Берт Миллер с каким-то даже смаком погрузил кусок сахара в свой кофе и лишь затем ответил:

– А потому, что эти негодяи пакистанцы поощряли исламских экстремистов вроде Гульбуддина, пренебрегая людьми умеренных взглядов, такими, как Селим Хан.

– Умеренных и дружественных Западу, – подчеркнул Эрл Прэгер.

У этих двоих все было продумано до мелочей. Раз Берт Миллер заявился прямиком из Лэнгли, надо полагать, ЦРУ придавало чертовски важное значение тому заданию, которое собиралось поручить ему. Малко прикинул в уме, сколько придется платить по счетам, стопкой лежавшим у него на столе, добавил стоимость комода "Булль", дивного образчика из частных коллекций Клода Даля, и попытался представить, какой гонорар ему уплатят, если он согласится взяться за эту нелегкую работу.

– Я жду продолжения этой захватывающей истории. Малко придвинул коробку шоколадных конфет от Буассье к Берту Миллеру, который возобновил прерванный рассказ:

– Эти пакистанские недоноски повели нечистую игру. К тому же, их поощряли саудовцы, подкидывая им деньжат: таким образом они надеялись оттеснить умеренную часть афганского сопротивления. В частности, Селима Хана. Они загнали его в угол, отказав в поставках оружия и боеприпасов. Я несколько раз тайно встречался с ним под Джелалабадом. Он был вне себя: люди гибли под огнем шурави, потому что у них не было патроном к их автоматам Калашникова. Я начал нажимать на все кнопки и в Лэнгли, и в Исламабаде, но все впустую. Никому не хотелось наступать на мозоль Пакистану. Зия[10] припугнул Вашингтон, пригрозив вообще прекратить помощь моджахедам, если его будут хватать за глотку, а сам тем временем, на наши же доллары, вооружал наших заклятых врагов, фундаменталистов!

– Замечу, кстати, что Гульбуддин Хекматияр, которому досталась львиная доля этой помощи, поклялся устроить мечеть в здании американского посольства, если возьмет Кабул, – уточнил Берт Миллер. – Да по сравнению с этими молодчиками сам Хомейни выглядит человеком умеренных взглядов!..

Эта восточная сказка начала наскучивать Малко, воображению которого рисовался задок Александры.

– Так что же привело вас ко мне, господа? – перебил он Миллера.

– В 1985 году Селим Хан, с болью в сердце, перешел со своими бойцами на сторону коммунистического кабульского правительства, – мрачно заключил Эрл Прэгер. – Человек разумный, президент Наджибулла сразу же вооружил их до зубов. И Селим Хан начал защищать Джелалабад от своих недавних союзников вместе с правительственными войсками!

– В таком повороте нет ничего удивительного, – заметил Малко, – пуштунские племена всегда продавались тем, кто лучше платит.

– Нет, Селим Хан – истинный патриот. Он одним из первых выступил с оружием в руках против советских войск. Но если бы он не перешел на сторону врагов, фундаменталисты истребили бы его соплеменников. Естественно, он люто ненавидит фундаменталистов, а это на руку кабульскому правительству.

– Печально, – согласился Малко, – но пережить можно. Никак не возьму в толк, какой помощи вы ждете от меня?

Эрл Прэгер и Берт Миллер тревожно переглянулись. Наступала решительная минута. Начал Берт Миллер.

– Господин Линге, две недели тому назад я был недолгое время в Пакистане. Меня просил о встрече один мой старый резидент. У него было ко мне письмо. От Селима Хана.

– А где он? – осведомился Малко.

– Пока в Кабуле.

– Чего же он хотел?

– Повидаться со мной. Со мной либо с кем-нибудь еще, кого я уполномочил бы говорить от моего имени.

– Что случилось? Снова надумал переметнуться?

Эрл Прэгер усмехнулся столь психологически верному предположению.

– Именно, – подтвердил он. – Даже условия поставил.

Какую же власть забрал, однако, этот пуштун над Центральным разведывательным управлением США!

– Это настолько важно? – продолжал Малко.

Американцы одновременно кивнули головой.

– Да, – подтвердил Прэгер. – Объясню почему. Вот уже несколько недель под Джелалабадом продолжаются ожесточенные бои между правительственными войсками и моджахедами. Люди Хекматияра хотят во что бы то ни стало самостоятельно овладеть городом и посадить там свое временное правительство. Если это им удастся, фундаменталисты получат поддержку населения и справиться с ними тогда будет нелегко.

– А это значит – шариат: отрубать руки ворам, избивать камнями неверных жен и прочие прелести, – пояснил Берт Миллер.

Эрл Прэгер продолжал, не обращая внимания:

– Умеренные тоже могут овладеть Джелалабадом, если их поддержит Гульбуддин Хекматияр, но он не желает. И вот здесь на сцене появляется Селим Хан. Если его бойцы выступят вместе с умеренными моджахедами, они могут взять Джелалабад и без фундаменталистов.

Малко слушал с несколько ироническим выражением на лице.

– Вы на протяжении долгих лет вооружали людей, которые вас ненавидят. Например, Хекматияра, – заметил он. – Странно все это выглядит!

Эрл Прэгер смиренно потупился.

– Советники нового президента Буша поняли, каких глупостей наделали их предшественники, – признался он. – Изо всех сил они пытаются дать задний ход. Обжегшись в Иране, они боятся, как бы в Кабуле не водворился второй Хомейни. Был полностью переосмыслен подход к Афганистану, лишь бы не дать победить фундаменталистам. У нас два варианта. Либо "статус кво" при "нейтралистском" правительстве в Кабуле, не исключающий возвращения короля, либо победа умеренных моджахедов. Если бы им удалось овладеть каким-либо городом и посадить там переходное правительство, мы сделали бы решающий шаг вперед, преградив дорогу фундаменталистам.

Именно поэтому для нас чрезвычайно важно привлечь на нашу сторону Селима Хана. Имею на этот счет распоряжение, подписанное лично президентом.

– Если я верно понял, – начал Малко, – мне предстоит лететь в Кабул и договариваться с Селимом Ханом, чтобы он сделал новый поворот на девяносто градусов?

– В сущности, да.

Взгляд золотистых глаз Малко с наигранным простодушием обратился к собеседникам.

– Мне кажется, это как раз по части находящегося среди нас господина Миллера. Господин Миллер знает Афганистан и пользуется благорасположением Селима Хана. Зачем, собственно, понадобился я?

Эрл Прэгер с трудом проглотил слюну: он не ожидал столь откровенного нежелания сотрудничать.

Он продолжал со значением:

– Селим Хан сейчас в Кабуле, в самом центре территории, контролируемой коммунистическим правительством президента Наджибуллы. Афганская разведка ХАД давно уже засекла Берта. Даже если ему удастся проникнуть в Кабул, это будет чистое самоубийство.

Что же касается наших предложений, они ясны: мы обязуемся снабжать Селима Хана оружием и боеприпасами, если понадобится, через голову пакистанцев, выложить затребованную им сумму в пять миллионов долларов и платить жалование двадцати тысячам его бойцов.

– Вы же говорили, что их десять тысяч!

– В бухгалтерии Лэнгли этого не знают, – пояснил Эрл Прэгер. – Да так он и крючок глубже проглотит.

Малко не без досады посмотрел на него:

– Вы не ответили на мой вопрос! Разве не будет самоубийством, если я объявлюсь в Кабуле, столице коммунистического государства, под самым боком у СССР? Вы уже посылали меня на Кубу, и я едва унес оттуда ноги. Неужто вам так не терпится избавиться от меня?

Американец новел рукой, как бы отметая столь нелепое и оскорбительное предположение, и с живостью возразил:

– Помилуйте, что за мысль! Просто мы нашли способ переправить вас в Кабул...

– На пакистанских танках?

– Некоторое время назад мы перехватили предписание кабульского ведомства иностранных дел, разосланное афганским посольствам в некоторых странах, выдавать въездные визы журналистам, дабы сгладить за границей дурное впечатление от замашек афганского правительства. В список попала также и Австрия. В Кабуле уже обосновался кое-кто из газетной братии, и у них нет повода для нареканий. Если мне не изменяет память, у вас есть знакомые в штате газеты "Курир"?