Ноздри леди Розмари раздулись.

— Не понимаю, о чем это ты…

— Ну конечно, не понимаете, — презрительно бросила Франческа. — Вы, наверно, и на смертном одре не признаетесь, но это еще не значит, что такого не было. Вы — так же, как и я, — знаете, что я хотела ребенка. Однако этот старый болван, которого вы именуете доктором, готов был исполнить любой ваш приказ.

— Если ты говоришь о докторе Росситере, то глубоко заблуждаешься. Он превосходный врач. Спроси у кого угодно. Он лечит нашу семью больше сорока лет, но не это главное — он настоящий друг.

— Неужели он все еще практикует?

— Не совсем так. — Леди Розмари нетерпеливо забарабанила пальцем по бронзовому набалдашнику. — Доктор Росситер уже на пенсии. Во всяком случае, официально.

Франческа недоверчиво покачала головой.

— Он казался таким старым, — еле слышно прошептала она. — Я была уверена, что он уже умер.

— Не умер, — коротко бросила леди Розмари. — И частенько у меня обедает. После смерти жены Малберри-Корт стал для него вторым домом.

— Ему того захотелось или вы за него решили? — съязвила Франческа. — Верно, чувствуете себя обязанной скрасить ему жизнь.

— Ничего подобного, — холодно произнесла леди Розмари. — Он старый человек и нуждается в общении. Но у него никого больше нет.

— Как удобно, — печально сказала Франческа. Старуха снова смерила ее презрительным взглядом.

— Некомпетентным его никто не сочтет, не надейся, — ледяным тоном отчеканила она. — Так что если ты намерена обвинить его во врачебной ошибке — забудь об этом.

— О! Я об этом не подумала. Если б вы сами не заговорили, мне бы такое и в голову не пришло. Так вот почему вам безумно хочется от меня избавиться? Боитесь, что я поделюсь своими догадками с Уиллом?

— Не будь смешной! — Леди Розмари стукнула тростью об пол. — Предупреждаю, Франческа, я не позволю тебе встать мне поперек дороги. Ты должна сегодня же уехать из этого дома.

Помедлив минуту, Франческа не спеша обогнула диван и села напротив старухи.

— Боюсь, это невозможно, — сказала она, вытягивая вперед ногу, чтобы леди Розмари могла видеть повязку. — У меня небольшая травма. Вчера на прогулке я подвернула лодыжку. Уже не так больно, но опухоль еще не спала. Сегодня я никак не смогу вести машину.

— Лжешь!

— Это правда.

— Тогда тебя отвезет мой шофер. Он не слишком занят и только рад будет съездить в Лондон. Я прикажу Уоткинсу его позвать.

— Не трудитесь, — остановила ее Франческа, прежде чем та успела взяться за колокольчик. — Я приехала на чужой машине и не намерена ее здесь оставлять.

Леди Розмари откинулась на спинку дивана.

— Ты отказываешься уезжать?

— Да.

— Тогда мне придется связаться с моим другом в Лондоне — другого выхода нет, — сказала старуха, тяжело поднимаясь. — Надеюсь, ты отдаешь себе отчет в том, что делаешь. В твоем положении лучше не терять работу.

— В моем положении? — нахмурилась Франческа.

— Да. Уилл сказал мне, что тебя кто-то преследует. Должна признаться, я не слишком удивлена: ты постоянно кого-нибудь провоцируешь.

— Я? Провоцирую?

— Да, да. Мне никогда не нравились твое поведение, манера одеваться… Все эти юбки до пупа, обтягивающие брючки… — И добавила, окинув Франческу критическим взглядом: — Да и сейчас, я вижу, ты не изменилась.

— Нет, изменилась. — Франческе стоило большого труда усидеть на месте. — Знаете, а ведь жизнь иногда выкидывает самые неожиданные номера. Не исключено, что я только выиграю, если вы исполните свою угрозу. Допустим, я потеряю работу… зачем мне тогда отсюда уезжать?

— Если ты рассчитываешь, что Уилл позволит тебе остаться…

— Он вынужден будет это сделать, — с вызовом сказала Франческа. — Что бы вы ни вообразили, Уилл не бросит меня в беде. Будьте осторожны — не перегните палку.

Дыхание старухи стало прерывистым, по шее расползлись красные пятна.

— Девчонка! Ты мне угрожаешь?!

Если бы…

Франческе вдруг ужасно захотелось оборвать этот тягостный разговор. Она никогда никому не угрожала и не собиралась это делать впредь — даже если речь идет об ее заклятом враге.

— Нет, — сухо сказала она, — просто размышляю вслух. Надеюсь, это не запрещено?

Леди Розмари смерила ее уничтожающим взглядом.

— Стало быть, ты не уедешь?

— Не смогу, — твердо сказала Франческа. — По крайней мере до завтра.

— А завтра уедешь? — Старуха стукнула тростью об пол. — Даешь слово?

— Даю. Если мое слово для вас что-то значит…

— Об этом я еще подумаю, — надменно заявила леди Розмари и, не прощаясь, направилась к двери.

Франческа подошла к окну. «Роллс-ройс» уже разворачивался; леди Розмари даже не оглянулась. Франческа видела ее неподвижно и прямо сидящей в машине — так же минуту назад она сидела на диване. Старуха даже не потрудилась застегнуть ремень — видно, считала, что никакая другая машина не посмеет столкнуться с ее автомобилем. Она проехала мимо туристов, едва удостоив их надменным взглядом.

Вся дрожа, Франческа отпрянула от окна. Словесная дуэль с бабушкой Уилла оказалась куда более мучительной, чем она могла предположить. Приятно сознавать, что победа осталась за ней, но Франческа знала, что и вполовину не так сильна, как, по-видимому, посчитала старуха.

Конечно, она чересчур расхрабрилась, заявив, что остается в Аббатстве. Несмотря ни на что, Уиллу она здесь не нужна. И поцеловал он ее исключительно из сочувствия. А в том, что бывший муж по-прежнему вызывал в ней желание, виноват не он, а она сама.

Уилл вернулся домой в начале пятого — раньше, чем рассчитывал. В середине дня пошел дождь, и Эмма охотно согласилась на предложение отвезти ее в Малберри-Корт.

Уилл не знал, хочет ли она, чтобы он остался к чаю. Последние час или два разговор не клеился, и он полагал, что Эмму не слишком огорчит, если он под каким-нибудь предлогом откажется с ними посидеть. Как ни странно, бабушка тоже не очень настаивала, хотя и потребовала, чтобы он вечером приехал ужинать, поскольку Мерриты на следующий день уезжают.

Он бы, конечно, предпочел отвертеться, но понимал, что не может этого сделать. Нельзя огорчать бабушку, да и Мерриты тогда наверняка подумают, что их дочь ему безразлична. Дурацкие высказывания Эммы больше его не забавляли, но это ничего не меняло. На хорошеньких девушках женятся не для того, чтобы вести с ними умные разговоры.

Короче говоря, бабушкин дом Уилл покинул в прескверном расположении духа. Он шесть часов кряду выслушивал болтовню Эммы про тряпки и танцульки и терпел ее неустанные попытки вовлечь его во флирт; у него сложилось твердое убеждение, что он попал в западню. Настроение не улучшилось, когда он обнаружил свою бывшую жену спящей в библиотеке.

Видно, она читала снятую с полки книгу, когда ее сморил сон. И заснула не где-нибудь, а в его кресле. Явное нежелание Франчески считаться с его чувствами буквально взбесило Уилла.

Черт побери, не поломай она ему жизнь, сейчас бы не пришлось подыскивать себе жену. И вряд ли он стал бы следовать бабушкиным советам, не будь у него за спиной столь печального опыта.

Дальше — хуже: блузка Франчески выбилась из джинсов, обнажив полоску тела, и Уилл с раздражением отметил, что эта полоска приковывает его взгляд. Какие бы рациональные объяснения ни придумывал он своему вчерашнему поведению, но с чувствами совладать не мог. Он с горечью констатировал, что его по-прежнему влечет к Франческе. По мере того как ослабевала боль от ее предательства, воспоминания, как все могло бы сложиться, приобретали все большую притягательность.

Уилл сжал кулаки. Черт возьми, он становится сентиментальным. А ведь надо бы ужасаться при мысли, что все может вернуться на круги своя. Просто он неправильно истолковал естественный страх, внушаемый Франческе ее преследователем. Она обратилась к нему за поддержкой, вот и все.

Уилл собирался громко хлопнуть дверью библиотеки, чтобы напугать Франческу, но что-то — быть может, врожденное чувство сострадания? — заставило его этого не делать. Кроме того, ему не хотелось показывать, как близко к сердцу он принимает все с нею связанное. Пусть уж, пока она здесь, в их отношениях будет поменьше личного.