Я еще раз внимательно оглядел комнату. Ловить тут, похоже, больше было нечего и, захватив конверт и огнемет, я направился к выходу.

— Вставай, проводишь к китайцу!

Венедикт, кряхтя, поднялся и поплелся впереди, указывая направление. По дороге я подобрал первый свой Вальтер и так же, как и кнопки на сейфе и все остальное, протер его рукавом. Связанный на лестнице лежал на прежнем месте. На первом этаже тоже было без изменений — "коконы", смешно мыча, слегка ерзали на полу. Авторитет, грубо пнув одного из охранников и что-то сквозь зубы зло процедив, взял на посту ключи от местной "тюрьмы", я поднял свою куртку и вытер ручку кейса. Теперь надо было понять, что там у него за китаец. И зачем он меня заказал.

Однако времени на беседу в офисе Венедикта у меня уже не оставалось — я опасался, что охранник на улице все мог же слышать шум и вызвать своих на подмогу. Поэтому разговор с узкоглазым решено было провести где-нибудь после. Авторитет, мне показалось, не возражал.

Мы спустились в подвал. Увидев нас, китаец слегка удивился. Прежде всего, наверное, его поразил вид раненого Венедикта. Сам он лежал на полу, прикованный к трубе наручниками. Лицо украшали побои.

— Get up! Follow me! 1 — скомандовал я, подавая знак пистолетом.

— Он говорит по-русски лучше, чем ты, — усмехнулся бандит.

— Спасибо, — ответил я и приказал ему разобраться с наручниками.

Когда китаец был освобожден, я пристегнул к трубе Венедикта.

1. Вставай! Следуй за мной! (англ.)

— Короче, так, — обратился я к нему с напутственным словом. — Советую меня не искать. Иначе в следующий раз твои мозги будут смывать со стенки. Это ясно?

Тот кивнул.

— Ну, тогда бывай! Еще раз увижу, пришью!

Венедикт захохотал. Мы с узкоглазым вышли.

Разумеется, оставлять авторитета в живых, понимал я, было ошибкой. Но ничего другого в той ситуации, я к сожалению, придумать не смог. Оставалось надеяться, что он не будет в состоянии побеспокоить меня хотя бы до конца этих суток.

Джип стоял на прежнем месте. Ничего подозрительного на территории не ощущалось. Я кинул в багажник все, что нес с собой, и, приказав лечь на пол возле сиденья, открыл китайцу заднюю дверь. Сам сел за руль и включил зажигание. Мне еще никогда не доводилось водить Гелендваген, да еще автомат. Но говорят, есть машины, а есть Мерседес, так что проблем в управлении у меня не возникло. Вообще едва мы тронулись, я искренне пожалел, что до сих пор не имею подобной машины. Хоть раз прокатиться…

Подъехав к шлагбауму, я просигналил, как делал на въезде Вова. Человек в форме вышел из будки и стал приближаться. Мне показалось, что знакомиться с ним нам ни к чему, поэтому я опустил стекло и наставил оружие.

— Ружье на землю! — скомандовал я. — Открывай! Быстро!

Испуганный охранник бросил помповик под ноги и нажал на брелок. Свидетелей оставлять не принято. И это придумал не я. Но воплотить этот тезис в реальность я так и не смог. Раздалось два хлопка. ЧОПовец с красным пятном на ноге, обнимая воздух, повалился на землю. Я нажал на педаль. Он был всего лишь ранен.

Джип стоял в тупике на дороге у МКАД в районе пруда, где тогда была перестрелка. Начинало темнеть. Я сидел на пеньке и обдумывал положение. У дерева на траве лежал Ли Пенг и, скрестив на груди руки, смотрел прямо в небо. Во время пути мы успели поговорить немного в машине, и теперь я уже представлял, кто он такой. С его слов, ему нужен был лишь "дипломат", и убивать меня он также не собирался. Просто так захотел Венедикт. К тому же он сам оказался у бандита в заложниках. Я сделал вид, что во всем ему верю и, в свою очередь, ни словом не обмолвился о картине. Нелепость всего происшедшего меня забавляла.

Но это все было лишь внешне. На самом деле меня мучила тревога и неопределенность. С одной стороны, рассуждал я, отпускать китайского спецслужбиста чревато — слишком уж тот ценный свидетель и может навести ментов. С другой, в мой адрес прозвучало весьма лестное предложение о том, что если я отдам "дипломат", то получу много денег. После происшедшего у Венедикта, зарабатывать такими темпами мне даже понравилось, к тому же это был тот самый единственный шанс сбыть кому-то картину. В-третьих, он, видимо, мне не врал, когда рассказывал про группу профессиональных убийц, которая прибудет, если он не выйдет на связь завтра к полудню. А воевать с еще одной группировкой желания я не испытывал. И, наконец, последнее, что добавляло сумбура во всю эту варившуюся в моей башке кашу умозаключений, было посетившее меня с недавних пор упрямое стремление оставить полотно себе. В конце концов, думал я, у меня на кармане уже имелись приличные деньги, поэтому продавать его иностранцу прямо сейчас было не обязательно. И вообще, его нездоровый интерес к картине показался мне подозрительным. К тому же каким-то необъяснимым для себя образом я чуял, что передавать ее в чьи-либо руки, может, и вообще не следует. Как-то это казалось неправильным. Но почему неправильным и неправильным конкретно для кого, я понять в той ситуации был не в состоянии. И все же эта мазня никак не выходила из моей головы, поэтому я решил, что расставаться нам ней еще не время.

Узкоглазого трогать я тоже пока не стал. В конце концов, пришел к заключению я, лично мне он действительно реального ущерба не нанес, наоборот, сам пострадал и томился у Венедикта в застенках. Да и картины, собственно, у меня с собой на данный момент не было, а пустой "дипломат" я оставил на Красных воротах. Так что обмануть его я пока никак бы не смог. В общем, взять паузу и все обдумать показалось мне наилучшим выходом из положения. Пусть лучше помучается, а там и цена подрастет. Я поднялся с пня и обратился к китайцу.

— Слышь, братан, мне пора. Думаю, без меня тут справишься. Номер мобильного оставь. Через несколько дней позвоню.

Тот сузил глаза.

— Напрасно вы так, молодой человек. Ведь мы почти подружились и вполне могли бы договориться. Поверьте, я не лгу. Деньги у меня в квартире. Я снял ее тут неподалеку. Можете получить всю сумму прямо сегодня. Я заплачу вам сто пятьдесят тысяч.

— Нашел лоха! — сплюнул я и, достав Вальтер, проверил обойму. — Тебя, козла, за то, что Венедикту меня заказал, вообще стоило бы шлепнуть. Сам тебя разыщу, когда настроение будет! Давай телефон! Ну?

Китаец попытался опротестовать мое обвинение, но я молча наставил оружие, и он умолк. Я записал номер и подошел к Гелендвагену протереть дверные ручки и руль. Жаль, но оставлять себе тачку было нельзя. Через нее меня вычислят сразу.

— Если попробуешь меня найти со своими убийцами или стукнешь ментам, картины тебе не видать, это ясно? — пригрозил я пленнику. — Я не шучу. Она в надежном месте.

— Так ты открыл кейс? — сверкнул глазами китаец. — Ван ба дань! 1 Тебе не следовало этого делать!

— Что мне делать, а что нет, я и сам решу! Без тебя! — отрезал я. — А тебя предупреждаю еще раз, хочешь ее получить, сиди тихо, как таракан под камнем.

— Цао ни цзу цзун ши ба дай! 2 — заскрежетал зубами китаец, буквально испепеляя меня взглядом.

— Да ладно? — рассмеялся я. — Ну-ка, ну-ка… Повтори еще раз. Не запомнил. Чего так разнервничался? А?

Узкоглазый не ответил и только смерил меня своими щелочками с головы до ног.

— Скажи лучше, зачем она тебе? — спросил я на прощанье, наклоняясь к нему. — На Сотбис что ли выставить _____________________________________________________________

1. Ублюдок! (кит.)

2. Имел я твоих предков до восемнадцатого колена! (кит.)

хочешь? Так это я и без твоей помощи устрою!

Лицо его посерело.

— Так-то, китайский брат, — подмигнул я ему, засовывая пистолет за пояс. — Не дразни тигра, останешься цел. Ну, как бы все! Пока! Жди звонка!

Я еще раз внимательно оглядел территорию, не забыл ли чего, и, взяв огнемет и конверт с деньгами, быстро направился к дому. В том, что Ли Пенг не помрет, я был уверен.