— Все не так просто. Я действительно не могу…

— Я хочу объяснения, — почти крикнул он, не заботясь о том, что его могли слышать соседи. — Пожалуйста, объясни, — Алекс постарался успокоиться. — Пожалуйста, Шеннон

— Я… я знаю, что тебе причиняет беспокойство мое соседство.

— Это не проблема, — выпалил он, чувствуя, как сжимается горло.

— Нет, это ужасно. Мы не можем больше жить рядом друг с другом, и так как у меня нет ребенка, о котором надо думать в первую очередь, то, по справедливости, должна уехать я.

Алекс изумленно уставился на нее. Застывшая боль в глазах Шеннон вызвана вовсе не обидой. Она любит его, любит с большей силой и добротой, чем он заслуживает. Шеннон заботится о нем. И ставит их, Алекса и Джереми, благополучие на первое место. У него один выход — он должен рискнуть еще раз, несмотря на опасения снова все потерять. Потому что он любит Шеннон. Она стала для него важней, чем воздух. И это несмотря на то, что он сделал все возможное, чтобы отринуть правду и оттолкнуть эту женщину, и все из-за своего страха и ложного чувства вины.

— Я люблю тебя, — выдохнул Алекс, внезапно почувствовав себя свободным. Это решение было и правда очень простым — это жизнь может быть сложной, но без Шеннон не стоило вообще жить. — Я знаю, что был глупцом, но не покидай нас. Джереми и я не можем без тебя.

— Этого не может быть… это слишком быстро.

Алекс положил ее руку на свое сердце.

— Ты ошибаешься. С тобой я понял, что вновь хочу жить, ты научила меня этому. И я хочу, чтобы ты доверилась мне и разделила со мной все свои тайные печали.

Шеннон дрожала. Она ожидала, что Алекс почувствует облегчение, узнав об ее отъезде, позволит попрощаться с Джереми и будет рад, что ему не придется больше иметь с ней дела. А он… он предлагает ей весь мир.

— Я… ты уверен?

— Больше, чем когда-либо. Прошу тебя, выходи за меня, Шеннон. Люби меня и доверяй мне. Всегда.

Шеннон внимательно посмотрела на лицо Алекса и увидела в его глазах надежду на счастье.

— Я никогда ни с кем не откровенничала. — Сердце Алекса бешено колотилось под ее пальцами. — Но как бы я тебе ни доверяла, люблю я тебя еще больше, — закончила она.

Он притянул ее в свои объятия, и она вдруг засмеялась.

— Джереми может увидеть нас. Вдруг ему придут в голову всякие мысли?

— У моего сына все это время были правильные мысли. Пойдем скажем ему.

Она снова засмеялась, а он потащил ее через лужайку к своему джипу.

— Хорошие новости, Джереми, — сказал Алекс торжественно. — У нас есть для тебя еще один, последний рождественский подарок.

— Что это? — засуетился Джереми, нетерпеливо вылезая из машины.

— Шеннон будет твоей новой мамой.

Джереми сразу затих.

— Правда, пап?

— Правда, сын.

Джереми бросился в объятия Шеннон.

— А мне приснилась мамочка, она спела мне песню и сказала, что папу нужно отпустить. Я не знал, что это такое, но она сказала, что папа знает.

— Тогда это единодушно, — улыбнулся Алекс и шепнул Шеннон: — Верь мне.

— Ты убедила ее? — спросил Алекс, когда его жена положила трубку телефона.

— Я поговорила с ней, вот и все, — ответила Шеннон. — Ты же знаешь, что Гейл должна сама принять решение, и давить на нее бесполезно.

— Но если бы она жила здесь, тогда ей бы не пришлось пропускать Рождество с нами из-за какого-то проекта, — за прошедший год Алекс очень сблизился с сестрой.

Шеннон засмеялась и потерла затылок. Ей нравилось быть беременной, но на последних месяцах приходилось сбавлять ежедневную активность и меньше хлопотать.

Она вздохнула и с удовольствием оглядела гостиную. Это был уютный фермерский дом. Когда Алекс впервые увидел его, вид у него был, как у ребенка, попавшего в кондитерскую лавку. К тому же это старое место идеально подходило для празднования Рождества.

— Как ты себя чувствуешь? — суетился Алекс, взбивая подушки за ее спиной. — Тебе нужно больше отдыхать.

— Я в порядке. Если бы я ничего о тебе не знала, то подумала бы, что ты проходишь через это в первый раз.

— Я первый раз прохожу через это с тобой, — заявил он. — А ты так безответственно относишься к предписаниям доктора, что сводишь меня с ума.

Шеннон улыбнулась.

— Она лишь велела отдыхать несколько раз в день, а не становиться инвалидом.

— Она предупредила, чтобы ты не слишком уставала.

— Так это ты устаешь, бегая вокруг и прислуживая мне. Отдохни хоть в Рождество, — уговаривала его Шеннон, но Алекс заставил ее замолчать, поцеловав.

В комнату влетел Джереми.

— Мам, когда мы пойдем петь?

Алекс метнул взгляд на жену и попытался придать суровость лицу.

— Петь? В твоем положении?

— Сейчас канун Рождества. — Она невинно улыбнулась. — Я подумала, что все могли бы пойти на улицу и петь рождественские гимны. И Джереми будет весело.

Алекс знал, что под «всеми» она имела в виду клан О'Рурков. Мало-помалу он, да и Гейл, стали чувствовать себя частью этой дружной семьи. И, скорее всего, как только его брат Сэм вернется из арктической экспедиции, он будет атакован своей невесткой.

Алекс широко улыбнулся.

У братишки мало шансов против этой решительной красотки. Никому из Маккинзи не удалось устоять.

На следующий день, в рождественское утро, они поехали в дом ее матери, где собиралась вся семья.

— Ты уверена, что не должна быть сейчас в постели дома? — Алекс беспокоился всю дорогу.

— Абсолютно. — Шеннон поцеловала его в нос, однако была благодарна за твердую руку мужа, когда они поднимались по ступенькам веранды.

— Сюрприз! — воскликнула Педжин, выводя Гейл из-за рождественской елки. — Посмотрите, кто прилетел в Сиэтл этим утром.

— Ты же сказала, что не можешь приехать, — обрадовался Алекс, обнимая сестру.

— А вдруг не получилось бы? Я не хотела разочаровывать тебя. — Гейл крепко сжала в объятиях своего племянника. — Педжин помогла устроить сюрприз.

— Так, этого я не потерплю. Ты должна называть меня мамой, как мои остальные дети, — строго сказала Педжин.

Алекс увидел довольный румянец на щеках Гейл и почувствовал, как много ему не хватало все эти годы. Но когда Шеннон сидела рядом с ним на диване, он решил, что Рождество — это не время, чтобы сожалеть о чем-то. Это время подсчитывать дары.

А Шеннон, сидя с Алексом, поняла, что не может ждать больше. Ей удавалось несколько раз выскальзывать из комнаты, когда начинались схватки, чтобы не беспокоить остальных раньше времени. Но теперь она чувствовала, что время пришло.

— Ммм… Алекс? — шепнула она.

— Да, любимая?

— По-моему, пора заводить джип.

— Ты… — Он лишь взглянул на ее лицо и вскочил на ноги. — О, боже, ребенок сейчас родится!

Она засмеялась, несмотря на все усиливающуюся боль.

— Ну, это не сию секунду, но лучше не тянуть.

Немедленно началась суматоха. Как только Шеннон оделась, Алекс отнес ее на руках в машину и усадил на заднее сиденье.

— У нас все будет в порядке, — она пыталась его успокоить. — Дети рождаются с сотворения мира.

Через два часа на свет появилась здоровая девочка — их дочь.

Медсестра вышла в комнату ожидания, где толпились Гейл Маккинзи и О'Рурки. Раздались счастливые крики, которые докатились даже до родильной палаты. Но лучше всего был слышен взволнованный крик Джереми — он получил сестричку на Рождество, казалось, это было то, что он загадал.

В своей палате Шеннон смотрела на мужа, который сидел рядом с кроваткой и знакомился с маленькой дочкой. В его глазах было благоговение и обожание. У девочки были ярко-рыжие волосы и ангельское личико.

— Алекс, я вот подумала… мы говорили о стольких именах, как мы назовем нашу дочь…

— Для девочки, которая родилась в Рождество, я не придумаю лучшего имени, чем Ноэль [1].