– Вы считаете... в бомбе не было часового механизма?

– Трудно сказать... Но, скорей всего, не было. Похоже, ее взорвали с помощью радиосигнала. Как вы понимаете, это накладывает на все дело другой оттенок.

– А в чем разница? Я не очень-то разбираюсь в бомбах. Чем отличается радиобомба от бомбы с часовым механизмом?

– Что касается самого взрыва, то тут отличий нет, но в конструкции большая разница. Совсем другой принцип. – Он помолчал. – Предположим, имеется определенное количество пластиковой взрывчатки. К несчастью, в наши дни не составляет большого труда достать ее. Человек отправляется, допустим, в Грецию, и в первом же хозяйственном магазине покупает взрывчатку запросто. Но сама по себе взрывчатка не взорвется. Нужен детонатор. Лучший детонатор – порох, да-да, старомодный порох. Кроме того, нужно что-то для воспламенения пороха, чтобы он детонировал взрывчатку. Вы успеваете следить за моей мыслью?

– С трудом, но стараюсь, – успокоил я его.

– Так. Пойдем дальше. Есть самый легкий способ воспламенить порох на расстоянии. Для этого надо обмотать пакет с порохом тонкой проволокой, затем по проволоке пустить ток. Когда проволока накалится докрасна, порох воспламенится...

– Бух – и нет “Чероки-шесть”.

– Э-э… да. Так вот, для бомбы такого типа требуется батарейка, высоковольтная батарейка размером с шестипенсовую монету, дающая ток. Если вы подключите проволоку, обматывающую порох, одним концом к одному полюсу батарейки, а другим – к другому, она раскалится.

– Ясно, – сказал я, – и бомба немедленно взорвется.

– Почему я начал этот разговор? – Высокий следователь поднял глаза к потолку. – Да, бомба немедленно взорвется. Следовательно, нужен механизм, который бы подключал батарейку после того, как изготовитель окажется на безопасном расстоянии.

– Пружинка? – предположил я.

– Да. Ток не идет по проволоке, потому что цепь разомкнута. Пружина толщиной в волос зажата специальным устройством. Но если пружину высвободить, то есть убрать сжимающее устройство, ток включается. Правильно? Сжимающее устройство можно убрать простейшим способом с помощью обыкновенного будильника. А можно и с помощью радиосигнала, полученного с расстояния через приемник, усилитель и соленоид.

– Как может выглядеть этот соленоид?

– Представьте моток тончайшей проволоки со стержнем посредине, который может подниматься или опускаться внутри витка. Предположим, когда стержень поднят, он сжимает пружину, но пришел сигнал, стержень опустился, и пружина разжалась – ток включен.

– Но таким образом можно и случайно вызвать детонацию, – подумав, сказал я. – Воздух переполнен радиоволнами, какой-то случайный сигнал... Нет, по-моему, радиобомбы – невероятно рискованная вещь.

– Сигнал можно закодировать. – Он прокашлялся. – Механизм высвобождения пружины может включать комбинацию трех сигналов. Например, можно изготовить бомбу, для которой, чтобы замкнуть цепь, нужно получить три сигнала в определенной последовательности, для такого механизма потребуется три набора приемников, усилителей и соленоидов, чтобы замкнуть цепь. Нам удивительно повезло, что мы нашли этот усилитель, но сомневаюсь, что он был единственным.

– Похоже, что радиобомба гораздо сложнее, чем бомба с будильником.

– Безусловно, но зато и гораздо гибче. Не нужно заранее определять время взрыва.

– Правильно, потому что никто не знал, когда мы вылетим из Хейдока. Им надо было увидеть, как мы взлетаем.

– Или им должны были сообщить, что вы взлетели.

Меня удивили его слова, и я замолчал, прокручивая их в голове.

– Но ведь это придает всему делу совершенно другой оттенок, не так ли?

– Рад буду услышать, что вы об этом думаете.

– Но ведь вы, наверное, подумали то же самое, – сказал я. – Если бомба может быть взорвана в любой час, любой день и даже в любую неделю, то и в самолет ее могли принести в любое время после последней проверки.

Он улыбнулся, не разжимая губ.

– И это позволяет вам по крайней мере наполовину сбросить с себя ответственность?

– Наполовину, – согласился я.

– Но только наполовину.

Высокий следователь вздохнул.

– Я вас огорошил. Мне хотелось бы, чтобы вы обдумали это со всех точек зрения. Всерьез. А потом рассказали бы мне, если что-нибудь придет вам в голову. Конечно, если вам небезразлично, кто и почему устроил взрыв. Вероятно, тогда удастся предотвратить повторение...

– Вы полагаете, что мне безразлично?

– Да, у меня такое впечатление.

– Мне не все равно, – медленно проговорил я, – если Колин Росс взорвется...

– Вы сегодня не так насторожены, как обычно, – улыбнулся он.

– Но и вы не набрасываетесь на меня.

– Нет, – согласился он и несколько удивленно заметил: – Вы очень наблюдательны, правда?

– Просто чувствую атмосферу.

Он поколебался, но потом проговорил:

– Я прочел весь протокол суда над вами.

– О-о...

Я почувствовал, как потемнело у меня лицо. Он наблюдал за мной.

– Вы знаете, – продолжал он, – что в конце протокола кто-то приписал карандашом неожиданно откровенное утверждение?

– Нет. – Я молча ждал, что он скажет.

– Там написано, что президент компании “Интерпорт” считал, и несомненно правильно, что первый офицер лгал под присягой, и именно из-за безобразной халатности первого офицера, а вовсе не капитана Шора, самолет так опасно отклонился от курса.

Удивленный и потрясенный, я отвел глаза и уставился в окно. Глупо, но я почувствовал себя отомщенным и оправданным. Если там есть такой постскриптум, и кто-то написал его, то, может быть, мое имя не так запачкано, как я предполагал. Хотя это сейчас не имеет никакого значения.

– Капитан всегда несет ответственность, – с прохладцей произнес я. – Что бы ни произошло.

– Да, вы правы.

Наступило молчание. От событий четырехлетней давности я вернулся мыслями к настоящему и смотрел на пустое летное поле.

– Спасибо, – наконец сказал я.

Он слегка улыбнулся.

– Понимаете, меня удивило, почему вас не лишили лицензии пилота... и даже не уволили с работы. Мне показалось, что здесь что-то не так. Поэтому я решил прочитать протокол, чтобы понять, чем они руководствовались.