— Какая же я дура, — пробормотала она, выбравшись наконец из города.

Съехав на обочину, она остановила грузовик и уставилась на узор, нарисованный пылью на лобовом стекле.

Спросить совета у Макса было самым безрассудным поступком в мире и, без сомнения, худшим из всего, что она когда-либо предпринимала. Перед его сексуальной привлекательностью безнадежно меркло обаяние всех остальных мужчин.

Как же она собирается влюбиться в кого-нибудь, когда Макс будет вес время околачиваться поблизости? С таким же успехом можно просить ребенка выбрать между шоколадом и салатом из брокколи на обед. Конечно, овощи — самый мудрый, единственно правильный выбор, но сладости вкуснее.

Энни откинула голову и рассмеялась.

— Ну вот, опять ты принимаешь все слишком близко к сердцу, — напомнила она себе.

Еще отец говорил Энни, что она склонна все драматизировать. Макс будет рядом только в самом начале. Так сказать, на обучающей стадии ее плана. Он лишь поможет ей взять старт. И уж конечно, не станет «околачиваться поблизости», когда дело будет касаться других мужчин.

К тому же существует целая пропасть между любовью, дружбой и вожделением. Они с Максом друзья. Вот и все. Она полюбит другого мужчину, и сбивающие с толку приступы желания пройдут.

Решительно кивнув головой, Энни вырулила обратно на дорогу. Она держала все под контролем.

В субботу ровно в 6:57 вечера Энни бросила последний внимательный взгляд на свое отражение в зеркале и удовлетворенно усмехнулась. Она никогда не выглядела лучше.

И за всю жизнь так не веселилась, как за прошедшую неделю.

Она начала носить свои обновки. В понедельник на ней были обтягивающие джинсы и открывающий плечи полосатый топ. Дарнелл и один из его юных друзей даже посвистели, прежде чем узнали се.

Во вторник старик Моррис Джеппсрс едва не угодил в кювет, залюбовавшись идущей на почту Энни. Его жена со смехом рассказала ей об этом, когда она подбежала узнать, все ли у них в порядке.

Остальная часть недели сопровождалась похожими реакциями со стороны мужского населения городка. Она не видела шерифа или нового школьного учителя, но, вероятно, встретит их в церкви в воскресенье. Единственной вещью, о которой следовало сейчас волноваться, было пробное свидание с Максом.

— Это не по-настоящему, — пробормотала она своему отражению в зеркале, приглаживая брови кончиками пальцев. — Просто что-то вроде практики.

Раздался звонок в дверь, и Энни вздрогнула. Настолько быстро, насколько позволяли новые туфли на высоких каблуках, она сбежала вниз по ступенькам и распахнула дверь.

— Макс! — задыхаясь, воскликнула Энни. — Прости. Я должна была ждать снаружи, чтобы тебе не пришлось выходить из машины.

Макс смотрел на нее и чувствовал себя так, будто его только что ударили. Ее темно-синее платье было завораживающе элегантным, со сложным узором из перекрещивающихся лент на плечах и над грудью. Тон платья подчеркивал цвет глаз и придавал коже свечение полупрозрачного жемчуга.

— Ничего, — хрипло сказал он.

— Но мне нужно было ждать снаружи…

— Нет. — Макс сделал над собой усилие, чтобы собраться с мыслями. — Урок первый — отправляясь на свидание, всегда жди, когда твой спутник подойдет за тобой к двери.

Его слова, привели Энни в замешательство.

— Это как-то невежливо. Почему мне нельзя быть учтивой?

— Ты не хочешь, чтобы мужчина посчитал тебя слишком нетерпеливой?

— А что, если я действительно жду его с нетерпением? Почему нельзя дать ему понять это? Так, кажется, честнее, чем ходить вокруг да около.

Макс был не в настроении объяснять элементарную работу мужского сознания — о преследовании и завоевании или о других поистине первобытных инстинктах, все еще руководящих сильным полом. Если быть до конца честным с собой, то ему не хотелось, чтобы Энни преуспела в этих играх между мужчинами и женщинами.

— Просто так устроен мир, — простонал он. — Договорились?

— Хорошо.

Недоумение не исчезло с ее лица, и Макс вздохнул.

— Послушай, просто прими это как данность. Многие социальные обычаи глупы. Абсолютно примитивны. — Он вскинул руки, словно сдаваясь перед неизбежным.

Оказывается, занятия с Энни становятся поучительными и для него самого. Неудивительно, что ее смущают некоторые ритуалы между полами. В ее невинных глазах они выглядят попросту смешными.

— О… какие красивые. — Энни жестом указала на букет, которым он размахивал у нее перед лицом. — Тебе лучше отнести их к Грейс перед тем, как мы поедем.

Макс забыл о цветах, которые сначала держал за спиной, и тупо уставился на розы. Вечер начинался совсем не так, как он планировал. Обычно он был более искушенным и блистал изысканными манерами. Сейчас же повел себя, как разиня, который забывает, что принес девушке цветы, и не вручает их… пока та сама не укажет ему на подарок.

Вот только… Кажется, она даже не подозревает, что розы предназначены ей. Думает, что они для его бабушки.

— Это тебе, — сказал он уже спокойнее.

— О! — Румянец удовольствия окрасил ее щеки, и Энни взяла букет так, будто он был из драгоценных камней. — Мне никогда раньше не дарили цветов. Я поставлю их в воду.

Она повернулась и поспешила на кухню, на ходу напоминая себе, что Макс принес букет только как часть их практического занятия.

В доме была лишь одна подходящая ваза, и хотя Энни и понимала, что этот подарок не означает ничего особенного, она улыбалась, расправляя букет в любимой фарфоровой вазе матери. Когда-то, давным-давно, Энни мечтала о том, как будет ставить подаренные ей молодым человеком цветы в эту особую вазу. Она погладила бархатистые лепестки роз и нагнулась, чтобы вдохнуть их сладкий аромат.

Есть в розах нечто особенно романтичное…

— Кстати; я забыл тебе кое-что сказать. — Неожиданно раздавшийся голос Макса испугал ее.

— Да?

— Ты чудесно выглядишь.

— О… спасибо, — слабо проговорила Энни.

По крайней мере, в одном можно не сомневаться — в восхищении, которое она увидела в его темных глазах, открыв входную дверь. И все же Макс мог сделать ей комплимент просто потому, что так нужно — как часть тех социальных обычаев, которые он не любит объяснять.

Энни с усилием улыбнулась. Она не должна забывать, что это не настоящее свидание, всего лишь тренировка, прелюдия к чему-то настоящему. Но трудно не желать того, чтобы Максу захотелось чего-то большего, нежели дружба, всегда связывавшая их.

Да она просто дура. Он не увидит ее в новом свете после стольких лет приятельских отношений. Да и с чего вдруг? Макс настолько великолепен, что, без сомнения, каждая незамужняя женщина в Сакраменто мечтает протоптать дорожку к его сердцу.

И все же Энни задавала себе вопрос: видят ли все эти женщины то, что видит она? Макс выглядел сильным, грациозным, умел смеяться, но он был еще и самым одиноким человеком из всех, кого она знала.

— Ты готова? — спросил Макс.

— Да, — ответила Энни. — Прости, что заставила тебя ждать.

Макс нахмурился. Этот вежливый тон… Ему не хватало изумления на ее лице — реакции на его комплимент. Внезапно она превратилась из милой Энни, которую он всегда знал, в незнакомку.

— Ты не заставила меня ждать. Но вечер будет холодным. Не хочешь захватить свитер или что-нибудь в этом роде?

— Я не замерзну.

В конце концов, он может одолжить ей свой пиджак в случае чего, решил Макс. Энни захлопнула дверь дома — не запирая ее, как он заметил, — и прошла впереди него к «БМВ», слегка покачивая бедрами. На ней были новые туфли на высоких каблуках, и Макс догадался, что она снова ходила по магазинам.

Хорошо.

Он кивнул, испытывая удовлетворение. Энни перенимала инициативу, уже не ждала от него совета по каждой мелочи. Она даже была слегка накрашена — немного подчеркнула ресницы и губы.

С такой нежной кожей ей не нужно накладывать на лицо много макияжа.

— Я подумал… возможно, тебе стоит запереть дом, — пробормотал он, стараясь не думать о том, как соблазнительно выглядят ее губы, покрытые блестящей помадой.