– И зачем, интересно? – Задал я свой вопрос вслух, так же рассматривая проход. Не слишком широкий и уходящий в глубину породы, он и притягивал своим спасительным светом и пугал одновременно.

– Не узнаем, если не проверим. – Сказал мой напарник, отдавая свою кирку мне. Потом он, безмерно рискуя, сунулся головой в расширенный проход. Повозившись несколько секунд, он проскользнул внутрь. Сунув ему обе кирки и копьё, бывшее всегда рядом, я сам пролез внутрь.

Это действительно оказался старый замурованный штрек, правда, узковатый. А из глубины прохода лился странный голубоватый свет, который вроде бы и обещал вывести нас на свободу, но мог и оказаться ещё опаснее, чем те проклятые демоны наверху. Василий Филиппович, перехватив поудобней свою кирку, молча мотнул головой вглубь прохода. Я так же молча кивнул, взяв в руки кирку и копьё.

Афганец шёл впереди, слегка согнув ноги, и при каждом шорохе замирал, прислушиваясь. Я сам внимательно вслушивался во все звуки, стараясь уловить хоть что-то подозрительное. Но ничего такого услышать не получалось. Зато увидели мы кое-что действительно интересное…

– Это что, мох светится? – Удивлённо спросил я, понизив голос до шёпота. Василий Филиппович держал на конце кирки небольшой клок голубого мха, отчётливо светящегося, пусть и медленно тускнеющим светом.

– Радует, что опасность мы сможем увидеть, – почти неслышно ответил афганец, сбрасывая странное растение с кирки и продолжая двигаться дальше.

Но не успели мы пройти и двадцати метров от пробитого прохода, как наткнулись на перегородку. Проход загораживала стенка и крепко сбитых, но уже старых досок и брусьев, часть из которых была поломана и торчала опасными зубцами. Не рискнув сразу ломать ограду, мы подошли поближе и внимательно её изучили.

– Смотрите, тут что-то нарисовано, – сказал я, заметив на одной из балок длинную цепочку из незнакомых узоров.

– И тут тоже, – указал Василий Филиппович на другую балку. Потом ещё на одну.

Как оказалось, все толстые брусья были перевиты этими узорами. Казалось даже, что они светятся мягким синеватым светом, но это, скорее всего, ото мха отсвечивает. Впрочем, как пыль может отсвечивать?

– Чёрт! – Выругался неожиданно сквозь зубы афганец, одёрнув руку.

– Что случилось? – Тут же спросил я, настороженно осмотревшись вокруг.

– Какая-то хрен за этой стеной, – махнул он в сторону дыры в ограде, – там воздух обжигающий какой-то.

Удивлённо посмотрев в дыру, я, потакая природному любопытству, осторожно просунул в пролом ладонь. И тут же мою руку как горячей водой обожгло! Не сильно больно, но неприятно. А перед глазами появилась надпись:

Пагубное воздействие инфернальной ауры. Здоровье -1 в минуту.

Очень неприятно, скажу я вам. Хотя моего здоровья хватит часов на шесть-семь, всё равно лезть в эту парилку не хочется. Но тогда придётся возвращаться назад, к рабству, так и не использовав возможно единственный шанс сбежать. Переглянувшись, мы с Василием Филипповичем кивнули друг другу и одновременно ударили своими кирками по доскам.

Старое дерево тут же разлетелось трухой, а вязь неизвестных символов слабо вспыхнула синеватым светом и погасла. Почти сразу же подуло из глубины прохода жарким воздухом, а жизнь снова убавилась на единичку. Дышать стало сложно, но возможно, поэтому мы продолжили ломать, не трогая только балки. В шахтах их ломать чревато.

– Пойдём. – Уже нормальным голосом произнёс афганец. – Толку-то скрываться, если и так нашумели с каменной кладкой и этой оградкой.

– Вы прямо поэт, – хмыкнул я, беря в руки копьё. Глубоко выдохнув, я сделал первый шаг в неизвестность, пусть и подсвеченную радиоактивным мхом.

Вопреки ожиданиям, извилистая кишка прохода не была длинной. Да и тот отрезок пути, что мы по ней прошли, выдался лёгким. Ровный пол, удерживаемый подпорками потолок, да и стены на достаточном для удобного прохождения удалении друг от друга. Но всё когда-то заканчивается, так и наша прогулка завершилась.

– Осторожно, – придержал меня шедший впереди Василий Филиппович, резко остановившись. Удивлённо посмотрев на него, я получил лишь кивок в сторону, мол, сам посмотри.

Выглянув из-за плеча афганца, я увидел резко расширившийся коридор с рукотворными стенами, полом и потолком, судя по кладке. Проход освещался странными летающими шарами, зависшими над небольшими вмонтированными в стену «подсвечниками». Проход прямо уходил вперёд, лишь вдалеке сворачивая. Казалось бы – иди себе спокойно! Вот только от нас до нормального коридора было метров двадцать пути с отсутствием пола.

В глубокой яме внизу чернела темнота, и лишь через минуту привыкшие глаза рассмотрели длинные железные колья и груду старых костей самых различных существ, среди которых я не смог найти человеческого скелета.

– Смотри, Вадим, можно по стеночке пройти, – указал он на протянутый вдоль стены до самого коридора выступ шириной с две трети моей стопы. Альпинистам этот выступ наверняка покажется благодатью, а вот мне совсем наоборот.

– Что-то мне страшновато, – честно сказал я, сильно преуменьшим свой страх. Ноги были как ватные, а тело отказывалось слушаться, едва я представлю, как буду идти по этой жутко ненадёжной тропинке.

– Представь, что ты идёшь по узкой тропинке в саду, ограждённой цветами. Совсем не сложно идти, не задевая цветом, правда? – Глядя мне прямо в глаза, сказал старик. Я кивнул. – Отлично, тогда иди за мной и ничего не бойся.

Афганец уверенно ухватился за край окончившегося прохода и перемахнул своё тело на другую сторону, встав носками на выступ. И, держась пальцами за щели в кладке, медленно двинулся вперёд. Я же медлил, пытаясь заставить себя не бояться. Там не колья, это цветы… тропинка… ничего страшного…

Повторяя, словно мантру, эти слова, я сам аккуратно ступил на выступ и сделал первый шаг. Твёрдый камень дарил чуточку уверенности в надёжности опоры, а частенько встречавшиеся щели в кладке позволяли вжимать своё тело в стену с силой пресса. Но всё равно, едва я вспомню о кольях, по спине проходил мороз, и словно сама смерть подолом касалась ног, заставляя те предательски дрожать.

– Ничего, Вадим, совсем немного осталось! – Дождавшийся меня Василий Филиппович подбадривал, как мог. До конца смертельно опасной дороги остались считанные метры. Шаг, ещё шаг… отлично, всё получается.

И вот осталось всего лишь сделать пару шагов. Василий Филиппович осторожно переносит ногу на надёжную опору, как вдруг часть выступа, на котором он стоял, рассыпалась каменной крошкой. Афганец с полным удивления и испуга возгласом начал падать прямо на колья…

Моё тело сработало на инстинктах. Так бы я никогда не поступил в здравом уме, но сейчас это было необходимо. Ухватившись рукой за удобную щель в кладке, я с силой оттолкнулся ногами и рукой, отправив своё тело до надёжного коридора. В полёте я смог-таки поймать Василия Филипповича за руку и удержать её, приземлившись на пол.

Афганец не растерялся и второй рукой ухватился за край пола, быстро подтянув своё тело. Перевалившись через край, он откатился подальше от ямы и, тяжело дыша, произнёс мне, тоже отошедшему подальше:

– Спасибо, дружище. Я тебе жизнью обязан.

– Пустяки, – произнёс я, пытаясь прийти в себя. Я вдруг подумал, что было, если бы я не допрыгнул. Наши тела были бы нанизаны на метровые колья на самом дне и ещё не факт, что повезло бы умереть сразу.

– Совсем не пустяки, – возразил афганец, поднимаясь на ноги. Он крепко пожал мне руку и обнял. – Не сомневайся, если тебе понадобится помощь, то я помогу, даже если придётся лишиться жизни.

Закончив с сантиментами, мы двинулись дальше в путь. Похоже, мы сейчас были в коридорах какого-то замка, скорее всего, древнего. Затхлый воздух, клубы пыли везде, где только можно, постоянно перебегающие дороги насекомые и гипертрофированные пауки, от которых мы предусмотрительно отходили подальше.