Лена от изумления даже чуть отпрянула назад:

— Да… да… Совершенно верно. Так, значит, вам о нем известно?

— Как его зовут, Лена?

— Его фамилия Ольсен. Питер Ольсен. Живет в Вильгельмсбурге. У него там, кажется, свое дело. Он чинит мотоциклы. Ханна обожала, когда ее мужчины тратили на нее деньги, — грустно продолжила она. — Но мне казалось, что Питер — явление временное. Деньги для Ханы — все, а руки в машинном масле — ничто.

— Вы его когда-нибудь видели?

— Нет, — покачала головой Лена. — Но Ханна рассказывала мне о нем по телефону. По пятничным вечерам, когда мутти и папы не было дома. Она мне звонила и говорила обо всем на свете.

— Не упоминала ли Марта когда-нибудь имя Маркуса Шиллера? — спросил Вернер. — Или его жены — Веры Шиллер?

На верхнем этаже раздался какой-то звук. Казалось, что кто-то открыл дверь. Лена бросила испуганный взгляд в сторону лестницы и лихорадочно зашептала:

— Нет, нет… Не говорила. Во всяком случае, прямо. Ханна сказала только, что нашла что-то новенькое, но о подробностях пока толковать не станет. Мне и в голову не пришло, что это ее босс. Но она боялась, что о ее новом мужчине узнает Питер. Может, это и неправильно, что я вам все это сказала. Но мне показалось, что вам следует знать о Питере Ольсене.

— Спасибо, Лена, — тепло улыбнулся Фабель, зная, что эта милая ясноглазая восемнадцатилетняя девушка всю оставшуюся жизнь обречена носить шрамы, оставленные в ее душе гибелью старшей сестры. — Вы нам очень, очень помогли.

Лена была готова направиться к лестнице, но, видимо, преодолев сомнения, сказала:

— Есть еще одна вещь, герр гаупткомиссар. Я думаю, что Питер очень вспыльчив. Поэтому Ханна и боялась, что он все узнает.

10.10, четверг 25 марта. Вильгельмсбург, Гамбург

Найти Ольсена не составило никакого труда. Серьезных дел за ним не числилось, но парень входил в число тех, кто предпочитает решать свои проблемы с помощью кулаков. В итоге его несколько раз арестовывали за действия, связанные с физическим насилием, и один раз предупреждали за нарушение правил торговли. Оказалось, что герр Ольсен сбывал детали, снятые с украденных мотоциклов.

Вильгельмсбург является наиболее крупным округом Гамбурга. Он расположен на самом большом в Европе речном острове и связан с материком множеством мостов. Округ имеет неопределенный характер, являя собой странную комбинацию сельских и индустриальных ландшафтов, где на зеленых полях по соседству с громадными промышленными зданиями тихо пасутся овцы. Вильгельмсбург, кроме того, пользуется дурной славой, и его в шутку называют Гамбургским Бронксом. Более трети обитателей района — иммигранты.

Питер Ольсен чинил и продавал мотоциклы в видавшей виды мастерской на берегу реки в тени большого нефтеперерабатывающего завода. Отправляясь на свидание с Ольсеном, Фабель решил прихватить с собой Вернера и Анну и попросил начальство предоставить в его распоряжение группу патрульно-постовой службы. Для ареста Ольсена достаточных оснований пока не имелось, но Фабель ухитрился получить санкцию государственного прокурора на временное изъятие мотоцикла с целью проведения экспертизы.

Фабель остановил машину у высоченного каменного бордюра рядом с окружающей мастерскую Ольсена двухметровой проволочной оградой. Пока они поджидали прибытия полицейской поддержки, Фабель изучил мастерскую и прилегающую к ней территорию. Во дворе ржавели остовы нескольких мотоциклов, а рядом с конурой лежал здоровенный ротвейлер. Пес время от времени поднимал массивную голову и лениво оглядывал свои владения. Фабель не видел, на цепи собака или нет.

— Вернер, свяжись с местной полицией, — сказал он, продолжая изучать собственность Ольсена, — и узнай, не могут ли они прислать нам человека, умеющего обращаться с собаками. Мне почему-то очень не нравится вид этой домашней зверушки.

В этот момент рядом с ними притормозил окрашенный в бело-зеленые тона полицейский микроавтобус. Создавалось впечатление, что сторожевая собака Ольсена специально натаскана на полицейские машины — как только автобус остановился, пес вскочил на ноги и принялся лаять в сторону автомобиля. Это был весьма впечатляющий звук, глубокий и с раскатами. Из мастерской, вытирая руки ветошью, вышел высокий человек в рабочем комбинезоне. Шеи у парня не было, и его голова практически вырастала из массивного туловища. Он казался человеческим вариантом охранявшего его владения ротвейлера. Человек сурово взглянул на собаку, что-то негромко произнес и, перед тем как удалиться в свою мастерскую, равнодушным взглядом окинул полицейские машины.

— Забудь о собачьем специалисте, Вернер, — сказал Фабель. — Думаю, что настало время немного поболтать с нашим приятелем.

Когда они подходили к воротам, стало ясно, что собака не на привязи. Скорость, с которой пес рванулся навстречу полицейским, не давала возможности получить представления о его реальных размерах. Фабель с облегчением увидел, что ворота закрыты на цепь и висячий замок. Ротвейлер, обнажив белые клыки в злобном оскале, с рычанием метался за оградой. В дверях мастерской снова возник Ольсен.

— Что вам надо? — спросил он с порога. Его голос за рычанием и лаем собаки был едва слышен.

— У нас имеется ордер, герр Ольсен! — крикнул Фабель, поднимая руку, чтобы Ольсен смог увидеть документ. — И нам хотелось бы задать вам несколько вопросов. — Собака начала прыгать на ворота, и те, то натягивая, то ослабляя запирающую их цепь, громко застучали. — Не могли бы вы, герр Ольсен, отозвать собаку? Нам надо с вами поговорить.

Ольсен небрежно отмахнулся и уже был готов повернуться к ним спиной, чтобы вернуться в мастерскую, когда Фабель кивнул Вернеру. Вернер достал служебный пистолет, передернул затвор и прицелился в голову ротвейлера.

— Адольф! — резко крикнул Ольсен, и пес послушно вернулся к тому месту, где до этого лежал. Но на сей раз он остался на ногах, готовый к новому нападению.

— Адольф? — бросив взгляд на Фабеля, произнесла Анна.

Фабель снова кивнул Вернеру, и тот вернул пистолет в кобуру. Ольсен со связкой ключей в руке подошел к воротам, открыл замок, распахнул ворота и с угрюмым видом отступил в сторону.

— Не могли бы вы посадить на цепь вашу собаку, герр Ольсен? — сказал Фабель, вручая ему копию ордера. — И позвольте нам взглянуть на мотоцикл. Я говорю о вашей собственной машине. Ее номер значится в ордере.

— Она там, — сказал Ольстер, мотнув головой в сторону мастерской. — И не обращайте внимания на собаку. Она никого не тронет, пока я не дам ей команду.

Они двинулись через двор к мастерской. Адольф, стоя у своей конуры, — хозяин все же посадил его на массивную цепь — переводил взгляд с полицейских на хозяина и обратно, словно ожидая команду «фас!».

Мастерская оказалась на удивление чистой и светлой. Из CD-плейера раздавался хриплый рев «Рамштайна» или одного из его клонов. Выключать его Ольсен не стал; он всего лишь приглушил звук, словно давая понять, что это временный перерыв в его обычном трудовом дне. Фабель ожидал увидеть стены с полупорнографическими или просто порнографическими постерами, как это обычно бывает в заведениях подобного рода, но ничего даже отдаленно похожего на порнографию в мастерской Ольсена не оказалось. Стены украшали не обнаженные девицы, а высокохудожественные фотографии мотоциклов и различные технические схемы. В глубине помещения, у дальней стены, стояли мотоциклы, пара из которых явно принадлежала к классическим маркам. Полы были бетонные, и Ольсен их регулярно подметал. Вдоль одной из стен располагались стеллажи, на них ровными рядами стояли красные пластиковые коробки и лотки с запасными частями. На все лотки и коробки были аккуратно наклеены ярлыки. Фабель внимательно посмотрел на Ольсена. Это был здоровенный детина лет под тридцать, которого можно было бы назвать привлекательным, не будь черты его лица столь грубыми. Кроме того, у него была скверная, покрытая нездоровыми пятнами кожа. Фабель подумал, что царящий в мастерской порядок и аккуратность, с который хранятся мотоциклетные запчасти, совершенно не соответствуют звероподобной внешности Ольсена. Фабель подошел к стеллажу с запчастями и принялся изучать ярлыки.