Посмотрим теперь, как выглядят на всем пространстве живой земли те формы движения, которые мы проанализировали у отдельных клеток и их отдельных группировок. Можно было бы представить себе, что, взятое в таких размерах, все это множество перепутается и породит лишь отчаянный беспорядок. Или, наоборот, что их сумма, придя в гармонию, даст своего рода непрерывную волну, как та, что возникает в спокойной воде от брошенного камня. В действительности же не происходит ни то, ни другое. В той форме, в какой он и сейчас предстает перед нашим взором, фронт восходящей жизни не является ни беспорядочным, ни непрерывным. Он выступает как совокупность фрагментов, одновременно расходящихся и идущих по ступеням — классы, отряды, семейства, роды, виды. Это та самая последовательность групп, разнообразие, порядковую величину и сцепление которых пытается выразить в своей номенклатуре современная систематика.

Рассматриваемая в целом, жизнь при продвижении вперед расчленяется. В своей экспансии она самопроизвольно распадается на широкие естественные подразделения, образующие иерархию. Она разветвляется. Таков специфический феномен, столь же существенный для больших живых масс, как для клеток «кариокинез». Пришло время им заняться.

Имеется целый ряд факторов, в той или иной степени участвующих в формировании и укреплении ветвистой системы жизни. Я их сведу к следующим трем:

сцепления роста, порождающие «филы»;

распускания (или разъединения) зрелости, периодически производящие «мутовки»;

действие отдаленности, с виду устраняющее «черешки».

Вернемся к живому элементу, находящемуся в процессе самовоспроизведения и размножения. Мы видели, что из этого элемента, как центра, в силу ортогенеза во все стороны расходятся различные линии потомства, каждая из которых узнается по усилению некоторых признаков. По своему строению эти линии расходятся и стремятся отдалиться друг от друга. Однако еще ничто не указывает на то, что путем встречи с потомствами, происшедшими из соседних элементов, они не смещаются настолько, что вместе образуют непроницаемое сплетение.

Под "сцеплением роста" я подразумеваю тот новый и неожиданный факт, что там, где можно было бы ожидать образования игрой случая сложного переплетения, происходит как раз рассеивание простого типа. Разлитая на земле вода сразу же растекается ручейками, затем вполне оформленными ручьями. Подобно этому, под влиянием различных причин (врожденный параллелизм ортогенеза элементов, взаимное тяготение и приспособление друг к другу потомственных линий, избирательное действие среды…) волокна живой массы, разнообразясь, стремятся сблизиться, сгруппироваться, сплестись по нескольким доминирующим направлениям. Вначале эта концентрация форм вокруг нескольких главных осей выступает еще неотчетливо и расплывчато — как простое возрастание на некоторых участках числа и густоты линий. А затем мало-помалу она усиливается. Вырисовываются настоящие прожилки, но они пока не нарушают формы листа, в середине которого появились. В это время волокна частично еще ускользают от сети. которая стремится их захватить. От прожилки к прожилке они еще могут соединиться, сомкнуться и переплестись. Группировка, скажет зоолог, находится еще на стадии расы. И вот тогда-то одновременно происходит, в зависимости от того, как смотреть, окончательное сцепление или разъединение. Достигнув определенной степени взаимосвязи, линии обосабливаются в замкнутый пучок, отныне непроницаемый для соседних пучков. Их ассоциация впредь будет эволюционировать сама по себе, как нечто самостоятельное. Вид индивидуализировался. Возникла фила.

Фила. Живой пучок. Линия линий. Многие еще не желают видеть или считать реальным это звено развивающейся жизни. Но они не умеют приспособить свое зрение, не хотят как следует смотреть.

Прежде всего фила — это коллективная реальность. Поэтому для того, чтобы четко ее различить, надо стать достаточно высоко и далеко. На слишком близком расстоянии она размельчается на нечто неопределенное и беспорядочное. За деревьями не виден лес.

Далее, фила полиморфна и эластична. Подобно молекуле, которая может иметь любые размеры и любые степени сложности. фила может быть мелкой, как вид, или крупной, как тип. Бывают простые филы и филы фил. Филетическое единство более структурное, чем количественное. Поэтому надо уметь узнавать его при любом размере.

Наконец, фила по своей сущности — динамическая реальность. Она ясно выступает лишь при определенной глубине длительности, то есть в движении. Будучи остановленной во времени, она теряет свое лицо и как бы свою душу. Жест на фотоснимке мертв.

При рассмотрении без этих оговорок фила кажется лишь еще одной искусственной сущностью, вырезанной в целях классификации из живого континуума. При наблюдении с необходимым увеличением и в соответствующем свете она, напротив, раскрывается как совершенно определенная структурная реальность.

"Первоначальный угол расхождения", то есть то особое направление, в котором она группируется и развивается, отделяясь от соседних форм, — вот что, во-первых, определяет филу.

Во-вторых, ее определяет ее "первоначальное сечение".

По этому последнему пункту (который уже затрагивался в связи с первыми клетками и будет иметь большое значение, когда речь пойдет о человеке) нам еще почти ничего не известно. Но ясно по крайней мере одно. Как капля воды физически способна сконденсироваться, лишь начиная с определенного объема, или как химическое превращение может начаться лишь при определенном количестве участвующего вещества, так и фила может биологически сформироваться лишь тогда, когда она с самого начала группирует в себе достаточно большое число потенций и притом достаточно разнообразных. Без достаточной густоты и первоначального изобилия (как и без достаточного отклонения при старте) никогда, мы теперь это знаем, новая ветвь не сумеет индивидуализироваться. Это — совершенно четкое правило. Но как оно конкретно действует и выражается? Диффузная сегрегация одной массы внутри другой? Возбуждение, распространяющееся вокруг сугубо ограниченной мутационной зоны? В какой форме представить себе на поверхности возникновение какого-либо вида? Мы еще колеблемся. И вопрос, быть может, влечет разные ответы. Но суметь ясно поставить проблему не значит ли почти разрешить ее?

Наконец, завершает определение филы и, кроме того, недвусмысленно помещает ее в категорию естественных единиц мира "ее способность к самостоятельному развитию и специфический закон этого развития". Хотя и по-своему, но фила действительно ведет себя как живое существо — она растет и распускается, как цветок.

В силу аналогии, которая, как мы далее откроем, основывается на глубокой природной связи, развитие филы идет удивительно параллельно последовательным стадиям, через которые проходит человеческое изобретение.

Мы хорошо знаем эти стадии, так как постоянно их наблюдали на протяжении столетия вокруг нас. Вначале идея оформляется приблизительно в теории или в механизме. Затем идет период быстрых модификаций — беспрерывных поправок и переделок до более или менее окончательной отработки. Достигнув этой стадии, новое создание вступает в фазу распространения и равновесия. Качественно оно изменяется лишь в некоторых второстепенных деталях — оно "достигло потолка". Зато оно распространяется и полностью закрепляется количественно. Такова история всех современных изобретений — от велосипеда до самолета, от фотографии до кино и радиовещания.

Схожей вырисовывается в глазах естествоиспытателя кривая развития ветвей жизни. Вначале фила — это «открытие» путем пробного нащупывания нового органического типа, обладающего жизнеспособностью и определенными преимуществами. Но этот тип не сразу достигает наиболее экономичной и наилучше приспособленной формы. В течение более или менее длительного времени он употребляет всю свою силу, так сказать, на испробование самого себя. Пробы следуют друг за другом, однако окончательно еще не закрепляются. Но вот наконец близится совершенство. С этого момента темп изменений замедляется, и новое создание, достигнув пределов того, что оно может дать, вступает в фазу завоевания.