Действительно интересно. У каждого народа свои байки ходят в любимых и свои любимые герои. На Мейне, к примеру, таких местных развлекушек две: о Темнейшем Люце — покровителе всех пиратов, и о пирите — вроде как, абсолютном топливе. Это, конечно, не больше, чем легенды. Хотя я своими ушами часто слышал, как ребята клялись и божились, что беседовали с Люцем лично. Только люди этим страдают — нелюдям в голову не приходит. А у людей от усталости после долгих рейсов или после анабиоза крыша, бывает, съезжает чуток, а тут ещё — активный отдых на гостеприимной родине: водочка, травка, порошочки, отварчики, сушёные грибочки того самого сорта…Тут и слоны летают, случается. Хотя… всеобщий Господь Всего Сущего им судья.

Что до пирита — то тут другой коленкор. Пирит — это современный вечный двигатель. Средняя байка звучит так: в древние времена кто-то из старых асов нашёл мир, где некие существа добывают пирит и пользуются им, как идеальным источником энергии. Что поэтому, де, звездолёты старых орлов были совершенны, стремительны и непобедимы — ничьи войска не могли им противостоять. А потом, де, карты затерялись, секрет пропал, всё вырождается. Обычная типовая бредятина.

Только один человек из всех моих знакомых рассказал историю про пирит совсем в другом роде. И вот вам первая история.

Мы с Тама-Нго тогда отдыхали на Мейне, вернувшись из дальних странствий. Сидели на базе Линдси Беленького, в кабаке под названием "Открытое Небо". Болтали с его охотниками и пили лаконский лач — Тама-Нго от меня научился.

Вот тогда и зашёл этот парень. По виду — типичнейший старый волчара антропоидной расы. Йтэн, например. Но с одним минусом. Только представьте себе: обожжённая физиономия, седой «хвост», острый взгляд, бластер, пилотский комбез и магнитные ботинки, — а под мышкой плюшевый мишка. Розового цвета. С голубым бантом на шее. В таких медведей играют трёхлетние детки. И он, значит. Мало ли, какие причуды бывают у людей.

Назвался орёл Снайком. То есть, действительно, скорее всего, йтэн по рождению. И вот он с нами разговорился, заказал выпить, курил такие тоненькие длинные травяные сигаретки, какие курят только йтэн, и слушал историю про то, как Озли не поладил с имперским патрулём. Банально. А мне всё хотелось спросить, зачем ему мишка, но было неловко.

Ещё обидится — что, мол, лезу не в своё дело. А если сканировать чужую башку без спросу на предмет поиска информации — за это и по морде можно схлопотать. Потому что обычно люди чувствуют, даже если аккуратно просочиться. Поэтому я сидел, блюл этикет и дох от любопытства.

И как-то вот засмотрелся в другую сторону — девочка там пела про неразделенную любовь — и голос, и всё такое прочее…а когда повернулся снова к ребятам, у этого Снайка медведя уже не было. А куда, спрашивается, можно спрятать такой крупный предмет? Не в карман же, честное слово!

Я здорово удивился. Заглянул под стол грешным делом, на колени Снайка — нету. Обсмотрел стулья рядом — опять же нету! Где?!

И тут мне Тама-Нго сказал вполголоса:

— Не парься, Проныра. Это создание здесь, только это уже не игрушка. Это теперь во-он тот стул — видишь, к стойке пополз?

И эти слова тут же все услышали и посмотрели на стойку. А стул, натурально, притворился, что он совершенно не при делах — что он самый обычный стул и не более того. А Снайк улыбнулся во всю дверь и сказал:

— Вы чего это, орлы, смущаете моего друга, а?

Тут мы на него насели и, боюсь, совершенно неприлично. Но история стоила того.

— Всё началось с пирита, будь он неладен, — начал Снайк…

Всё началось с пирита, будь он неладен. Это случилось лет семь наших назад, — был я тогда куда дурнее, чем нынче. Многие, знаете ли, молодые болваны готовы встрять куда угодно, лишь бы показалось интересно.

У меня к тому же подходящее состояние духа случилось — я в одном бою влетел. В хорошей наземной драке, помнится, речь шла о лаконском платиновом руднике. А камешек, на котором тот рудник находился, тяжеленный был, один ужас. Охотники еле ноги таскали, кнопку на пульте нажать — и то запаришься. Не повоюешь особо в таких условиях. Тем более, что драться нам пришлось с киборгами, а им, ясен перец, плевать хотелось на силу тяжести. Мы, правда, кое-что поимели с той заварушки, но и пощипали нас — будь здоров.

Тогда этих штучек, которые живые ткани регенерируют в темпе фокстрота, еще и в проекте не было, поэтому мне пришлось сделать себе синтетическую ключицу и пару ребер, а вы, наверное, в курсе, как паршиво приживается эта синтетика. Пришлось, значит, отдыхать и ждать, когда бок болеть перестанет.

И вот, сидел я в нашем штабе, курил — дай-ка, кстати, твою вкусную, лаконец — и думал, чем бы мне пока заняться, чтобы не особенно себя утруждать и притом со скуки не сдохнуть. Сижу,

значит, никого не трогаю, и вдруг причаливает ко мне Виви. У нас на станции техобслуживания этот самый Виви ошивался — довольно древний уже старикан и вроде как с головушкой не в ладах. Забавный тип, никому не мешал, умом, говорили, ушёл после того, как башкой обо что-то тяпнулся в деле, а до этого, опять же, по слухам, тот ещё был охотник. Ну, его никто и не гонял от себя. Сами знаете: калеку гонять всё равно, что «караул» в космосе оставить без ответа. Примета плохая.

И вот подходит этот Виви ко мне и присаживается за мой стол.

— Ну чего, — говорит, — ас звёздных трасс, фигнёй страдаешь, как я погляжу?

— Почему, — говорю, — сразу «фигнёй»? Отдыхаю я, ранен.

— Эх, — говорит, — вырождаются охотнички! В моё время и словей-то таких не знали: «отдыха-аю»! Пижон, — говорит, — ты занюханный! По-твоему, сто грамм синтетики — это тебе прямо-таки смертельное ранение? Бедняжечка!

— Ну и что, — говорю, — скажи на милость, ты ко мне пристал? Тебе что, делать нечего? Иди, — говорю, — товарищ, своей дорогой, нечего мне мозги канифолить. Что хочу — то и делаю, советов у тебя не спрашивал.

А он этак гаденько хихикает и говорит:

— Я вот ищу дельного человечка для одной миссии, да только, похоже, не там ищу. Не стая, — говорит, — а толпа старых баб. Ни на ком глаз не задерживается.

Мне смешно стало — сил нет. Дельного человечка он ищет. Угу.

— А что, — говорю, — ты, Виви, свою стаю собрать хочешь? Галактику, что ли, завоёвывать собрался?

— Дурак, — говорит, — ты, Снайк, а закидываешься. Мне, может, помирать пора, да жаль, что такое дело без пользы пропадёт. И потом — если бы ты знал, о чём я толкую, не покатил бы на старого аса, перед которым сам ещё — сопляк и салажонок.

— Ой, — говорю, — убил! Дело у него! Ты, Виви, сегодня, случаем, вместо микстурки от бессонницы керосину не хлебнул?

А он прищуривается, придвигается ко мне вплотную и свистит в самое ухо:

— А про пирит ты, пижон, когда-нибудь слыхал? Так вот, мне, чтоб ты знал, точно известно, где его брали те, кто пошустрее. Самое, что ни на есть, старое корыто превращали в такую машину, что усохнуть — а делов-то на грош!

— Ну да, — говорю. — Конечно. Трепись больше. Сказки это всё.

А он весь скривился на сторону и цедит сквозь зубы:

— Раз сказки, то вот же и не видать тебе лоции как своих ушей! Все вы тут, шибко грамотные, меня норовите идиотом выставить, — а маршрут на той лоции, между прочим, сам Даргон отмечал. Слыхал про такого когда-нибудь?

— Че-го?! — говорю.

Интересненько. Про Даргона мне ещё мамуля в детстве рассказывала, бывало. Да про него все, наверное, слышали — звездолёт у него, действительно был хорош, да и сам он был не плох, если помните. И вот сказал, значит, это Виви, а сам встал и попёрся к выходу, нос в потолок — я, мол, ему никто, ничто и звать никак. И, до кучи, смотреть на меня противно.

Первая мысль была — пусть катится колбаской, чего на сумасшедших внимание обращать. Но вторая — интересно всё-таки.

— Да ладно тебе! — кричу, — кончай выкаблучиваться! Я ж не со зла, а так. Не дорубил просто. Покажи лоцию?

— Ну-ну, — говорит. — Прощаю на первый раз.