– Что такое? – спросил ишан злобно. – Кто посмел прервать молитву?!
Племянник, утирая кровь, капающую из носа, указал на Омирбека.
Омирбек, не поднимаясь с колен, низко поклонился и сказал:
– Господин, вы сами приказали повторять все движения. Вы ударили меня, я – его!
– Но ты же меня ущипнул! – крикнул ишан.
– Господин мой, но ваш уважаемый племянник ущипнул меня, а я – вас! Я только повторял…
Остальные супы хихикнули, но грозный взгляд пира стер улыбки с их лиц.
Ишан пригрозил племяннику и сказал:
– Начнем намаз сначала… А ты, Омирбек, становись поодаль, чтобы тебе никто не мешал…
– Твое счастье, что юрта у тебя большая, – бормотал Омирбек, оттаскивая коврик в сторону, – а то бы мы этот намаз и до утра не закончили…
– Что ты сказал? – не расслышав, спросил ишан.
– Ничего, мой господин, – поклонился Омирбек. – Просто благодарю аллаха за то, что у меня такой мудрый пир…
Ишан говорил Омирбеку:
– Ты и разговаривать-то красиво не умеешь! Кричишь, слова из тебя летят, как брызги, – все сразу. Нужно научиться говорить нараспев, тогда тебя приятно будет слушать.
Так как Омирбек не старался угождать своему пиру, то тот все время отыскивал различные поводы, чтобы лишний раз заставить Омирбека говорить нараспев.
Как-то раз ишан и его супы сидели у костра. Потом супы разошлись собирать саксаул, а Омирбека ишан оставил с собой у огня.
– Ты понимаешь, что говоришь некрасиво? – в который уж раз допытывался ишан.
– Да, мой пир, – послушно ответил Омирбек и подбросил в костер саксаула.
– Скажи мне что-нибудь нараспев, как я тебя учил, – предложил ишан.
В это время из костра выскочила искра и попала ишану на чалму. Грязная, пропитанная жиром чалма быстро начала тлеть.
А Омирбек, с трудом удерживая улыбку, принялся произносить нараспев:
– На-а-а-а-ш г-о-о-о~о-о-о-спо-о-о-о-ди-и-и-н п – у-и ир, вы не-е-е-е-о-о-о-осто-о-о-ро-о-о-жно-о-о-о с-е-е-ли-и-и в-о-с-о-зле-е-е-е о-о-о-гня и ва-а-а-а-аша-а-а-а свята-а-а-а-а-я ч-а-а-а-лм-а-а-а на-а-а-а-а-хо-о-о-одится в бз-е-е е-еде-е-е-е…
– Что? – принюхиваясь к запаху горелой материи, вскричал ишан. – О чем ты говоришь?
– О-о-о т-о-о-м, мо-о-о-ой п-и-и-ир, что-о-о-о ва-а-а-аш-а-а до-о-о-остопо-о-о-о-чте-е-е-е-енн-а-а-а-я ч-а-а-а-алма-а-а да-а-а-авн-о-о-о г-о-о-ор-и-и-т!
Ишан схватился за чалму, обжег пальцы.
– Ты что же, просто не мог сказать, что я горю? – дуя на пальцы, закричал ишан на Омирбека.
– Простите, мой пир, – поклонился Омирбек. – но вы ведь сами приказали мне говорить нараспев!
– Э-э, понимать надо: чалма дороже красивого разговора! – плаксиво произнес ишан.
Омирбек плохо запоминал числа и цифры.
Во время уразы – великого поста – он постоянно путался в счете дней: сколько осталось до конца уразы?
Зная эту слабость Омирбека, ишан приказал ему следить за тем, сколько дней уразы прошло, и утром, после намаза, провозглашать это число.
Чтобы не сбиться со счета, Омирбек вечером клал в карман по маленькому камешку. Каждый раз пересчитывая их, он определял, сколько дней поста миновало.
Племянник ив!ана все время искал повода подшутить, поиздеваться над Омирбеком. Узнав о его секрете, он незаметно всыпал Омирбеку в карман сразу целую пригоршню камней.
На следующее утро ишан спросил:
– Омирбек, скажи нам, сколько дней уразы прошло?
Омирбек, засунув руку в карман, сосредоточенно пересчитывал камешки пальцами.
– Почему ты молчишь? – спросил ишан.
– Пятьдесят пять дней прошло, мой пир, – промолвил, наконец, Омирбек.
– О аллах! – удивился ишан. – Вся ураза длится тридцать дней, откуда же взялось пятьдесят пять?
Супы хором воскликнули:
– Ой-бой!
А племянник ишана радостно хихикнул.
Омирбек как ни в чем не бывало продолжал:
– Чего же тут удивительного? Бедняки считают качало великого поста с того дня, когда им в последний раз удалось поесть досыта. Вот и получается, что у меня ураза длится уже пятьдесят пять дней. Многие постятся и целыми годами…
Однажды Омирбек вышел вечером из юрты ишана и увидел, что неподалеку сидит какой-то человек.
Через некоторое время Омирбек снова вышел из юрты – человек все еще сидел.
– Почему ты не заходишь в юрту? – после обмена приветствиями спросил Омирбек пришельца.
– Боюсь, – ответил пришелец.
– Чего?
– Гнева ишана. Мой бычок сегодня забодал его бычка. Как ему об этом сказать? Ишан меня в пыль обратит.
– А для чего же я здесь? – воскликнул Омирбек и сам ответил: – Для того, чтобы помогать таким боязливым, как ты! Я все улажу.
Омирбек вошел к ишану и почтительно сказал ему:
– Мой пир, ваш бычок забодал другого бычка, соседского. А сосед обижается, хочет из вашего стада взять себе нового бычка взамен погибшего…
Ишан полистал Коран, будто он отыскивал нужное место, и сказал многозначительно:
– Вот тут так написано: «Если один бычок забодает другого до смерти, то владелец погибшего бычка ничего не получает»…
И все супы, бывшие тут же, вознесли хвалу аллаху за его беспредельную мудрость.
– Так я и передам хозяину! – Омирбек поклонился и вышел из юрты.
Затем тотчас же вернулся и произнес со вздохом:
– Япырмай! Ну и ну!
Все супы уставились на Омирбека с удивлением и любопытством, ишан спросил:
– Что случилось?
– О таксыр, мы ошиблись! – произнес Омирбек. – Оказалось, что чужой бычок забодал вашего бычка.
Ишан сплюнул со злости.
– Но ты еще не успел сказать хозяину того, что я прочел в святой книге?
– В том-то и беда, что передал, таксыр, передал все до последнего слова!
Супы запричитали, заохали.
– Такова была, видно, воля аллаха! – сказал Омирбек покорно. – Пойду попрошу хозяина, может, хоть шкуру нам отдаст… Он вроде человек хороший… Я его уговорю.
И он вышел из юрты.
Молодые бездельники из богатых юрт часто метали камни с помощью пращи – сакпана. Они любили устраивать состязания: кто самый меткий?
Однажды Омирбек шел из своего аула напрямик через степь к аулу, где жил его пир.
Вдруг над ним просвистел камень. Один, другой, третий.
Омирбек огляделся – возле холма толпились бездельники, а у племянника ишана в руках была праща-сакпан.
Невдалеке от Омирбека стоял шест, на шесте висел телпек. В него-то и пытался попасть племянник ишана.
Омирбек быстро подбежал к шесту и прислонился к нему спиной.
– Эй, берегись! – закричал племянник ишана. – Ведь я буду целиться прямо в телпек, могу в тебя попасть!
– Поэтому я сюда и встал! – ответил Омирбек. – Раз ты сюда целишься, то именно тут я в наибольшей безопасности!
Племянник ишана с каждым днем все больше ненавидел веселого Омирбека. Он говорил ишану об Омирбеке много нехорошего, но ишан только головой качал:
– Да-да, я все понимаю, но Омирбек не дает мне прямого повода выгнать его… Будем ждать… Аллах покарает Омирбека за нечестивые мысли. Правда, и аллаху иногда нужно помогать…
С этой минуты племянник начал следить за каждым шагом Омирбека, подмечать малейшую его оплошность.
Однако Омирбек предугадывал все проделки бездельника, и они не заставали его врасплох.
Так, например, Омирбек узнал, что племянник ишана решил во время намаза украсть у него обувь.
Тогда Омирбек стал творить намаз в обуви, что было большим нарушением молитвенных правил и обычаев.
– Как же ты смеешь совершать намаз, не разуваясь? – спросил его племянник ишана, разозлившийся, что очередная задумка срывается. – Разве ты не знаешь, что такой намаз в счет не идет?
– Пусть лучше намаз не идет в счет, зато Омирбек домой пойдет обутым! – ответил шутник.