После еды по старой привычке в моем распорядке значилось посещение Интернета с целью узнать, что творится вокруг — ноутбук оставался единственной связью с действительностью. Однако, как я ни надеялся, ничего примечательного в мире по-прежнему не происходило. Кризис мерно продолжался, и хотя доллар к моей радости дорожал, все остальное не предвещало ничего хорошего. Но я уже по этому поводу не беспокоился. В среду, правда, появился повод порадоваться.

На профильных информационных порталах вышло краткое сообщение о том, что в Москве арестован руководитель одной из коммерческих фирм, однако название компании и фамилия директора в интересах следствия не разглашалась. Задержанному вменялось в вину сокрытие прибыли с целью ухода от налогов, проведение сделок с использованием вексельных схем и большая сумма неучтенных наличных средств в иностранной валюте, найденных при обыске в сейфе. Я догадался, о ком идет речь, и тут же набрал в поисковике название своей бывшей конторы. Обычно словоохотливая, выдававшая во внешний мир чуть ли не ежедневно какие-то комментарии компания со дня этой публикации подозрительно молчала. Видимо, работа в офисе в связи с арестом первого лица, дававшего на все добро лично, была парализована настолько, что сотрудникам было уже не до прессы. Уточнять и звонить Шурику я, разумеется, не стал. Во-первых, и так было ясно, что у него все получилось. Во-вторых, я по-прежнему не хотел никому светить свой номер и подвергать себя риску. Ну, а в-третьих, все, что теперь происходило с моим бывшим начальником, не имело ко мне абсолютно никакого отношения и частью моей жизни уже не являлось.

Кроме сводок с политических и деловых фронтов, я стал почитывать художественную литературу, скачивая из Сети все подряд. Все, о чем-то когда-либо слышал или кто-то хвалил, но до чего до сих пор не доходили руки. Все, что сейчас могло захватить мой ум и порадовать душу. Скажем прямо, такое количество прозы я еще не поглощал никогда, умудряясь за день осилить страниц по триста-четыреста. Но особенно мне нравилось слушать аудиокниги, под которые я с большим удовольствием засыпал.

Однако, признаюсь, скука день ото дня наседала, и экшн и бешеный ритм, бывший самой моей жизнью прежде, вспоминался все чаще. Нет, я не то чтобы ностальгировал, просто чтение постепенно пресытило и перестало спасать. День ото дня обстановка вакуума угнетала все больше, хотя я и понимал, что отдых после всего пережитого мне необходим. Но бездействие и отсутствие драйва начинало меня тяготить, да и отдыхать вечно, признаюсь, я был не готов абсолютно. Мне даже было страшно представить, в кого я такими темпами мог превратиться через пару месяцев. Я и так уже практически перестал бриться, ни с кем за все это время, кроме пары продавцов, не обмолвился ни словом, но главное… Главное, я начал конкретно подзабывать, как выглядит голая женщина. Правда, я пытался нивелировать этот пробел ежедневным просмотром порно, но скорость соединения была настолько мала и сайты так часто висли, что меня это только бесило. А нервничать я не хотел.

Несколько раз, чтобы вспомнить старое и пощекотать нервы, я порывался связаться с китайцем, но всякий раз благоразумно вовремя останавливался. Определенно, к серьезному разговору я был еще не готов, да и икона… Икона, стоявшая на шкафу, смотрела на меня и заряжала каждый день позитивом, и расставаться с ней пока что мне было искренне жаль. В конце концов, решил я, узкоглазый от меня никуда не денется, а мне лишний день ее присутствия будет только на пользу. Несомненно, с ее появлением я стал ощущать в себе новые силы, стал еще более тверд и уверен, чем прежде, как будто она на самом деле питала меня каким-то добром. Причем эта сила и убежденность шла уже изнутри.

Через две недели сидения дома я все же отважился рискнуть и совершить вылазку для ознакомления с городом. Впрочем, кое-что я о нем уже успел разузнать. Основан он был в где-то в XVII веке как деревня и получил свое название от имени первого поселенца. Статус города и современный вид приобрел в 1779 году. Большинство жителей с момента возникновения составляли раскольники, хлынувшие в те времена в глухие заволжские земли, спасаясь от притеснений властей. Самым известным промыслом изначально была резьба по дереву, производство деревянной посуды и хохломская роспись. На этой основе и сложилась его первая промышленность — фабрика росписи и сувениров, деревообрабатывающий завод, леспромхоз. Также в городе имелся арматурный и авторемонтный цеха и несколько небольших предприятий. Кстати, Решением правительства в 1990 году Семенов был включен в Список исторических мест как памятник градостроительства XVIII века.

Все это, разумеется, было достаточно познавательно, но тема старообрядцев интересовала меня особенно, поскольку, как я узнал из Рунета, существовала теория, что настоящая икона Казанской Божьей матери была украдена именно ими. Этот вопрос я и хотел по возможности прояснить. К тому же к востоку от города находилось одно из самых известных в России мест силы, озеро Светлояр, с которым было связано сказание о будто бы погрузившемся много веков назад на его дно "невидимом граде Китеже". Также было известно, что озеро — чуть ли не Мекка для староверов и представителей других многочисленных религиозных и мистических учений.

В общем, мне была необходима хоть какая-то смена обстановки и новые впечатления, и я решился. Совсем не осенняя погода благоприятствовала, так что грех было бездарно тратить в четырех стенах последние теплые дни. Первым пунктом программы значился местный историко-художественный музей.

Когда я добрался до места, то понял, что поступил верно. Во-первых, само здание музея являло собой ярчайший пример "кирпичного стиля" (одного из направлений в архитектуре эклектики), и одно его появление тут, построенного не каким-нибудь модным помещиком, а обычным купцом-старообрядцем, могло привести восторг любого ценителя. Во-вторых, тут же располагался музей творчества репрессированного в тридцать восьмом поэта Бориса Корнилова, являвшегося, по признанию многих, вторым Есениным. В третьих, я вновь оказался единственным посетителем, в связи с чем трое женщин-служащих окружили меня особой теплотой и вниманием. В-четвертых, с их бескорыстной помощью я составил список наиболее достойных достопримечательностей города, которые мне было желательно посетить. Вообще, должен сказать, люди в этих краях показались мне на редкость правильными. Это я заметил еще в электричке. Даже продающие всякую хрень безразличные и вечно спешащие коробейники выглядели предупредительными и приветливыми, а кондукторы, так те вообще проверили у меня билет дважды, что указывало на абсолютный порядок в делах и отсутствие мелкой коррупции в принципе. Билет на экспозицию составил тридцать рублей.

Скажу откровенно, музей произвел на меня впечатление. В его коллекции имелось несколько тысяч предметов художественного и исторического значения, что для скромного городишки казалось весьма необычным. Более того, многие из экспонатов я бы даже назвал шедеврами. Неповторимые изделия хохломы, удивительные расписные матрешки, старинные резные домовые доски, мебель, посуда (в том числе прославленные ложки), токарная и топорная игрушка, лесная корнепластика… Они буквально завораживали. А когда я прошел в зал старообрядческого быта, то вообще реально растрогался. Оказывается, раньше, помимо тюрьмы, в этом городе был даже собственный театр.

Исторический центр Семенова тоже меня очаровал. Наверное, подействовала умиротворяющая атмосфера музейного спокойствия или, может, я стал более восприимчив к окружающему. Но как бы там ни было, одно представлялось бесспорным. Сидя дома в своей кирпичной коробке, я никогда в жизни не догадался бы о том, как мило, оказывается, может выглядеть сердце российской глубинки. И ни за что на свете не обратил бы внимания на пробивающуюся сквозь извечную провинциальную убогость, бедность и грязь ее трогательную красоту. Одно- и двухэтажные дома с нарядными фасадами и резными наличниками потрясали воображение простотой, фантазией и непреклонным стремлением наших предков к прекрасному. Было очевидно, что основной отпечаток на внешность города наложил старообрядческий дух. В глаза бросались сохранившиеся до наших времен большие добротные заборы, массивные ворота и внушительные задние помещения в домах, служившие когда-то моленными.