Оробел Петр – отродясь не видывал такой важной персоны. Из царей он знал только Ирода, которого мальчишки на рождество показывали, обходя деревню с самодельным кукольным театром.

Растерялся он, не знает, что и делать: то ли поклониться маленькому королю, то ли удирать без оглядки.

Но король милостиво склонил свой скипетр и сказал:

И стал взбираться на телегу, в чем ему усердно помогали придворные, увиваясь вокруг, – каждому хотелось услужить королю. Но влезть оказалось не так-то просто. Пурпурная мантия зацепилась за борт телеги, скипетр – за чеку, корона чуть с головы не упала, а красные златотканые туфли соскользнули с ног и провалились в сено. Король изо всех сил старался вскарабкаться на телегу, но очень уж ему мешал его паж, по имени Колобок. Грузный, неповоротливый, как чурбан, он то на мантию наступит, то назад ее потянет, а как стал в сене туфли разыскивать, и вовсе на короля повалился. Никакого от него проку, только зря под ногами путается.

Увидев, что гномы ничего плохого ему не делают, Петр приободрился и даже прыснул украдкой в кулак, до того потешное было зрелище. Он не раз слышал, что с гномами надо хорошо обходиться, и того, кто им угодит, они не только не обидят, а еще и одарят.

Дед покойный сказывал ему, что гномы любят в хатах у добрых людей селиться – по запечкам, по мышиным норкам, а ночью вылезают и всякую работу по дому делают: масло за хозяйку собьют, тесто замесят, пряжу спрядут, да такую белую, ясную – прямо серебром отливает.

Но не всегда сидят они в избе. Случается, и на конюшню заглянут:

лошадям гриву заплетут в мелкие косички, скребницей вычистят, да так, что шерсть как зеркало блестит…

А во время жатвы сядет гномик на меже и качает младенца, подвешенного в платке под ивой, чтобы спал крепко и не мешал матери жать. Захнычет младенец – гномик ему песенки чудесные поет. Потом, когда подрастет ребенок, песенки эти всплывают у него в памяти, словно кто их нашептывает.

А люди, глядя на мальца, только головой качают да приговаривают:

– Что за чудо! Поет и на свирели играет, будто кто его выучил! И невдомек им, что он просто песенки вспоминает, которые пели ему гномы, баюкая в поле под ивой.

Рассказывал еще дед, что его самого гномы так же вот петь научили, и он всегда потом оставлял для них на краешке лавки хлебных да творожных крошек. С полу они подбирать не станут – брезгают. А когда, бывало, в хате шла праздничная стряпня, дед отщипнет по кусочку от каждого кушанья – от пирога, от колбасы – и на лавку положит для своих маленьких помощников.

И дела у деда шли хорошо – кони были рослые, что твои лоси, шерсть на овцах пышная, как соломенная стреха, а таких дойных коров, как у него, во всей деревне не сыщешь. И не диво – покойная бабка всегда гномам молочка оставляла в ореховой скорлупке.

Так и шло, пока живы были старики и отец Петра. А после их смерти взял сирот под опеку дядя – новые порядки завел, хозяйство запустил, все, что только можно, себе тянул.

Обидел он сирот, разорил их вконец.

Тогда гномы среди бела дня, на виду у всех, вылезли из запечка, вышли из хаты и зашагали прочь. А с ними исчез и последний достаток. Ничего не осталось у сирот, но и дяде сиротское добро не пошло впрок. Вот о чем думал Петр, стоя в сторонке.

А гномы тем временем погрузили последние сундуки и шкатулки, расстелили дорогой бархат, усадили на него короля, придворные уселись тут же, пониже, а вся остальная братия разместилась как попало и загалдела, закричала, торопя крестьянина:

– А куда везти-то? – спросил Петр, уже совсем приободрясь и повеселев. – Направо или налево?

А гномы в ответ:

Петр опять спрашивает:

– Да куда везти-то?

А гномы в ответ:

Почесал Петр в затылке.

– А велика ли будет плата?

отвечают гномы.

– Э, нет, так дело не пойдет! Не согласен! Лошадь моя, телега моя, и все добро на ней – мое!

закричали гномы и забряцали саблями.

– Ну ладно, половину давайте!

– Слушай, добрый человек! – тихим голосом сказал король Светлячок. – Тебе не то, что половины – миллионной доли этих сокровищ хватило бы, чтобы погибнуть. Богатство калечит хуже злой болезни. Тело становится немощным, дух слабеет, и человек сбивается с пути.

И гномы запели хором:

Когда они замолчали, король продолжал:

– Не все сокровища отдала мать-земля людям – она доверила их и нам, своим маленьким слугам. Мы стережем их, но не богатеем. Мы не превращаем слез бедняков в жемчуг, не покупаем и не продаем брильянтов, не чеканим из золота монеты. Мы только любуемся блеском драгоценностей, славим землю и верно храним ее богатства.

– Коли вы такой добрый, скажите, откуда же взялись эти сокровища? – спросил Петр.

– Из земли. Сокровища – это все, что потерял и чем пренебрег человек: пропавшая даром минута – сапфир; брошенный кусок хлеба – сверкающий жемчуг; сила, не послужившая на пользу людям, – чистое золото. Если бы люди не теряли своих сокровищ, они бы разбогатели. А так сокровища уходят в землю, и мы их стережем.

Петр разинул рот.

– Так, значит, вы, как слепые кроты, в земле живете? Что же вы там делаете?

А гномы хором ему в ответ:

– Тьфу! – плюнул Петр. – Пойми тут! Велите, король, сидеть им тихо, а то у меня голова кругом идет! Ехать так ехать; только сперва скажите, в какую сторону и сколько вы мне заплатите.

Он взял вожжи в руки, собираясь идти рядом со своей клячей, потому что сесть ему было некуда.

– Будь покоен, добрый человек, – сказал король и поднял скипетр, – не обидим тебя, наградим за труды.

– Ладно! – отозвался Петр. – Положусь на твое королевское слово! Так куда же мы поедем?

Гномы закопошились, загудели, как пчелы в улье. Один предлагал одно, другой – другое. Тихий голос короля тонул в этом шуме.

Тут встал Чудило-Мудрило и заявил:

– Ни одно государство не может обойтись без ученых и ни один ученый – без книг, а потому пусть этот добрый поселянин отвезет нас туда, где много гусей; там я найду себе новое перо и покрою себя новой славой.