Сейчас, когда он лежал и размышлял о событиях прошедшего дня, ему пришло в голову, что Яму вовсе не забросили: ее просто никогда не вспоминали. С самого дня постройки Яма стояла пустой, дожидаясь Мартина и ребят. Он улыбнулся и подумал, что в судьбу верит не больше, чем в Бога.

Поверх стука собственного сердца он едва улавливал дыхание остальных обитателей Ямы: они крепко спали. Под небесным сводом, пути к которому не было, Майк повернулся на бок и вслед за остальными провалился в сон.

Утро первого полноценного дня наступило в кромешной тьме, под глухой сигнал будильника Джеффа. Переход от приглушенного слепого сумрака к электрическому свету обжег глаза.

— Когда на душе тоска, — напевала Алекс в уборной. — Та-ра та-да-да.

Лиз достала сковородку и принялась выпускать яичные желтки в колечки жареного хлеба. Яму наполнил густой аромат кипящего свиного сала.

— Какая ты хозяйственная, — восхитилась Фрэнки. — У меня всегда получается все серое, пресное.

— Волосы убери, — проворчал Джефф. — Мне не нужен завтрак с высоким содержанием волокон.

— Что? А, — Лиз заткнула волосы за ворот рубашки.

Они поели; Майк обнаружил, что все еще голоден. Джефф нашел яблоко и разломил его пополам.

— Очень вкусно, — похвалил Майк. — А что-нибудь еще есть?

— Вечно голодный Майк готовится отомстить за заключение, съев своих сокамерников. О нет, — с завыванием изрекла Алекс, — нет, это слишком страшное зрелище! Он сожрет их одного за другим, словно пряничных человечков.

— Спасибо, Алекс. Век не забуду твоей доброты.

— К твоим услугам. Уверена, ты бы сделал то же самое.

— Осторожно, ребята. Сегодня утром она опасна, — заметил Джефф. — До полудня нашу Алекс не узнать.

— Знаете, чего мне хочется? — Алекс мечтательно зажмурилась.

— Наклюкаться? — мило подсказал Джефф.

— Очень смешно. Я хочу стул. Я бы отдала... ну, многое отдала бы, чтобы у нас появился удобный стульчик.

— Очень по-домашнему, — ответил Джефф. — Ты вечно напоминаешь мне чью-нибудь мамашу.

— Почему же ты не взяла стул? — спросила Лиз.

— Как-то не пришло в голову. Не думала, что мне будет так не хватать стула. Ведь когда мы утром встаем, то садимся на стул, так? А здесь сесть некуда. И мне неспокойно.

— Мне тоже неспокойно, — загадочно проговорил Джефф. — Но вовсе не из-за стула.

— Ладно, — сказал Майк. — Тогда я хочу ванну. Большую чугунную ванну с коваными ножками и большими медными кранами. И много горячей воды.

— Вот уж не думала, что мужчинам такое позволяется, — поддела его Алекс.

Майк нехотя улыбнулся.

— Что, мыться?

— Да.

— Хорошая шутка.

Алекс сморщила нос.

— Три дня без ванной. Фу.

— Я люблю принимать ванну, — протянул Джефф. — Но проживу и без нее.

— Конечно. Но сможем ли мы с этим мириться? — улыбнулась Алекс. — Знаете, это будет очень нелегко. Мне будет так не хватать всяких удобных вещей, что есть у меня дома. — Она на мгновение задумалась. — Например, чистых соседей.

— Что-то Фрэнки сегодня притихла, — заметил Джефф.

— Фрэнки чувствует себя разбитой, — буркнула Фрэнки. — Фрэнки не помешало бы поспать еще часика четыре. Но нет, Фрэнки должна делать то, что хотят другие, и терпеть их нападки за то, что она молчит.

— Вот и настали солнечные деньки, — радостно подытожил Майк.

Лиз понесла грязную сковородку в туалет. Вода из единственного крана с холодной водой капала в решетку на полу. Раздался громкий всплеск: Лиз сполоснула сковороду. На полу Ямы тихо посвистывала походная горелка. Фрэнки подозрительно ее разглядывала.

— У одного парня под кроватью стояла такая горелка, а потом взорвалась, — мрачно изрекла она. — Из окон стекла повылетали, и весь дом разрушился.

— Он умер? — с любопытством спросил Джефф.

— Его тогда в комнате не было.

— А.

— Никто не захватил жидкость для мытья посуды? — позвала Лиз.

— Нет, — крикнул Майк. — На трубе у двери кусок мыла.

— Хочешь сказать, что я только что ела из тарелок, вымытых этим мылом? — ужаснулась Фрэнки. — Отвратительно! Так можно подцепить какую-нибудь мерзость. Заразу или что похуже. В этой дыре веками не убирали!

— Я тоже давно не мылся, — бодро сообщил Джефф.

— Ты нарочно так говоришь, чтобы меня стошнило, — разозлилась Фрэнки.

— К тому же, — добавил Майк, — даже если здесь и есть микробы, зараза к заразе не пристает. — Фрэнки швырнула в него пустой коробкой от рахат-лукума, и та неровной спиралью завертелась в воздухе, рассеивая вокруг тонкие облачка белой пудры.

— Если уж Фрэнки так взъелась, может, выключим эту штуковину? — предложил Джефф, кивнув на горелку. — По-моему, горелки похожи на космические корабли из низкобюджетных фантастических фильмов. Нужно только перевернуть ее вверх дном, покрасить серебряной краской — и межгалактический звездолет готов.

Алекс убавила огонь, и вскоре жесткое голубое пламя задрожало и погасло. Вошла Лиз с чистой сковородой, и Майк, почувствовав в неподвижном воздухе Ямы запах несгоревшего газа, вспомнил, как однажды вытащил газовую горелку на лужайку на заднем дворе, чтобы поменять баллон. В старом баллоне еще оставался газ, и из клапана вытекла тонкая холодная струйка жидкости, растворяясь в воздухе. Травинки под тающим газом сразу же затлели. Майк мысленно улыбнулся: это было — дай бог памяти — лет десять назад. Может, и раньше.

— Вот бы сейчас подушку, — вздохнул Джефф.

Помню, я сидела на кровати в кабинете Мартина, стену заливало летнее солнце, вдали тихо играла старая песня золотых семидесятых. Нас было восемь; Вернон протирал листья одного из многочисленных растений, симметрично расставленных по комнате; Джефф изучал надпись на обложке одного из альбомов Мартина; сам Мартин с бокалом красного вина в руке улыбался и говорил о конце семестра.

— Меня просто немного... уязвляет, что в школе думают, будто я заинтересуюсь подобным делом. И директор такого же мнения. Заметили, как он старается не напрягаться сверх программы?

— Ему, как и всем, не терпится домой, — пробормотал Стив.

— Но наш уважаемый замдиректора — вот это исключение.

— Лоу — осел, — бросил Вернон поверх цветка. — Кажется, кто-то однажды почти сказал ему об этом.

— Лоу — не просто осел, а напыщенный осел, который заражает напыщенностью любого в пределах досягаемости, — поправил Мартин. — Думаю, пора заставить старину Лоу хоть раз посмеяться.

— Лоу не понимает даже грубого юмора, — заметила Лиза.

— Может, да, а может, и нет. Но, как не устает повторять наш директор, немудрено проиграть, если даже не пытаться выиграть.

— Золотые слова, — благоговейно пробормотал Вернон. — Можно мне еще вина? Спасибо.

— Это вино, — Мартин поднял бокал, — из Венгрии. И пусть оно не такое изысканное, как те напитки, к которым мы привыкли — не смейся, Стив, — одно нельзя отрицать: оно очень дешевое, и у меня его много.

— Откуда ты его взял? — поинтересовалась Лиза.

— Так-так, правила тебе известны.

— Ладно. Но очень дешевое — это за сколько?

Вернон прекратил терзать цветок и выпрямился.

— Вероятно, бесплатно. Главное — знать, где искать.

— Гиббон на территории, — сообщил Джефф. — У тупого ублюдка весьма злобный вид.

— До сих пор дуется из-за машины, — предположила Лиза.

— Гиббон, — тихо сказал Мартин. — Вот еще один, кому не мешало бы слегка повеселеть.

Без суеты обычных дел, заполняющих день, привычный каркас нашей жизни стал расползаться; в Яме прошедшие часы, утро и вечер, паузы в разговорах превратились в текучую субстанцию, меняющую форму и смысл вместе с обитателями. Майк осознал, что наблюдает за остальными гораздо внимательнее, чем раньше. В то первое утро он притих больше обычного; он и не подозревал, что узнает так много нового о людях, с которыми в школе сталкивался каждый день. Он научился различать их дыхание, запомнил, как они сидят — Алекс скромно, скрестив ноги; Фрэнки чаще всего сворачивалась калачиком на боку; Лиз молчала и время от времени пролистывала маленький блокнот.