Ее одолевали сомнения. Он был ей хорошим другом и советчиком, но ей казалось, что он питает к ней и более нежные чувства. Измученная, она не могла сейчас откликнуться на них и не хотела подавать Брюсу никаких надежд. Кажется, он понял причину ее колебаний.

— Будь спокойна, — пообещал он. — Конечно, не хочется себя обуздывать, но гарантирую отдельные комнаты и все в таком духе. Кстати, в поездке ты сможешь позаниматься живописью.

— Я ее изрядно забросила, — откровенно призналась Корделия. — Не думаю, что в этом году у меня что-то выйдет.

— Понятно, — согласился он, — ведь тебе не хватало времени.

Дело было не только в этом. Живопись была ее первой любовью, тогда как магазин — средством существования. Каждую свободную минуту она или присаживалась у мольберта, или отправлялась на этюды. И все время жила мечтой о том дне, когда станет художницей, начнет выставляться, будет продавать свои картины. И вот все оборвалось. С болезнью отца что-то умерло в душе, а может быть, заснуло. Она не чувствовала себя способной творить, лишилась того, что называется искрой божией. Время от времени возникала лишь потребность в художническом труде, но она оставалась нереализованной.

Быть может, Испания вернет ей жизненные силы? Она была для нее действительно терра инкогнита, земля, где любое название говорило о тайне и волшебстве.

— Но мне придется закрыть магазин, — сказала она с сомнением.

— Вот и закрой его, — ответил Брюс. — Две недели не очень отразятся на продаже. Дело твое имеет хорошую репутацию в городе, а в твоем состоянии не стоит заниматься бизнесом.

То была несомненная правда. Ей необходимо было уехать из этих мест, которые она так любила, но теперь давивших на нее мрачными воспоминаниями. Она приняла решение в тот же день ехать!

Незадолго до отъезда Брюс сообщил ей о деловой цели их поездки: речь шла о наследстве лорда Морнингтона, умершего внезапно и неожиданно для всех, в расцвете жизненных сил и при отличном здоровье; его охотничий скакун споткнулся, перепрыгивая через забор, и его светлость сломал себе шею.

Корделия не входила в круг, где вращались Морнингтоны, владевшие своими землями в Херфордшире дольше, чем можно было вообразить — основателем рода был норманнский рыцарь, один из авантюристов-наемников в армии Вильгельма Завоевателя. Но она прочла об этом несчастном случае в местной газете, и ее сердце исполнилось сочувствия. Жиль Морнингтон оставил вдову, сына двадцати двух лет (сверстника Корделии) и дочь несколькими годами моложе.

— Еще один человек потерял отца. Как я ему сочувствую, — сказала она. — Но семья ведь живет здесь. Зачем же ехать в Испанию?

Брюс ухмыльнулся — эта смерть открыла ящик Пандоры. Его сын Ранульф не является наследником. Покойник сохранял это в тайне от всех, даже от своей последней семьи. На самом деле в молодости у него был другой брак. Он был женат на испанской леди, и она родила ему сына. Брак не удался. Испанка с сыном вернулась на родину, где она через несколько лет умерла, тогда как наш лорд женился вторично. И вот теперь его старший сын, которому лет тридцать с небольшим, становится новым лордом Морнингтоном.

Корделия даже присвистнула.

— Вот это история! Невероятно! Напоминает телесериал с Джоан Коллинз в главной роли, — заметила она с улыбкой, и искорка веселости промелькнула в ее глазах впервые за эти тяжелые дни. — Но почему бы тебе не написать этому… не знаю, как его имя?

— Гиллан, — таково их старинное имя. Я уже несколько раз писал по единственному адресу, который есть в моем распоряжении, но не получил ответа.

— Но тогда он все теряет? — пожала плечами Корделия. — Разве не бывает, что истинный наследник не находится? И тогда титул и владения перейдут к… Ранульфу? Что за странная тяга к доисторическим именам, они что, всегда хранили чистоту своей норманнской крови?

— Совсем нет. Была и валлийская, — улыбнулся Брюс. — Кажется, в средние века один из Морнингтонов женился на знатной валлийке, чем положил начало многим подобным бракам. А что до наследства, то этот вопрос не так уж прост. Читая попавшие мне в руки документы, я понял, что юный Жиль М орпингтон женился на своей испанке против желания семьи, члены которой рассчитывали на совсем другую партию. Поэтому он никогда не привозил свою жену в Херфордшир. Они жили в Оксфорде, где он учился, а родня этот брак игнорировала. Возможно, они надеялись, что он не продлится долго. В любом случае это очень древний титул, и его передача осуществляется по архаичному принципу от старшего сына к старшему сыну только по мужской линии.

— Сильный удар для Ранульфа, — усмехнулась Корделия, — ведь он даже не знал, что у него есть старший брат да еще наполовину испанец.

— Наполовину брат, — педантично поправил ее Брюс. — Но ты права, Ранульфу это вряд ли понравится. И насколько я знаю, вся эта история не нравилась и его покойному отцу. Но он и не полагал умереть в ближайшем будущем. Так или иначе, он оставил по себе осиное гнездо. И в любом случае этот парень из Испании является единственным законным наследником. Я должен разыскать его в том случае, если он жив, в чем у меня нет оснований сомневаться. Леди Морнингтон предпочитает, чтобы я уладил это дело лично, не прибегая к услугам адвоката.

Так что, Корделия, мой путь лежит в Испанию. Едешь со мной?

— Как я могу отказаться? Ведь все это так захватывающе, — сказала она. И впервые в ее ярко-голубых глазах засветился живой интерес.

Из Плимута они на автомобильном пароме добрались до Сантандера. Первая жена Жиля Морнингтона была родом не с солнечных средиземноморских берегов, хорошо знакомых британским туристам, но из малоизвестного гористого района Астурии. Начало путешествия было неудачным. В Бискайском заливе штормило, так что Брюс и Корделия настрадались от морской болезни, и лица их при спуске с корабля имели зеленый оттенок… Единственным ориентиром для розыска нового лорда Морнингтона служил адрес отеля на морском курорте Кастро Урдиалес, в семидесяти километрах к востоку от Сантандера.

— Это очень давний адрес. И нам не удалось по нему списаться. Так что для нас он послужит лишь исходным пунктом дальнейших поисков, — предупредил ее Брюс.

Но Корделию это не смущало. Ее радовала красота прибрежных пейзажей, зрелище аквамариновых бухт и позеленевших от водорослей скал, наконец, доставляла наслаждение езда по хорошей дороге, соединяющей небольшие приятные курорты вдоль кантабрийского берега. Она надеялась, что ей представится возможность побродить по этим красивым местам, а не только заниматься поисками Гиллана Морнингтона и доставкой ему новости о свалившемся на него наследстве.

Кастро Урдиалес, куда они прибыли днем после неутомительной поездки с продолжительной остановкой на ленч, оказался привлекательным городком, жившим за счет туризма и рыбной ловли. Над старым кварталом, примыкавшим к живописной бухте, возвышался массивный готической собор и развалины некогда мощного замка тамплиеров. Вдоль берега тянулся пляж и затененный деревьями бульвар, за которым открывался ряд солидных, а то и старинных отелей.

— Очень мило, — прокомментировала Корделия, окидывая взглядом бухту с нависшей над ней серой руиной замка. — Нельзя порицать его будущую светлость за то, что он обосновался здесь. Вот только чем он занимается в этом городе, чем зарабатывает на жизнь? Если его постоянный адрес отель, может, он управляет им?

— Сомневаюсь, — ответил Брюс, плавно выруливая сквозь запрудившую улицу толпу и внимательно изучая расположение улиц. — Отель называется "Хосталь де ля Коста", и владеет им некая сеньора Мерче Рамирес. Понадобились упорные розыски, прежде чем мы вышли на этот адрес. Я не слишком надеюсь на то, что мы его здесь найдем.

Сам отель найти оказалось не так-то просто, но наконец они до него добрались. Он располагался на боковой улочке, там, где новые городские районы сливались с кварталами рыбаков. То было старое здание с аркадами на нижнем этаже и с частично застекленными балконами, последнее говорило о том, что погода на этих берегах не всегда бывает столь благостной, как в день их приезда.