— Ты хочешь сказать… — запнулся он. Нет, подразумеваемое слово в ее присутствии Джо произнести не мог. — Ты хочешь сказать, — снова начал он, — что ей действительно не нравятся мужчины?

— Совершенно верно. — Нонна уперла руку в бок. — Теперь понял? Все складывается чудесно, она не причинит тебе беспокойства. Так же как и ты ей. А я могу спокойно отправляться на тот свет, зная, что ты питаешься правильно.

— Никуда ты не можешь отправляться, маленькая мошенница! Мы тебя не отпустим.

— Прекрати обзываться, — улыбнулась бабушка. — Я просто практичная старушка, обожающая своего внука, поэтому хочу сделать тебе полезный подарок.

— Уж подарок так подарок! — рассмеялся Джо, повесил полотенце и обнял ее. — И я не обзываюсь, а констатирую факт: ты настоящая мошенница. Поэтому я никогда не играю с тобой в покер.

— Льстец! — Нонна посмотрела на внука из-под полуопущенных ресниц. — Ты гораздо умнее и хитрее такой старушки, как я.

— Не знаю, не знаю, — усмехнулся он.

— Ну что, еще эспрессо?

Джо покачал головой.

— Я бы с удовольствием, но, к сожалению, надо бежать.

— Так скоро?

— Я приглашен на вечеринку. Один мой приятель, с которым я играю в сквош, собирается… — «жениться», чуть не выпалил он, но давать бабушке повод вернуться к любимой теме не хотелось, — отпраздновать кое-что. Я обещал приехать. Это недалеко, на Ноб-Хилле.

— Вот оно что, — улыбнулась нонна, взяв лицо внука в ладони и расцеловав в обе щеки. — Как мило! Что ж, желаю тебе хорошо провести время, Джо.

— Постараюсь. — Джо взял пиджак, обнял бабушку, и они пошли к двери. — Я очень люблю тебя, нонна.

— И я тебя, — ответила та, подставляя щеку для поцелуя. — Не забудь: твоя новая повариха приедет завтра утром ни свет ни заря.

— Да, да. — Он уже все забыл. Впрочем, ничего страшного не случится, если милая старушка повозится на кухне недельку-другую, пока не найдет серьезной работы. В городе, должно быть, много таких, кто захочет воспользоваться услугами настоящей поварихи-итальянки. Даже несмотря на то, что она старая некрасивая лесбиянка. — Я буду ждать ее. Так как, говоришь, ее зовут?

— Лучана. Лучана Бари.

— Точно. Лучана Бари из Флоренции. — Джо улыбнулся, остановившись на ступеньках. — Она уже начинает мне нравиться.

— Вот и отлично.

Люсинда Бэрри, из семьи тех самых родовитых Бэрри, проживающих в Бостоне, ведущих свою родословную от первых поселенцев, которые приплыли в Америку на корабле «Мейфлауэр» еще в 1620 году и недавно обанкротились…

Люсинда Бэрри, переехавшая с восточного побережья страны на западное и поклявшаяся не встречаться больше с мужчинами, после того как бывший жених променял ее на безмозглую кривляку…

Люсинда Бэрри, которую домохозяин только что выставил за дверь за просрочку квартплаты, которая окончила краткосрочные курсы «Готовим быстро», возглавляемые шеф-поваром по фамилии Флоренцо в Школе кулинарных искусств Сан-Франциско, которая завтра должна была впервые приступить к работе в качестве поварихи у очаровательного мужчины с гомосексуальными наклонностями в надежде, что он из вежливости не заметит того, что она умеет только кипятить воду и, что удивительно, взбивать очень вкусное джелато…

Эта самая Люсинда Бэрри стояла в дамской комнате, сиявшей полированным мрамором и золотом, в доме на Ноб-Хилл, смотрела на свое отражение и недоумевала, почему Судьбе было угодно сотворить все это именно с ней.

— Нет, я не могу, — шептала она зеленоглазой блондинке в зеркале.

Глупости, очень даже можешь, подбадривало отражение. Да и выбора у тебя нет.

Девушка, которая должна была по традиции выпрыгнуть из картонного торта, слегла с пищевым отравлением.

— Конечно, наша еда здесь ни при чем, — холодно заметил Флоренцо, когда «скорая помощь» увозила корчащуюся от боли девушку. Затем он нахмурился, оглядел учащихся кулинарных курсов, собравшихся для обслуживания вечеринки, которая должна была стать их выпускным экзаменом, и ткнул пухлым пальцем в сторону Люсинды. — Ты, — прорычал шеф-повар.

От ужаса она попятилась.

— Нет. Нет. Нет. Я не стриптизерка.

Флоренцо неприятно ухмыльнулся:

— Ты и не повар. По крайней мере, пока я не выдал тебе диплома…

— Мисс Бэрри!

Люсинда подпрыгнула от неожиданности, услышав стук в дверь.

— Мисс Бэрри, — требовательным голосом позвал шеф-повар, — что вы там копаетесь?

Девушка расправила плечи и посмотрела на свое отражение в зеркале.

Как же сложно поменять поварской наряд — колпак, куртку и брюки — на золотистую диадему, эфемерный бюстгальтер и подобие набедренной повязки!

Превращение из поварихи в стриптизерку обещало быть непростым, но она уже начала привыкать к трудностям.

Костюм был ужасен: какие-то клочки ткани, расшитые блестками.

Люсинда торжественно сняла с головы поварской колпак, расстегнула белоснежную куртку, сняла, снова застегнула и аккуратно сложила; за ней последовали брюки. Глубоко вздохнув, девушка взяла трусики-бикини и попыталась их натянуть. Малы! Этот крошечный кусочек ткани оказался ей не по размеру. Теплая волна надежды на спасение обдала девушку: не может же она, право слово, выпрыгнуть из торта в костюме повара. Если наряд стриптизерки ей не подходит…

Черт побери! Люсинда издала стон, посмотрев на себя в зеркало. Естественно, набедренная повязка не налезала — ведь она пыталась натянуть ее на белые хлопковые трусы.

Девушка едва не рассмеялась. Ну и вид! Очки в металлической оправе, бледное ненакрашенное лицо, волосы туго стянуты в пучок на затылке. Простенький хлопковый бюстгальтер и такие же трусы… а поверх них переливающийся лоскуток. Нечто среднее между Мэри Поппинс и певицей Мадонной.

Смеяться расхотелось. Люсинда стиснула зубы, стянула с себя трусы и надела набедренную повязку.

Мэри Поппинс, до свидания!

А что, смотрится совсем неплохо. Но и не хорошо. Впрочем, спереди все, что нужно, скрывает — и на том спасибо, — а вот сзади… Повернувшись к зеркалу спиной, Люсинда залилась краской: сзади присутствие трусиков практически не было заметно.

— Мисс Бэрри!

Дверь отскочила под ударом кулака Флоренцо. Девушка вздрогнула от неожиданности.

— Мисс Бэрри, вы что, не слышали меня?

Вас не услышишь! — с горечью подумала она. Такой крик поднял, даже ревущий в зале рок-н-ролл заглушил.

Нет, конечно, никто и не ожидал, что компания мужчин на мальчишнике станет слушать Моцарта, но неужели им нравятся эти песенки с примитивными текстами?

Неужели они не слышали про Шопена, например?

— У вас пять минут, мисс Бэрри! Пять минут!

Люсинда бросилась к зеркалу и пристально изучила свое отражение. Хлопковый бюстгальтер совсем не сочетался с набедренной повязкой. Или наоборот.

— Не время думать о глупостях, — отругала она себя.

Ей захотелось смеяться. Истерически. Такое уже было с ней — приступ безудержного хохота… на следующий день после похорон отца… когда его адвокат рассказал им с матерью правду…

Люсинда горделиво вскинула голову.

— Ты должна это сделать, — приказала она себе и сняла белый бюстгальтер, место которого заняли два блестящих кружочка, соединенные веревочками.

Теперь ей казалось, что ее отражение ухмыляется. Ты что, шутишь? — хотело спросить оно. Не стриптизерка, а огородное пугало. Любой уважающий себя мужчина при виде такой «красотки» немедленно попросит ее забраться обратно в торт и никогда больше не показываться ему на глаза.

Люсинда нахмурилась. И что дальше? Разве это должно ее беспокоить? Ее должно беспокоить совсем другое: как правильно выпрыгнуть из картонной конструкции. Тем более что последние два года научили ее, что отчаянье и безвыходное положение могут заставить человека сделать очень многое. Например, пойти работать официанткой и разносить клиентам гамбургеры. Или смириться с тем, что родной отец после смерти оставил заложенный-перезаложенный дом, ошарашенную жену и разочарованную любовницу.