– Скорее переодевайся, Наталья, – сказал он по-русски. – Если бы ты видела, чем занимался этот мерзавец Гульгулаб!

– А что такое? – спросила женщина, оттягивая книзу язычок молнии своего комбинезона. Сбросив его, она осталась в одних трусиках и бюстгальтере. Плечи ее были необыкновенно широки, живот плосок, груди тверды и высоки, а бедра оплетены мышцами, как у танцовщицы. Элиас Маврос окинул ее безразличным взглядом: он давно уже поставил крест на плотских утехах.

– Он изнасиловал ее, уже после!

Женщина, надевавшая снятую с убитой одежду, пожала плечами.

– Некультурный.

Разъяренный Элиас Маврос расхаживал взад и вперед. Он был выбит из колеи этим отклонением от плана. Он был человеком, преданным долгу, привыкшим выполнять взятые на себя обязательства. Именно поэтому он так и не мог примириться с дикой необузданностью Афганистана. Пока Наталья завершала свое перевоплощение, он достал из кармана австралийский паспорт и сравнил его с паспортом Дженнифер Стэнфорд.

Они были неотличимы, за исключением маленькой подробности: на том паспорте, что он держал в руках, была наклеена фотография новоявленной Дженнифер Стэнфорд – превосходная подделка, распознать которую было почти невозможно. И на сей раз Технический отдел КГБ явил блистательный образец своей работы.

Кончив переодевание, Наталья с некоторым беспокойством посмотрела на Элиаса:

– Ты уверен, что никто здесь не успел увидеться с ней?

– Никто, – отрезал Элиас Маврос. – Сама понимаешь, мы проверили. Ну что, готова?

– Да, почти.

Наклонившись, она достала из холщовой сумки большой фотоаппарат фирмы "Никон" с огромной двухсотмиллиметровой телескопической насадкой и сунула его в сумку покойницы, дополнительно ко всему тому, что в ней находилось.

Элиас Маврос беспокойно взглянул на часы.

– Пора!

Они перешли в первую комнату. Гульгулаб, сидя на корточках, курил сигарету с гашишем. Рядом с ним лежал завернутый в холстину труп. И, под рукой, автомат Калашникова с огромной обоймой оранжевого цвета. Элиас Маврос бросил на него яростный взгляд и угрожающе ткнул пальцем:

– Ты еще услышишь обо мне!

Глухонемой улыбнулся ему бессмысленно блаженной ухмылкой. Ему удалось соединить полезное с приятным, и господин его не станет ему пенять за столь незначительное прегрешение.

Элиас Маврос и мнимая Дженнифер Стэнфорд вышли к мечети Пуле Хешти. Завидев их, Халед кинулся отворять дверцу своего такси, куда они и уселись.

Журналист наклонился к уху шофера:

– Давай в "Интерконтиненталь"!

– Бале, бале![7] – с готовностью отвечал афганец.

Халед переехал на другой берег реки, миновал развязку на площади Пачукистан и погнал на запад. Душа его была спокойна. Он догадывался о том, что произошло. За десять лет в Афганистане погиб миллион человек. А эта была, к тому же, иностранкой. Во всяком случае, он давно уже решил, к кому пристать. Если возьмет верх противная, сторона, ему перережут горло, но сначала воткнут в глаза шипы, постепенно, чтобы продлить муки. Именно такую кару сулили моджахеды предателям, тем, кто стал на сторону ненавистных шурави[8]. Однако ему надо было кормить семью.

Они миновали гостиницу "Кабул" и Министерство внутренних дел. "Интерконтиненталь" находился на одном из холмов, отделяющих центр от восточной части города. Единственная настоящая гостиница столицы, где поселялись все журналисты. В самом начале асфальтированной аллеи, ведущей к гостинице, был вкопан броневик, снабженный пушкой и пулеметом. На полпути им пришлось еще больше сбавить скорость перед уличным заграждением. Но Халеда здесь знали, так что они благополучно миновали это препятствие.

Им навстречу кинулся портье "Интерконтиненталя", необъятный толстяк, отпустивший внушительные усы, облаченный в адмиральский, увешанный значками мундир.

Он склонился перед новоявленной Дженнифер Стэнфорд в низком поклоне.

В вестибюле гостиницы праздно слонялось человек десять журналистов, табунок соглядатаев и так называемых гидов из министерства иностранных дел. Среди них разглагольствовал затянутый в светло-бежевый плащ господин, чье обрюзгшее лицо было украшено внушительным носом – родной брат самого президента Наджибуллы! Ввиду незначительных умственных способностей ему была доверена скромная должность гида для журналистов. При виде юной особы женского пола в его глазах зажегся огонек. Господин питал слабость к иностранкам, к сожалению, не часто приезжавшим в страну. К нему подошел и заключил в свои объятия Элиас Маврос, а тем временем молодая женщина обратилась в регистратуру.

– Я забронировала номер телексом, – сказала она. – На имя миссис Стэнфорд.

Служащий справился по книге записей и протянул ей бланк.

– Будьте любезны, ваш паспорт. 90 долларов за номер, оплата в долларах, – уточнил он. – Вы на какое время?

– У меня виза на месяц.

– Прошу, номер 326.

Едва отделавшись от родича президента, Элиас Маврос поспешил в "Бамиан Бар", где околачивалась вся журналистская братия. Его встретили смешками:

– Ну что, прямиком из Джелалабада?

Это была дежурная шутка. Изо дня в день Маврос уверял, вторя официальной пропаганде, что дорога на Джелалабад вновь открыта и что туда вот-вот пошлют целый отряд журналистов. Но в прошлый раз журналисты, не проехав и двадцати километров, поворотили назад, попав под огонь моджахедов... Маврос самолюбиво распрямил стан и пророкотал:

Еще немного, и мы победим! На нашу сторону переходит все больше людей!

Не считая нужным скрывать свои убеждения, он давал пищу дружеским шуткам собратьев по перу, которые с уважением относились к этому мужественному человеку, которого несколько месяцев назад ранило осколком ракеты, когда он, сидя в танке, сопровождал выполнявшие боевую задачу части правительственных войск. Этот, по крайней мере, был последователен в своих убеждениях.

Между сторонниками моджахедов и приверженцами кабульского правительства разгорелся спор. Ссутулившийся на табурете у бара Маврос помалкивал, лукаво усмехаясь. Некоторое время спустя он вмешался вдруг в перепалку:

– Если поставите коньяку, узнаете кое-что любопытное!

– А что? Что такое? – загомонили журналисты. Корреспондент Би-Би-Си сделал знак бармену, и тот подал бутылку "Гастон де Лагранжа". Неторопливо наполнив пузатый бокал золотистым напитком, Элиас Маврос таинственно объявил:

– Со мной в такси ехала классная девица! Она из Австралии и совершенно одна!

– Да где же она? – вскричал оператор французского телевидения, известный всем бабник, прочно обосновавшийся перед бутылкой виски "Джонни Уокер".

Элиас Маврос оборотился к дверям бара и театрально возвестил:

– А вот и она!

Все повернулись в ту сторону и увидели стоящую на пороге Дженнифер Стэнфорд. Переодевшись с дороги, она предстала взорам в сверхкоротком шерстяном платье и сапожках на высоком каблуке. Понимающая улыбка играла на ее правильно очерченном лице. Наступило молчание, заряженное нехорошими мыслями высокого напряжения.

Оператор слез с табурета у стойки, подошел к молодой женщине и протянул ей руку:

– Жак Моргэн, Пятый канал. Что будете пить?

– Дженнифер Стэнфорд из Мельбурна. "Куантро", если найдется.

– Милости просим!

Дженнифер Стэнфорд устроилась за стойкой. Бармен тотчас поставил перед ней порцию "Куантро" с толченым льдом.

Элиас Маврос подхватил свою холщовую сумочку и распрощался с коллегами. Как всегда к вечеру, мороз усилился. Он дошел до стоянки такси, в конце небольшого спуска от гостиницы. Где-то вдали протрещала очередь, выпущенная из легкого стрелкового оружия, не нарушив чувства глубокого покоя, слетевшего на его душу. Он был счастлив тем, что в конце долгого пути партийного активиста сослужил последнюю службу Советскому Союзу, своей приемной родине. Теперь, если все сложится удачно, можно будет вернуться в Грецию и заняться виноградарством. Самая пора, в его-то шестьдесят восемь лет!