– Есть отличное жидкое стекло, только что прибыло,- сообщил он.- А также широкий выбор звучащих подушек, взрывающихся сигар…

– Не надо,- отрезал Этьен.- Что у вас есть, чтобы изменить внешность?

Арти продемонстрировал им все, что у него было: парики, накладные носы, очки с подрисованными вытаращенными глазами и прочую дребедень. Но они в конце концов выбрали только усики, которые легко прицеплялись под нос, и две баночки черной краски для лица.

– Вы, парии, похоже, не цените достижений прогресса,- сказал мистер Когномен.- Эта ерунда пылится у меня уже много лет. Может, она уже и не черная вовсе. Вы что, собираетесь воскресить водевиль?

– Мы собираемся воскресить друга, - не задумываясь выпалил Этьен и удивленно переглянулся с Тимом, как будто эти слова произнес кто-то четвертый в комнате.

Затем летом семья Баррингтонов поселилась в Нортумберлендских Усадьбах, и дети, как обычно, узнали об этом заранее. Их родители вдруг стали говорить о приезде Баррингтонов больше, чем о других новостях. В их разговорах стали звучать такие слова, как «обесценивание недвижимости» и «интеграция».

– Что такое интеграция? – спросил Тим у Гровера.

– Я знаю, что интегрирование – это операция, обратная дифференцированию,- ответил Гровер, затем провел на доске оси х и у кривую.- Пусть это будет функция от х. Рассмотрим значения кривой на малых отрезках по оси х,- и он провел не сколько вертикальных линий от кривой на ось х, на подобие вертикальных прутьев тюремной решетки, - их может быть сколько угодно, и они могут располагаться как угодно близко друг к другу.

– Пока этот кусок не станет сплошным,- сказал Тим.

– Нет, он не может стать сплошным. Если бы там была тюремная камера и эти линии – прутьями решетки, а тот, кто сидит за ней, мог бы делаться каким угодно маленьким, то он всегда мог бы стать достаточно худым, чтобы протиснуться через эти прутья. Как бы плотно они ни располагались.

– А может, есть какая-нибудь другая интеграция? – поинтересовался Тим.

– Про другие я не слышал,- ответил Гровер.

В тот же вечер они включили подслушивающее устройство в спальне родителей Гровера, чтобы, если повезет, узнать что-нибудь новое о приезде негритянской семьи.

– Наверху все очень волнуются,- сказал мистер Снодд.- Не знают, начать продавать сейчас или все-таки попробовать переждать. В общем, того и гляди, начнется паника.

– Слава Богу,- сказала мать Гровера,- что у них нет детей, а то и в АУР тоже была бы паника.

Заинтригованные, они послали Хогана на следующее заседание АУР, чтобы выяснить, что там происходит. Хоган доложил о том же самом: «Говорят, что ребенка на этот раз нет, но надо думать о будущем и иметь план действий на случай, если появятся дети».

Трудно было понять, чего так боятся их родители. К тому же, как выяснилось, они были не только напуганы, но еще и неправильно информированы. На следующий день после приезда Баррингтонов Тим, Гровер и Этьен после школы пошли к их дому – просто посмотреть что к чему. Дом ничем не отличался от остальных в этом районе; какое-то время они стояли у фонарного столба, наблюдая за домом, и тут увидели мальчика. Он был худощаво-высоким и темнокожим и одет в свитер, хотя на улице было тепло. Они представились и сказали, что идут на эстакаду бросать шарики с водой на машины, и предложили пойти с ними.

– А как тебя зовут? – спросил Этьен.

– Ну, предположим,- сказал он и щелкнул пальцами, будто только что вспомнил,- меня зовут Карл. Да, Карл Баррингтон.

Оказалось, что он умеет метко швырять шарики с водой, попадая прямо в капот машины перед ветровым стеклом. После эстакады они все отправились на свалку поиграть с подшипниками и коробками передач, а потом проводили Карла домой. На следующий день он пришел в школу, и на следующий тоже. Он тихо сидел в углу за свободной партой, учителя его не вызывали, хотя в некоторых вещах он разбирался не хуже Гровера. Где-то через неделю Гровер узнал еще одно значение, слова «интеграция». Оно прозвучало в шоу Хантли и Бринкли, единственной передаче, которую он смотрел по телевизору.

– Это когда белые и цветные дети учатся в одной школе,- сообщил Гровер.

– Значит, у нас интеграция, - сказал Тим. - Так?

– Да. Они этого не знают, а у нас уже есть интеграция.

Потом родители Тима и Гровера и даже, как утверждал Этьен, прогрессивный доктор Слотроп затеяли все эти телефонные звонки с ругательствами и грязными словами, за которые сами всегда отчитывали детей. Из всех родителей, похоже, только отец Этьена не участвовал в этом деле.

– Он говорит, что лучше бы люди перестали волноваться по поводу негров и начали беспокоиться по поводу автоматизации, - сообщил Этьен.-

Что такое автоматизация, Грови?

– Я начинаю изучать этот предмет на следую щей неделе,- сказал Гровер.- Потом расскажу.

Но не успел, потому что к этому времени они все снова вплотную занялись подготовкой к ежегодным Спартаковским маневрам. Они стали все больше времени проводить в своем логове в усадьбе короля Ирьё, разрабатывая детали заговора. Это была уже третья операция, и они понимали, что действительность неизбежно окажется бледнее, чем замысел, что нечто неподвижное и невидимое, то, к чему они не могли относиться с жестокостью и что не могли предать (хотя вряд ли это отношение можно было назвать любовью), всегда будет мешать им сделать последний и необратимый шаг – так же как нарисованный известью план школы на поляне Фаццо помешал малышам в прошлом году. Потому что все члены совета школы и АУР, работники железной дороги и бумажной фабрики были чьими-нибудь родителями – если не на самом деле, то по крайней мере попадали под эту категорию; и в какой-то момент детская потребность в родительском тепле, защите, помощи против страшных снов, синяков и просто одиночества брала верх и вытесняла преходящее возмущение миром взрослых.

Тем не менее четверо друзей собрались в секретной комнате, где к вечеру стало холодно. Пьер шнырял по углам. Ребята договорились, что Карл проведет разведку на стоянке у торгового центра, чтобы выяснить, когда лучше всего прокалывать шины у стоящих там автомобилей; Этьен постарается раздобыть необходимые детали для спроектированной Гровером гигантской катапульты для метания натрия, а Тим будет начинать все тренировки участников операции «Спартак» с разминки, основанной на комплексе упражнений, принятых в Канадских военно-воздушных силах. Гровер выделил им необходимое количество людей, и на этом совещание закончилось. Двигаясь след в след, они проделали обратный путь через дом, полный зловещих теней, звуков и таящихся в каждом углу опасностей, выбрались наружу, где по-прежнему шел дождь, и забрались на борт «Утечки».

Они доплыли до водопропускной трубы под автострадой, прошли через трубу и по краю болота вышли на поле Фаццо, чтобы еще раз проверить местность для проведения маневров. Затем отправились на участок железной дороги за станцией Фокстрот и, расположившись в ирговых кустах, ягоды с которых были съедены еще летом, принялись швырять камни на рельсы, чтобы определить, каким должен быть угол обстрела. Но поскольку было почти темно, определить что-либо было практически невозможно. Поэтому они вернулись по рельсам в Минджборо, не доходя до вокзала свернули к центру города и, уже чувствуя легкую усталость, добрели до кондитерской, где уселись в ряд перед стойкой и заказали четыре лимонных сока с газировкой. «Четыре?» – переспросила продавщица. «Четыре»,- подтвердил Гровер, и продавщица, как всегда, окинула их недоумевающим взглядом. Несколько минут они провели у вращающихся проволочных стендов, разглядывая комиксы, и пошли провожать Карла домой. Тем временем дождь усилился.

Не доходя до квартала, где жили Баррингтоны, они почувствовали неладное. Вынырнув из темноты со стороны дома, мимо промчались два легковых автомобиля и мусоровоз, их дворники ошалело метались по лобовым стеклам, колеса дугой вздымали воду с мокрого асфальта, и хотя ребята успели отскочить на газон, машины окатили их холодными ^брызгами. Тим оглянулся на Карла, но Карл ничего не сказал.