Внимание Годфри притупилось, он перестал считать повороты, запоминать приметы… Сколько времени они идут? Сорок восемь минут. Значит, скоро конец…

Но бесконечные галереи следуют одна за другой. Они то суживаются, то расширяются. Сверху глыбы то нависают так низко, что, кажется, вот-вот обвалятся, то взмывают так высоко, что луч фонаря едва достает их… Шаги гулко отдаются под высокими сводами… Прошел уже час. И еще двадцать минут. Клайду начинает казаться, что Кент идет, как во сне… В его движениях какая-то неуверенность, он спотыкается, порой почти останавливается…

— Damned! Что с вами?!

Кент не ответил. Он прислонился плечом к холодному камню, судорожно вытащил тюбик с лекарством, дрожащими влажными пальцами достал пилюлю…

Где же лаборатория? Никогда он не шел так долго… Или просто он был тогда моложе….Или… Нет! Он ни на секунду не отрывал руки от стенки… Не отрывал, черт возьми, не отрывал!.. А может, это дух умершего старика нарочно запутывает их… не пускает к алмазам?.. Холодная испарина покрыла лоб. Тыльной стороной ладjни вытер ее, снова зашагал. Сзади ненавистные шаги Годфри. Кент чувствует его взгляд на своем затылке.

•Еще один поворот. Что это — ему показалось?.. Свет!

Но Клайд с фонарем уже появился из-за поворота за спиной, и снова впереди ничего не различить.

Не отпуская стены, Кент обернулся, прохрипел:

— Потушите фонарь!

Постепенно глаза привыкли к темноте:

— Видите?!

Впереди, на выщербленных камнях, лежала едва заметная полоска света. Кент облегченно перевел дыхание:

— Лаборатория!.. Уф!.. А я уж испугался — не сбился ли…

Свет становился все яснее, уже можно было различить тускло освещенные стены… Поворот…

— Проклятье!.. Куда вы меня привели?!

В обширном зале с высокого потолка угрожающе свисали два каменных клыка. Свет проникал из первой галереи направо. Клайд ринулся туда… Конечно, это тот самый первый коридор! Навстречу широким потоком лился дневной свет… Вот и арка!.. Они два часа кружили и пришли к тому же месту, где вошли в лабиринт!

Тяжело дыша, подошел Кент:

— Будь я проклят во веки веков, если я что-нибудь понимаю…

Побледневший от ярости Годфри схватил Кента за ворот рубашки, швырнул на землю.

Было уже далеко за полдень, когда наши друзья — мокрые, усталые, искусанные мошкарой, выбрались к отвесному берегу узкого фиорда… Более трех часов, часто по пояс в воде, под оглушительное пение цикад пробивались они через сплошное переплетение хвойных, лавровых, буковых деревьев, пальм, бамбука, папоротника, камыша, кустов, травы, бурелома… И все это накрепко перевязано, скручено, обвито тысячами лиан всех видов и цветов…

Привал устроили прямо на скалах. Закусив, немного обсохли, отдохнули и двинулись дальше вдоль залива… После джунглей идти по острым скалам, перепрыгивать с камня на камень казалось сущим пустяком. Фиорд доходил почти до самого хребта, пересекавшего остров по диагонали. Здесь он поднимался гладкой стеной, к основанию которой примыкала пологая равнина. Примерно в двух километрах к югу горный массив как бы раскрывался, образуя широкий проход с отлогими склонами. Капитан взглянул на часы.

— По моим расчетам, до бухты километров десять— пятнадцать.

Но путешественников ожидало новое препятствие: перевал был уже совсем близко, когда впереди что-то заблестело, донесся шум падающей воды. Прямо из-под горы выбивалась река. Быстрая и глубокая, образовывая цепь небольших озер, она каскадами спускалась в глубокий каньон.

Боюсь, что здесь не пройдем! — Дима палкой пытался достать дно реки. Сильным течением палку сносило в сторону. — Глубина не меньше двух метров. А холодная!..

Мда!.. — Капитан осматривал скалистую стену. — Подняться здесь тоже вряд ли удастся…

Федя на глаз прикидывал расстояние до другого берега: метров десять… Деревья — есть. Он взглянул на капитана;

— Давайте так: я обвяжусь веревкой. Вы будете здесь меня держать, а я переплыву… И тогда устроим навесную переправу…

Капитан потрепал Федю по плечу:

— Молодец! Только это — в крайнем случае. Видишь, до первого порога — не больше тридцати метров. При таком сильном течении вряд ли можно успеть переплыть. Снесет… Но если другого выхода не будет… А пока — пойдем вдоль каньона. Может, найдем более удачное место или даже брод.

Минут двадцать шли, зорко высматривая, где бы переправиться. Федя и Дима, прибавив шагу, опередили друзей, скрылись в небольшой роще. Но вот они снова появились, замахали руками:

— Мост! Висячий мост!

За рощей река резко поворачивала на север. Ущелье сужалось до пяти-шести метров. Через него был переброшен навесной мост: два толстых бамбука с прикрепленными к ним поперечинами из расщепленного букового ствола полутораметровыми петлями ломоноса были соединены с перилами из туго переплетенных лиан. Перила, в свою очередь, были привязаны к деревьям по обеим сторонам каньона.

Мост был построен давно: доски и лианы во многих местах прогнили, больше половины петель порвано, обрывки свешивались вниз. Не хватало и многих поперечных досок.

Мореходов потянул лиану. Что-то треснуло, посыпалась труха…

— Старик еле-еле держится, вот-вот рухнет. И все же придется попытаться. Будем переходить по одному. Федя, обвяжись веревкой: ты пойдешь первым. За тобой — Валя, за ней — Дима.

Осторожно ступая, стараясь не касаться гнилых перил, Федя переходил через ущелье. Мост прогибался, раза два что-то хрустнуло… Внизу, метрах в трех, бурунами мчалась река. Не дыша, друзья следили за каждым шагом товарища, постепенно отпуская веревку…

Мост пройден. Федя весело махнул рукой, привязал страхующую веревку к дереву. Теперь переправа стала намного надежнее.

— Все в порядке. Валь, давай! Только смотри — там не хватает двух досок.

— Валя вступила на мост, дошла до середины и вдруг остановилась:

— Здесь что-то нарисовано!.. Ноги, стрелы, глаз… Раздался треск. Доска, на которой стояла Валя, переломилась.

— Не останавливайся! Вперед!

Валя тоже благополучно перебралась, обернулась крикнула:

— Я запомнила… Сейчас нарисую! Капитан помогал Диме обвязываться веревкой:

— Ты тоже не останавливайся. Попробуй запомнит! рисунок и — ладно… Потом сравним!

Последним через мост перешел капитан:

— А ну, кто что запомнил?

Все три рисунка были совершенно одинаковы.

— Каково мнение команды?.. Здесь как будто все ясно.

Возражений не было. Но в каком месте спускаться?

— Мне кажется, что лучше всего здесь. — Дима указал под мост, где поросший осокой склон образовывал несколько ступенек. По ним можно было достичь реки.

Вдоль самой воды тянулась узкая полоса гальки. Но как ни осматривали путешественники оба берега, — они ничего не обнаружили.

— Эх мы, горе — следопыты! — рассмеялся капитан. — Не там ищем… Ведь смысл рисунка может быть передан четырьмя словами…

Все одновременно подняли головы: на трех из поперечных досок— новые рисунки.

На дно ущелья легли синие тени. Разглядеть изображения было уже трудно. На одном ясно выделялась лишь птица моа, на другом — не то охотник, не то воин и плывущий кит, на третьем — весы…

— Ну-с, команда, пошли! — прервал молчание капитан. — Завтра вернемся и тогда сфотографируем и срисуем эти иероглифы…

С вершины перевала за зеленым массивом леса наши друзья увидели базальтовое полукольцо.

Наша бухта!

Даешь бухту!

Вперед, за мной!

Придерживая снаряжение, ребята побежали вниз к лесу.

— Куда вы? Постойте!.. — Покачав головой, капитан затрусил вслед за своими юными спутниками.

Они ждали его на опушке, о чем-то совещаясь. Когда Мореходов подошел, Федя щелкнул каблуками, взял под козырек:

Товарищ капитан, разрешите обратиться? Слегка отдуваясь, Мореходов улыбнулся: