пиджака, — я отвел им глаза. Для всех мы сейчас — пустое место.

Это становилось интересным. Медленно, делая вид, что разглядываю проезжающие машины, я повернулся таким образом, чтобы слышать этот разговор лучше, и напряг слух…

— Новая партия пойдет через несколько дней. Мы как раз успеем реализовать предыду…

Очень некстати застучало сердце и зашумело в ушах. Я привлек на помощь самовнушение, и боль улеглась. А ведь все-таки надо будет показаться врачу…

Тем временем эти двое закончили обсуждение и обменялись пухлыми конвертами. Тот, которого звали Аркадием Сигизмундовичем, встал и зашагал к черной "Волге" с тонированными стеклами и заляпанным грязью номером, припаркованной около продуктового магазина "Алмас". Едва он занял место рядом с водителем, как тот дал по газам и машина унеслась. Петр Николаевич проводил ее взглядом, потом как будто что-то вспомнил, осекся и посмотрел на часы. Выждав еще две минуты, он встал, отряхнул пальто и неспешным шагом направился к остановке, что-то насвистывая. Я не удержался и пошел следом.

Мне сразу не понравились эти люди. Что бы они не обсуждали, это вряд ли укладывалось в рамки закона. Весь этот маскарад, странные фразы, неожиданное появление на пустом проспекте… я решил, что нелишним будет проследить за одним из них, а в случае чего звякнуть моему преемнику Косыгину и подбросить ему интересное дело. Хотя Косыгин и собака порядочная. Простите, я не хотел обидеть благородное животное.

Петр Николаевич минул автобусную остановку и вошел во двор. Неужели он живет в моем доме? Нет, он вошел на территорию детского садика, видимо, сокращая путь до кучки пятиэтажек, прозванных в народе "шоколадными", так как все дома были обклеены соответствующего цвета мелкой плиткой. Я, дабы не привлекать внимания, шел за территорией садика, наблюдая за выпасаемым объектом поверх труб отопления, протянутых вдоль всего участка, и поэтому успел заметить лишь в какой дом и подъезд тот вошел. Бежать стометровку в надежде углядеть квартиру у меня не хватило бы сноровки, и я остановился взглядом на окнах, в надежде, что Петру Николаевичу придет в голову включить свет. Однако этого не произошло. Простояв еще минут пять, я вздохнул и отправился готовить завтрак, грозящий перерасти в ранний обед.

Изучив просторы холодильника, я остановился на яичнице. Кто-нибудь тотчас сразу съехидничает насчет холостяцкой лени, и будет неправ. Яичница — потрясающе вкусная и до безобразия полезная штука. Надо только уметь ее готовить. Я — умел. Сначала растопил на сковородке приличный ломтик сливочного масла. Кто сказал "Рама"? Молодой человек, раз вы не пробовали ничего, кроме этой гадости — вон из кухни со своим "мягким маслом"! Только сливочное! Растительное, в крайнем случае.

В масло я уложил нарезанные помидоры и минуты три ворошил сочные ломтики лопаткой. Потом нашинковал сардельку тоненькими кружочками и отправил туда же. Кипящее масло, смешанное с красным помидорным соком, блаженно окутало мороженые пластинки плеядой пузырьков. Нужно подождать еще минуты три, а потом перевернуть кусочки сардельки, чтобы они лучше пропитались этим соусом. Потом достать три яйца и залить белком всю поверхность. Желтки надо ляпнуть посередине, стараясь не нарушить их форму. Потом посолить и накрыть сковородку крышкой.

Пока в сковородке весело скворчало, я нарезал черный хлеб, достал из холодильника банку консервированного зеленого горошка, а из кладовки — початую бутылку вина, приготовленного моим соседом-молдаванином по особой рецептуре в домашних условиях. Когда пришло время, я снял крышку и некоторое время разглядывал получившееся произведение искусства. Тогда я еще не знал, что сему блюду перестоит стать знаменитой "яичницей по-сталкерски", или фирменным "печеным мутантом", поэтому просто с аппетитом позавтракал и засел за свой старенький "Пентиум 4" (Мне не нужен было мощный зверь типа продвинутого Atomic Athlon-bio, хотя скромной пенсии полковника в отставке хватило бы на это дело). Давно нужно было разгрести почту и написать пару статеек, чем я сейчас и занялся.