Тем временем обстановка на Ближнем Востоке накалялась все больше и больше. Причем эпицентр событий постепенно перемещался в Ливан.

Когда-то эта маленькая страна слыла ближневосточной Швейцарией. Она процветала, а Бейрут стал банковским центром Средиземноморья, славился своими курортами, казино и веселой ночной жизнью.

Но подспудно росло напряжение. Все главные должности в стране занимали христиане и мусульмане-сунниты, а шииты, составлявшие большинство населения Ливана, бедные и необразованные сельские жители, были отодвинуты на задний план. Однако до поры до времени христианские и мусульманские кланы тихо и мирно сосуществовали там друг с другом.

Все поменялось в начале 70-х годов, когда король Хусейн изгнал из Иордании вооруженные отряды палестинцев и они осели на юге Ливана, а палестинское руководство обосновалось в Западном Бейруте — мусульманской части столицы. Под напором новых пришельцев хрупкая государственная структура Ливана треснула по всем швам и в стране началась гражданская война, в которой все воевали против всех: левые, правые, христиане, мусульмане, палестинцы и просто бандиты. Причем воевали с небывалой жестокостью.

Летом 1976 года в Ливан вошли сирийские войска — под предлогом наведения порядка и защиты христиан. Но они так и не смогли стабилизировать обстановку — междоусобица продолжалась. А в это время палестинцы, обосновавшиеся на юге, стали использовать ливанскую территорию в качестве плацдарма для нападений на Израиль. На все их вылазки Израиль отвечал сразу же и жестко. В результате гибли мирные жители, в основном ливанцы. Так в эту гражданскую войну постепенно втягивался Израиль, и назревало его столкновение с Сирией.

Еще в феврале 1981 года советский посол в Сирии В. И. Юхин сообщил в Москву, что президент Хафез Асад предвидит новую войну в Ливане, ибо решить кризис мирным путем невозможно.

Случайно или нет, но именно в то время, когда высокие американские эмиссары появились на Ближнем Востоке, в Ливане вновь вспыхнула война. В конце марта ливанские фалангисты Башира Жмаеля напали на сирийские войска около города Захле в долине Бекаа и попытались овладеть этим важным стратегическим центром на магистрали, соединяющей Бейрут и Дамаск. Почти одновременно начались столкновения в Бейруте вдоль «зеленой линии», разделявшей христиан и мусульман в ливанской столице, а войска израильского протеже майора Хаддада начали обстрел сирийских позиций в районе Набатии, Сайды и Тира.

Ответ Асада был жестким. Сирийские войска нанесли массированный удар по фалангистам, а к югу от Захле были демонстративно оборудованы 4 позиции для размещения ракет ПВО «Квадрат» (САМ-6) советского производства. Однако сами ракеты там пока не размещались. Воевать с Израилем Асад не хотел, но предупреждал: в случае его вмешательства в ливанский конфликт, на этих позициях сразу же появятся ракеты только с одним предназначением — сбивать израильские самолеты.

Наступила томительная пауза. Бегин взвешивал обстановку. Но после визитов Хейга и Кейси на Ближний Восток израильский премьер определился. 28 апреля правительство Израиля, правда, с большими колебаниями, приняло решение сбивать сирийские вертолеты, наносившие удары по фалангистам в районе Захле.

Министры еще не успели разойтись, как начальник Генерального штаба Рафаэль Эйтан доложил, что два сирийских вертолета уже сбиты, а израильские самолеты нанесли удары по сирийским войскам в Ливане. Ссылаясь на «моральное право», Бегин заявил, что Израиль не позволит Сирии ликвидировать христианскую общину в Ливане.

В тот же день сирийцы ввели в Бекаа 3 дивизиона ракет «Квадрат». Ответ Бегина не заставил себя ждать. 30 апреля 1981 года он отдал приказ нанести удар по позициям сирийских ракет, и только непогода помешала этому.

В общем, конфликт назревал серьезный. Но тут быстро вмешались американцы. Их призыв одновременно к Дамаску и Тель-Авиву остановить эскалацию конфликта несколько разрядил обстановку. Посол Юхин сообщил в Москву, что военные действия сирийских войск в Ливане по существу приостановлены и Дамаск теперь делает акцент на политические контакты со всеми противоборствующими ливанскими сторонами. А Бегин сетовал, что просьба госсекретаря Хейга вынудила его отложить нанесение удара по сирийским ракетам в Бекаа.

Короче говоря, Вашингтон действовал, а Москва заняла выжидательную позицию. Правда, Устинов шумел, что негоже сидеть сложа руки, когда обижают союзников. Как раз в эти дни сирийцы передали по военным каналам в Москву согласие на создание советских военных баз в районе Латакии и только просили разместить советские ЗРК с шестью тысячами советских военнослужащих для их защиты. Военные на Арбате были склонны согласиться с этим. Но Громыко и Андропов решили повременить и посмотреть, что предпримут сирийцы.

Однако 2 мая американцы предприняли новый демарш — только на этот раз в Дамаске.

«Израильтяне сообщили нам, — говорилось в их обращении, — что в течение по крайней мере нескольких дней они решили не предпринимать военных действий, направленных на эскалацию обстановки в тех районах Ливана, которые заняты сирийскими войсками, с тем чтобы создать благоприятные возможности для дипломатической работы».

А далее, по сути дела, следовал ультиматум: нынешний кризис в Ливане может разрядить вывод сирийских войск с высот на горном хребте Санин и их зенитных комплексов САМ-6, размещенных в долине Бекаа.

В Дамаске были явно растеряны, и Юхину было передано срочное обращение президента Асада к советскому руководству:

Теперь отсидеться уже было нельзя, и 4 мая Громыко вызвал своих ближневосточников. Встретил он их угрюмым выражением лица и, едва поздоровавшись, начал со своего любимого риторического вопроса: «Что все это значит?» На него можно было не отвечать, так как он тут же сам и ответил:

— Обстановка опасная, и к чему она приведет — одному Аллаху известно!

Но по тому, как уверенно он стал излагать задание, чувствовалось, что он уже обговорил его если не с самим Аллахом, то с Андроповым и Устиновым:

— Сирийцам дать ответ, но в нем не давать невыполнимых обещаний.

Это звучало слишком общо, и его первый заместитель Г. М. Корниенко, — человек основательный и въедливый, спросил:

— Андрей Андреевич, какова все-таки наша цель: не допустить этой войны или ждать, когда она разразится, и потом уже тушить пожар, используя это для укрепления наших позиций в регионе?

Громыко посмотрел на него с явным неудовольствием:

— Война эта нам не нужна. Это однозначно. Наши друзья понесут урон и наши позиции на Ближнем Востоке от этого не окрепнут. Это и ребенку должно быть ясно. Но вопрос в другом. Можем ли мы не допустить эту войну? Есть ли у нас для этого рычаги давления? И как нам себя вести, чтобы не потерять лицо и не взять на себя ответственности за неудачи друзей?

Наступила тишина, и тут кто-то подсказал:

— Может быть, стоит предложить сирийцам созвать общеарабский форум для рассмотрения ливанского кризиса и таким путем переложить на арабов ответственность за его решение?