Размышляя об этом, Гарамов продолжал непрерывно следит за Викой. Она по-прежнему смотрела перед собой. И вдруг Арутюнов, загораживавший Вику, встал. Пространство между Гарамовым и Викой освободилось.

— Посмотрю Ларионова, — тихо сказал врач. Вика, будто поддерживая его желание, кивнула. Держась за обшивку, согнувшись, Арутюнов пробрался к носилкам, на которых лежал Ларионов. Они находились у самой кабины пилота. Гарамов, делая вид, что следит за врачом, повернул голову на самом деле только для того, чтобы увидеть Вику. Она сидела все так же, будто на скамейке ничего не изменилось и они по-прежнему были разделены сидящим между ними Арутюновым. «Могла бы посмотреть, — подумал Гарамов. — Она же понимает, что я хочу этого. А собственно, почему она должна это понимать? Она сидит не двигаясь, будто не чувствует даже, что на нее смотрят».

— Сержант... — ощущая, как от волнения першит в горле, сказал Гарамов. — Вы ...откуда?

Вика, повернувшись, некоторое время изучала его, будто пытаясь понять, что же скрывается за его вопросом. Нет, она совсем не маленькая. Гарамов, встретившись с с ней взглядом, постарался как можно независимей улыбнуться и с тоской подумал: «Хоть бы военврач подольше оставался у носилок. А я бы за один такой взгляд, за одно то, что вижу сейчас ее глаза, полжизни отдал бы».

— Меня зовут Сергей.

— А меня вы уже знаете. — Ее глаза по-прежнему были серьезны и будто убеждали его, что не допустят сейчас ничего легкомысленного.

— Вика — это действительно победа?

— Да.

— Очень красивое имя.

— Не знаю. Я привыкла.

— Так вы откуда?

— Из Москвы. А вы?

Разговор наладился, теперь он расскажет ей, откуда он. И в этот, момент послышался приближающийся, идущий из ночного неба резкий свистящий звук. Чужой самолет? Да. Причем, кажется, судя по этому звуку, — истребитель. Неужели они атакованы? В ночном небе. Вдали от своих. Но ведь ближайшие аэродромы японцев подавлены. Наверное, Вика увидела что-то в его лице, потому что ее губы испуганно застыли, зрачки сузились. Свист все ближе, вот он уже навис над ними, надавил на уши, упал на голову. Они атакованы — бешеная очередь из тяжелого пулемета. Бьет по моторам и кабине пилотов. Бьет умело. И тут же все провалилось. Кажется, они подбиты или просто сбросили высоту и разворачиваются, чтобы уйти из-под обстрела.

У входа в номер на втором этаже с вделанным в инкрустированную дверь перламутровым цветком лотоса Исидзима остановился. Номера в «Хокуман-отеле» отличались не по цифрам, а по названиям. Раньше, когда в отеле бывало много отдыхающих, это создавало некоторые трудности, сейчас же спутать гостей и номера, которые они занимают, было трудно — таких номеров в «Хокуман-отеле» осталось всего три. В «Азалии» на третьем этаже живет генерал Ниитакэ, в «Лотосе» на втором — генерал Исидо и на втором же, в «Сакуре», — генерал Отимия. Последний, впрочем, уже не живет, а жил. «Не забыть отметить в журнале, что сегодня «Сакура» освободилась», — напомнил сам себе Исидзима. Тихо кашлянул. Из-за двери спросили:

— Кто там?

— Вацудзи, это я.

— Кто? Назовите имя.

— Исидзима.

После долгой паузы наконец щелкнул замок, дверь открылась.

— Простите, шеф, вы очень тихо ответили, — Вацудзи Каору сделал незаметное движение и спрятал пистолет в карман. Он был выше среднего роста, с прилизанными волосами и ярко выраженной внешностью хоккайдца. Узкие губы, большой нос, близко посаженные глаза. Как только Исидзима вошел, Вацудзи сразу же закрыл дверь. Второй официант, наверняка до этого дремавший в кресле, встал и поправил бабочку. Раньше, до «Хокумана», этот второй, Наоки Таро, служил инструктором в десантных войсках. Он выглядел флегматичным и полноватым.

— Правильно, Вацудзи. Сейчас можно ждать всего. Генерал поужинал?

Вацудзи посмотрел на Наоки. Тот поклонился:

— Да, Исидзима-сан. Я уже отнес посуду на кухню.

Исидзима подошел ко второй двери, прислушался: тихо. Нет, он все-таки уверен, что генерал Исидо стоит сейчас тут же, за дверью, и слушает. Исидзима постучал. Сказал:

— Ваше превосходительство, разрешите войти? Это я, Исидзима.

Тишина. Ясно — генерал стоит за дверью. Старая лиса.

— Ваше превосходительство. Это я.

Щелкнул замок — и снова тихо. Наверное, генерал, открыв защелку, спешит принять достойную позу.

— Войдите, — наконец послышалось из-за двери. Исидзима открыл дверь. Генерал сидел в глубине кабинета в удобном европейском кресле, делая вид, что смотрит в чуть приоткрытое окно. На нем было кимоно из красного шелка с синим оби. Из-под халата выглядывали коричневые самурайские хаками.

— Можете подойти, Исидзима.

Исидзима медленно подошел и остановился.

Генерал Исидо выглядел моложе своих пятидесяти. Коротко остриженный ежик черно-седых волос, маленькие усики над чувственными губами. Твердый взгляд жестко-осмысленных темных чуть навыкате глаз. Взгляд человека, привыкшего допрашивать, а то и просто пугать. Однако главной специальностью генерала были не допросы. Последние два года он отвечал за подготовку всей агентуры — от Китая до Бирмы и Сингапура.

— Вы знаете про Отимию?

Исидо спросил это тихим, ровным голосом, не поворачивая головы.

— Да, ваше превосходительство.

Исидо пошевелил губами, и Исидзима понял, что он повторяет заклинание из учения великого Омото-кё. Кончив шептать, Исидо сказал громко:

— Они задушили его, как гуся. И увезли в чемодане.

— Я видел, ваше превосходительство.

Исидо повернул голову, спросил, усмехнувшись:

— Чья теперь очередь? Ниитакэ? А, Исидзима? Или моя?

— Не посмеют, ваше превосходительство.

— Скоты, они ведь только этого и хотят. Им ведь нужны списки. Поэтому сначала они возьмутся за меня.

— Не посмеют, ваше превосходительство.

— Мерзавец Цутаки. Грязный мерзавец. Кем он был во время войны? Никем. Рядовой исполнитель. А теперь от его прихоти зависит, кого предать смерти. Что вы молчите, Исидзима?

— К сожалению, зависит.

— Наверное, они кокнули Отимию где-нибудь в туалете.

— В оранжерее, ваше превосходительство.

Исидо прищурился:

— В оранжерее? Ну да. Конечно. Вообще-то Отимия сам идиот. Что он — не мог сообразить?

— Ваше превосходительство... О чем вы?

— Согласен, они убрали бы его в любом случае. Но лучше умереть с почетом. У него же есть оружие. Несколько пуль в них, а последнюю — в себя.

— У него не было выхода, ваше превосходительство.

Исидо несколько секунд не мигая смотрел в упор на Исидзиму.

— К черту! Надо сматываться. Сматываться — куда угодно.

— Цутаки всюду поставил заслоны. Все машины проверяются. Даже непроезжая часть патрулируется спецгруппами.

— Знаю, — вздохнул Исидо. — Я сам готовил приказ № 62.

Лицо Исидо стало каменным, и эта неподвижность показалась Исидзиме очень похожей на обреченность.

— Вы же знаете, ваше превосходительство, конец иногда становится началом.

— Слушайте, Исидзима. Не оставляйте меня. Вы единственный, на кого я могу здесь положиться.

— Понимаю, ваше превосходительство.

— Вы и ваши люди.

Исидзима в знак согласия склонил голову.

— Ну что вы молчите, Исидзима?

— Ваше превосходительство, вы все знаете.

Исидо снова откинулся в кресле. А Исидзима подумал, что если подписание капитуляции затянется и придется уходить, генерал будет его первым помощником. Но Исидзима еще не решил, кого из двух ему выбрать — Исидо или Цутаки.

— Я никому не верю. Иногда мне кажется, что Цутаки завербовал и вас?

— Меня?

— Да, вас.

— Каким образом?

Исидо молчал. Было ясно, что он напуган. Но Исидзима понял: генерал знает, что он его союзник в борьбе с Цутаки. Конечно, Исидо убежден, что Исидзима Кэндзи за время работы в «Хокуман-отеле» сколотил состояние, поэтому и рассчитывает на него в надежде спасти это богатство. Пусть считает так, это очень хорошо. В принципе после того, как Исидзиме удалось найти тайник Исидо и перефотографировать списки его агентуры, больше с генерала взять нечего.