Кто нас спасет?

Это был странный нейтралитет. Мощные службы безопасности закрывали глаза на то, что богатые семьи персидского происхождения закупали продовольствие и товары ширпотреба, переправляя их морем в Иран. И не только продовольствие: когда опускались сумерки, суда, нагруженные оружием, пересекали Персидский Залив, направляясь к иранским берегам.

Однако по мере роста побед иранской армии правящие элиты в странах Залива все большее предпочтение стали отдавать Ираку. За короткий промежуток времени они тайно передали ему 20–30 миллиардов долларов в виде беспроцентных займов и безвозмездной помощи, по сути дела, субсидируя иракскую армию.

Помимо арабской солидарности, к этому были и другие, более веские причины. Летом 1981 года мне и советнику ОБВ Роберту Турдиеву довелось проехать по некоторым странам Персидского залива. Тогда это было в диковинку — мы были одними из первых советских официальных лиц, посетивших ОАЭ. Блестящий арабист Роберт Турдиев не преминул пойти на базар в Абу-Даби и вернулся оттуда ошарашенным.

— Там говорят на фарси, — рассказывал он. — Повсюду огромные портреты имама Хомейни с отеческой улыбкой. Стены лавок украшают его изречения или стихи из Корана. И бродя по этому огромному кварталу, постоянно слышишь уверенный голос диктора тегеранского радио, который громко разносится из приемников, висящих на дверях лавок.

Иранцы, натурализовавшиеся или нет, в своем большинстве поддерживали исламскую республику. Мы пытались выяснить: сколько их? Никто точно не знал. В Эмиратах называли цифры 50, 70 или даже 100 тысяч.

Но дело даже не в иранцах. Среди местного населения взгляды исламских радикалов стали пользоваться растущей симпатией. Ситуация была не столь спокойной, какой она выглядела. В ноябре 1979 года вскоре после краха империи Пехлеви в Иране — произошли беспорядки в Саудовской Аравии. В Мекке повстанцы — сунниты бросили вызов «прогнившей» династии, а в восточной провинции бунтари-шииты потребовали установления исламской республики. В Кувейте, Бахрейне, Омане националисты добивались установления исламских свобод.

Для советских людей их лозунги выглядели знакомо и от этого еще более странно. Социализм исламские радикалы решительно отвергали как чуждую, иностранную идеологию. Но «революционный ислам», который они требовали установить, предусматривал экспроприацию собственности «эксплуататоров, связанных с международным империализмом», в пользу обездоленных, а также водворение равенства и социальной справедливости.

Для правящих элит, купавшихся в роскоши, это был серьезный вызов. Если завтра Иран форсирует реку Шатт-эль-Араб, вторгнется в Ирак и станет там побеждать, режим Саддама Хусейна рухнет. Скорее всего Ирак распадется, иранские войска через южные, населенные шиитами районы беспрепятственно выйдут к границам Кувейта, Саудовской Аравии… и что тогда?

Настроения, близкие к панике, были далеко не беспочвенны. 24 мая 1982 года, выступая по тегеранскому радио, аятолла Р. Хомейни жестко предупредил страны Персидского залива, что они намного слабее и меньше, чем Ирак. «Противникам исламской революции следовало бы извлечь урок из того, что случилось с Саддамом Хусейном и его другом Мохаммедом Резой Пехлеви».

— Наши слова основаны на силе, — угрожал Хомейни. — Я советую вам не вести себя так, чтобы мне пришлось поступить с вами в соответствии с исламским законом… Сверхдержавы не поддержат вас — слабые и маленькие нации. Они приведут вас к исчезновению, соблюдая собственные интересы».[49]

Кто же спасет Залив от надвигающейся беды?

Этот вопрос, естественно, задавали и в Москве. Вечером 13 мая мы встретились с Е.М. Примаковым за ужином у посла Н.Н. Сикачева в Кувейте. Он совершал очередной вояж по Ближнему Востоку и только что побывал у эмира Кувейта. Сабах ему сказал:

— Если иранцы перейдут границу, то одна из стран Залива обратится к США с тем, чтобы они вмешались».

Однако из всех наших контактов было видно, что в Персидском заливе на американскую помощь надежд не питают. Всего два года назад Иран ходил в первых друзьях Америки. Президент Картер посещал Тегеран, вальсировал с шахиней, поднимал тосты за верного друга и союзника — шаха Пехлеви. Но, когда в Иране случилась исламская революция и шаха свергли, Соединенные Штаты просто умыли руки, бросив своего союзника на произвол судьбы.

Правда, сейчас американцы имеют здесь силы быстрого развертывания. А сотрудники Белого дома, забыв про «стратегический консенсус» Хейга, который исходил из презумпции вины Советского Союза за все беды на Ближнем Востоке, сетовали, что разгром иракской армии угрожает теперь стабильности государств Персидского залива. Для Запада он создаст куда более опасную ситуацию, нежели арабо-израильский конфликт. И цифры здесь говорят сами за себя: США получают из этого района 13 % импортируемой ими нефти, Франция 89 %, Япония 76 %, Англия 45 % и ФРГ 32 %.

Что делать, в США тоже не знали, и более или менее внятно в госдепартаменте произносили лишь слова о необходимости принятия дипломатических акций для урегулирования региональных конфликтов в этом районе

Разумеется, эта неопределенность создавала весьма нервозную обстановку в районе Персидского залива. Лондонская газета «Обсервер» сообщала, что короли и шейхи серьезно встревожены победами иранской исламской революции. Поэтому в поисках защиты они начинают обращать свои взоры к Советскому Союзу, проникаясь растущим сознанием того, что Запад мало что может сделать для оказания им помощи.

«Тегеран любит Москву, пожалуй, не больше, чем «великого сатану» — Америку, — писала газета. — Но присутствие десятка советских дивизий на северной границе Ирана и в Афганистане обеспечивает Москве средства воздействия на Иран, явно отсутствующие у Вашингтона».

И далее такой любопытный комментарий: «Как заявил на прошлой неделе государственный секретарь Александр Хейг, для Америки наступил звездный час на Ближнем Востоке. Однако складывается впечатление, что этот звездный час наступил там не для Америки, а для России».

В Москве это сообщение вызвало широкий резонанс. Давно успехи и возможности Советского Союза — реальные или мнимые — так не превозносились. Поэтому о статье Патрика Сила в «Обсервере», переданной по каналам ТАСС, тут же доложили всей советской верхушке — Брежневу, Андропову, Устинову, Пономареву… И они были довольны.

У экспертов МИДа, КГБ и Международного отдела ЦК КПСС эйфории на сей счет не было. Некоторая растерянность у элиты стран Персидского залива действительно наблюдалась. Об этом сообщали послы и резиденты КГБ в арабских странах. Но бросаться в объятия Москвы короли и шейхи отнюдь не собирались.

Правда, с их стороны шел настойчивый зондаж намерений Советского Союза. Они хотели установить доверительные контакты с советским руководством и выяснить его отношение к ирано-иракской войне.

В результате активизировались отношения с Кувейтом — единственной страной в Персидском заливе, где было тогда советское посольство. С рядом стран Залива был налажен тайный контакт по каналам КГБ. По мидовской линии проходили секретные встречи с руководством Саудовской Аравии и Бахрейна. Наиболее продвинутыми оказались контакты с Объединенными Арабскими Эмиратами, которые по линии МИДа проводил молодой посланник в Сирии В.В. Посувалюк. Несколько раз он встречался с президентом ОАЭ Нахайяном.

Но проведенный зондаж не оправдал надежд стран Персидского залива. Оказалось, что Советский Союз занимал в ирано-иракском конфликте пассивную позицию, которая, по сути дела, была зеркальным отображением американской позиции. Поэтому конкретный результат от тайных встреч был невелик. Кувейту было продано советское оружие на 258 миллионов долларов, а в Абу-Даби открыто бюро торгово-промышленной палаты. От установления нормальных политических отношений страны Залива уклонялись, проявляя осторожность.

вернуться

49

ТАСС, 1982, 25 мая, л. 9 СВ.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: