Вернулся Алекс с бутылкой перекиси, связкой бинтов и деревянной ложкой.

-Надо снять джинсы, потом мы вытащим нож.

Его холодный взгляд изучал ранение, а мне хотелось поежиться и превратиться в пыль перед этими ледяными стальными глазами.

-Это все замечательно, но мне кажется, что снять их будет проблематично, - я развела руками, «вот такая я везучая». – Нога опухла немного.

Да что там опухла, такое ощущение, что по ней свинец катается туда-сюда.

-Я вижу, значит, мне надо сначала вырезать это место из ткани, потом обработать, как смогу. Извини, на медика не учился, поэтому терпи.

С этими словами он достал непонятно откуда взявшиеся ножницы, просунул под боковой шов и принялся рывками разрезать его. От каждого движения по телу прокатывались жар и боль, отчего очень хотелось потерять сознание, чтобы не терпеть этого. Когда Алекс добрался до верха, я поспешила прикрыть нижнее белье покрывалом, что лежало на диване, заливаясь краской. Так странно, а ведь мне совсем не страшно, что и он решит надругаться надо мной.

Он аккуратно вырезал кусок ткани по кругу вокруг всаженного ножа.

-Будет очень больно, на, закуси это зубами, - он сунул мне ложку в рот. Я послушно сжала ее. - Потом мне надо будет зашить рану.

Я кивнула. Поняла, ты вытаскиваешь и зашиваешь, я терплю.

Он коротко выдохнул и дернул нож из раны, я чуть в обморок не грохнулась от вспыхнувшей боли, но лишь сильнее сжала зубами деревянную ложку, норовя перекусить. Кровь хлынула, словно вытащили пробку, Алекс быстро плеснул перекиси, вызвав мой нечеловеческий крик, затем прижал кусок бинта к ране.

Когда пик боли прошел, и сознание перестало грозиться покинуть меня, Алекс достал иголку с ниткой и принялся зашивать это безобразие. Нога опухла, а кожа теперь напоминала натянутый барабан. Я сидела, до судорог закусив деревянную ложку, вцепившись руками в обивку дивана. На лбу проступили крупные капли пота, а волосы свисали грязными паклями.

-Вот и славно, - сказал он, когда все было сделано, а на ногу была наложена повязка.

-Спасибо, - прошептала я. Спасибо Алекс, что спас меня. Спасибо, что не позволил ему сделать этого. Спасибо, что не бросил.

Но вслух я этого не сказала. Он встал на колени напротив, положив ладони на мое лицо, и вытер большим пальцем слезы. Отчего я плакала? Да, от всего, пожалуй, от ужаса минувшей ночи, от боли, от отчаяния. Рано или поздно настает такой момент, когда необходимо поплакать, чтобы сохранить рассудок, иначе внутри что-то треснет. Я смотрю на лицо Алекса, а в голове проносятся образы тысячи ночей, проведенных в насилии от брата. Ах, Алекс, где же ты тогда был…

-Я больше не оставлю тебя одну, - сказал он. -Ложись спать, тебе нужно больше отдыхать.

От его слов вдруг становится немного светлее, словно маленький мотылек залетел и коснулся моих мыслей.

-А ты?

-Я позже лягу. Мне не помешает привести свои мысли в порядок. Ребекка, ответь мне, что ты там все-таки делала?

-Проверяла свою догадку.

-Какую?

-Он один из тех, что был на заправке. Если верить его правам, его звали Рейик. Рей или Рик, как удобнее.

-На эту мысль тебя натолкнули его слова о Джо?

Я кивнула.

-У нас нет стопроцентной гарантии, что это был он. В мире может быть сотни Джо с Риками или Реями.

-Да, я понимаю. Я не должна была рыться в его вещах.

-Тебе вообще не стоило выходить из спальни. А теперь, возможно, действительно невиновный человек лежит бездыханным телом на втором этаже. Как тебе такой расклад?

Никак. Я не нашлась, что ответить, поэтому просто опустила руки, потупив взгляд в пол.

Почему он убил человека ради меня? Кто я ему?

Ответ один – никто. Девчонка, случайно появившаяся и спасшая его. А теперь по всему получается, что он будет защищать меня, как уже сделал это второй раз.

Алекс, кажется, даже не удивился моей догадке, скорее всего, он пришел к такому же выводу. Разговор продолжать не хотелось, поэтому я отвернулась к стене, накрывшись покрывалом. Алекс принес еще одно одеяло, затем ушел на второй этаж. Его не было около получаса, может, убирал труп Рика, а может, ему надо было побыть одному. Я не могла, да и не хотела, если честно, представлять, что он может чувствовать, убив человека. Хотя Рик и заслуживал смерти, но кто мы такие, чтобы отбирать у него самое ценное?

Я мысленно перемотала пленку назад, Алекс не приходит, он крепко спит в гостиной, и никто не может помешать Рику надругаться надо мной. Все заканчивается как в сценариях голливудских драм.

Я снова прокручиваю сценарий в голове, вот Алекс приходит, наставляет пистолет на Рика, но у того за пазухой еще один нож, и он убивает Алекса.

Жуть какая. Меня передернуло, отчего нога поспешила отозваться новыми оттенками боли. Я хотела повернуться на другую сторону, но решила, что уснуть я смогу и так. Алекс, вернувшись со второго этажа, сел на стул, не говоря ни слова.

-Алекс?

-Да?

-Ты не мог бы лечь рядом, мне холодно, - по правде говоря, меня бил дикий озноб, но это скорее от нервов, чем от холода, к тому же, ему тоже не мешало бы отдохнуть.

Алекс лег на край дивана, слегка обняв одной рукой, словно я хрустальная ваза и от малейшего прикосновения тот час же разлечусь на миллионы осколков. Хотя, приблизительно так я себя и ощущала, с душой, трепещущей на ветру, готовой сорваться и улететь. Я чувствовала, как бьется сердце Алекса, и под этот звук провалилась в сон, полный беспокойных событий.

16.

Утро выдалось тяжелым и мутным, наполненным тревогой кошмаров, словно старая бочка протухшей водой. Я встала с больной головой, точнее, как встала – проснулась. Встать мне мешала нога.

Алекса рядом не было, дома было тихо и пахло чем-то съестным. Всю ночь я убегала во сне от Рика по бесконечным коридорам, которые переходили из одного в другой, заканчиваясь тупиками и бесконечными развилками, заставляя меня петлять по ним снова и снова. Ощущение зацикленной безысходности было настолько сильно, что не покидало меня еще какое-то время, даже когда я проснулась. Куда бы ты ни свернул, какой путь не выбрал бы, от своих страхов не уйти.

Итак, здравствуй новый день. Я Ребекка Вай, мне почти пятнадцать лет. Вчера Рик пытался меня изнасиловать и всадил нож в бедро. Алекс убил его, выстрелив из пистолета в упор. Отличный выдался день!

Я перевернулась на бок, укутываясь сильнее в одеяло. За ночь дом выстудился, и теперь у меня при выдохе вырывались крохотные облачка пара. Градусов семь или восемь.

Снаружи послышался какой-то звук, я приподнялась, опираясь на здоровую ногу и, закутавшись в одеяло коконом, допрыгала до окна. Синее морозное небо с высоко висящим диском яркого солнца было прекрасно. Я бы восхитилась им, если бы не картина выкапывающего могилу Алекса. Ужасный, насмехающийся контраст: жизнерадостное солнце, чистое непорочное небо и человеческая жестокость на одном холсте.

Было ужасно смотреть, как здоровый, крепкий парень роет другому могилу. Неправильно это, не должно быть так. Кто сейчас определяет, как правильно? Раньше было правительство со своим сводом законов, церковь с напускной религией, строи, мировоззрения, общепринятые нормы: не груби, не убей, не укради. Будь человеком. Что от этого осталось сейчас? Многомиллиардный организм, состоящий из маленьких человечков, умер, оставив после себя следы в виде уцелевших. Они сбиваются в стаи, строят новые города, восстанавливают старые, пытаясь жить по старым законам. Людям необходимо направление, куда идти, без этого мы просто превратимся в зверей.

Я много повидала разнообразной смерти за полгода странствий. Больше всего всегда печалили маленькие дети, лежащие в своих кроватках в брошенных домах. Они никогда не скажут своего первого слова, не пойдут в первый класс, не вырастут в хороших специалистов. Родители либо бросают зараженных детей, либо сами погибают, а малыш тем временем умирает с голоду, лежа на белых пеленках. Один раз мне довелось увидеть тело малыша, который проломил череп, выпав из кроватки. Ужасная картина.