Молодая красивая японка в голубом кимоно вошла в дверь и поклонилась. В одной руке у нее был поднос, другую она держала перед грудью так, будто что-то от себя отстраняла. Сказала тихо:

— Доброе утро, Гарамов-сан. Меня зовут Сяо Э.

На подносе стояли тарелки с рисом и приправой, маленькая сковородка с яичницей и кофе. Гарамов поклонился.

Сяо Э осторожно поставила все на стол. Гарамов прикинулся простодушным добряком.

— Спасибо.

Гарамов, взяв палочки, осмотрел их. Сяо Э, следя за ним, улыбнулась, взяла с подноса и положила перед ним вилку.

— Вот вилка.

Он посмотрел на девушку, поблагодарил кивком головы. Сяо Э склонилась в поклоне. Гарамов стал есть, поглядывая на нее. Рис и приправа были очень вкусными, кофе — крепким и ароматным.

— Здесь кто-нибудь говорит по-русски? — спросил Гарамов, покончив с яичницей. Сяо Э поклонилась. Сказала с большим трудом, но четко:

— Я все понимать, говорить плохо. — Подняла палец: — Здесь есть два русских официант. И два русских девушка — штат. Третий девушка штат — ваш девушка.

Гарамов сделал вид, что с интересом оглядывает ее. Да, конечно, она красива, но в глазах смешливость да на лице вызывающая улыбка. Но сейчас его интересовала задняя дверь, за которой явно кто-то спрятан. Кто, человек, который должен следить за ним? Если там действительно кто-то сидит, он может попробовать выяснить это у Сяо Э. Гарамов незаметно тронул локтем пистолет за поясом, приложил руку к груди:

— Большое спасибо, Сяо Э.

Девушка поклонилась.

— Вы мне очень нравитесь.

Сяо Э повернулась, улыбаясь:

— Спа-си-бо, Гарамов-сан.

— За этой дверью кто-то есть? — Гарамов сказал это нарочно громко. Девушка посмотрела на дверь, нахмурилась. Все, там кто-то сидит, и она об этом знает. А если не знает, то догадывается.

— Это есть комната официант. — Сяо Э осторожно собрала со стола посуду. — Я еще нужно?

— Спасибо. Пока нет.

Она отошла к двери с подносом в руке, поклонилась:

— Если я нужно, позовите. — И вышла. Гарамов прислушался: за дверью стояла полная тишина. Повернулся к окну. Окно выходило в сад и к морю; у розовых кустов, склонившись, возился пожилой садовник. Пока все, что сказал ему Исидзима, подтверждается: отель действительно почти пуст. И еще кажется, что здание в самом деле не охраняется. По крайней мере, он не заметил никаких признаков охраны. Конечно, функции охранников вполне могут нести официанты, ведь, судя по этому белокурому семеновцу с лошадиным лицом, официанты здесь ничем не отличаются от агентов секретной службы.

Постучали. Вошла Мэй Ин, за ней с полной сумкой Вика. Вика открыла было рот, и он мгновенно понял, что она сейчас назовет его «товарищ капитан». Вика и в самом деле начала было: «Това...» Он, цыкнув, быстро вскочил и кинулся к ней. Вика испуганно отшатнулась, но Гарамов вытеснил ее в коридор, пригнулся к самому уху:

— Я — Сергей. Понимаешь? — сказал он одними губами. — Только Сергей. Никаких «товарищей». Не говори также вслух ничего о самолете, инструментах, раненых и прочем, поняла?

— Поняла. — Она растерянно смотрела на него.

Гарамов уже успел опять превратиться в жизнерадостного добряка. Хохотнул:

— Я тебя провожу. А?

— Проводи.

Гарамов посмотрел на стоявшую в стороне Мэй Ин:

— Передайте господину Исидзиме, что я скоро вернусь.

— Хорошо, господин. — Мэй Ин поклонилась.

На пути к выходу они прошли через большой холл. У двери, ведущей в сад, стоял навытяжку молодой швейцар в расшитой золотом ливрее. Лицо у него было каменным. Когда они подошли к двери, японец поклонился и приоткрыл одну створку. Вика, выйдя и чуть задержавшись, сказала одними губами:

— Это он.

Гарамов нарочно пошел по дорожке медленнее.

— Что значит «это он»?

— Когда мы с Мэй Ин поднимались наверх, этот японец пристал ко мне, — не глядя на него, шепотом сказала Вика.

— Пристал?

— Да. Противный ужасно, привязался, а у меня инструменты. Я боюсь. Мне кажется, они на меня смотрят отовсюду. Еще один смотрел в окно. Давай скорее отсюда улетим... Давайте... товарищ капитан.

— Вика, я ведь просил тебя — не «товарищ капитан», а Сергей. Во-первых. А во-вторых, расскажи подробней, как он к тебе пристал?

Она умоляюще посмотрела на него.

— Говори спокойно. Улыбайся. Будто мы беседуем о чем-то.

— Когда мы поднимались... Я шла первой.

— Вика, улыбайся.

Она натянуто улыбнулась, посмотрела под ноги, медленно ступая по песку.

— Думаешь, это так легко?

— Ты шла первой?

— Да. И вдруг этот швейцар остановился прямо передо мной, что-то залопотал. Быстро-быстро так, и шепотом.

— Хоть одно слово запомнила?

— Ничего я не,запомнила. Знаешь, как у них, когда они быстро говорят — «сису-сасу». Я только поняла, что он меня о чем-то упрашивал.

Они подошли к торцу здания, и здесь Гарамов увидел, что к отелю подъезжают машины.

— Что было дальше?

— Эта девушка, Мэй Ин, тут же сказала ему что-то. И он как будто испугался. Сразу поклонился и отошел.

Значит, Мэй Ин приставлена наблюдать за Викой. В это время с дальней стороны к отелю подъехал открытый армейский вездеход. В нем совершенно спокойно сидело два японца в солдатской форме. За ними — цистерна-бензозаправщик и грузовик. Значит, Исидзима его не обманул: по позе японцев ясно, что их совсем не занимает, кто они с Викой и зачем стоят здесь. Вика поймала его взгляд;

— Бензин?

— Если бензин — можно плясать. Ты говорила, что на тебя еще кто-то смотрел. Кто?

— Какой-то японец. Очень страшный.

— Где?

— Когда я кипятила инструменты. Мэй Ин вышла на минуту, и я осталась одна. Это же подвал, там окно наверху. Я подняла глаза, а он сидит у окна на корточках. Смотрит на меня и молчит. Жутко смотрел. Сергей, ты понимаешь, я никогда не видела такого страшного взгляда.

— Он был молодой?

— Во всяком случае, не старый.

— Во что он был одет?

— В военную форму.

— Погоны не заметила?

— Он был без погон.

— В ботинках или сапогах?

— В сапогах.

— Что было дальше?

— Ничего. Он смотрел на меня несколько секунд, пристально смотрел. Потом встал и исчез.

Он попытался понять, что бы это могло значить: японец в военной форме без погон...

— Вика. Это окно, где ты кипятила инструменты, выходит назад? К роще?

— Ага.

Он остановился и посмотрел ей в глаза.

— Сергей, я боюсь! И за раненых, и за себя, и за...

Гарамов осторожно взял Вику под руку, повернул и спокойно пошел вместе с ней дальше.

— Что ты. Все будет в порядке. Ну? Возьми себя в руки.

— Я все понимаю, Сергей, но мне страшно. Прости, пожалуйста.

Он постарался улыбнуться как можно спокойней:

— С инструментами у тебя в порядке? Прокипятила?

— Прокипятила.

Они остановились. Вика попыталась что-то еще сказать ему глазами, но потом вдруг передумала.

— Тяжелая сумка?

— Нет.

— Тогда иди. Тебя ждут раненые. Иди, не бойся. Тут двести метров.

Она закусила губу, нахмурилась.

— Сама видишь — привезли бензин. Я должен выяснить у Исидзимы что и как. Скажи нашим, бензин уже здесь. И предупреди всех: пусть не высовываются. Сама тоже сиди в самолете, никуда не выходи без меня, хорошо?

Она кивнула.

— Иди. Я буду наблюдать за тобой, пока ты не поднимешься в самолет.

Вика повернулась, пошла сначала по дорожке, потом по песку, проваливаясь на каблуках и чуть перекосившись в сторону, чтобы удобней было нести сумку. Некоторое время Гарамов смотрел ей вслед, потом перевел взгляд на отель. В конце первого этажа он заметил в окне лицо официанта. По всей вероятности, этот семеновец и сидел в задней комнате. А что же тогда за японец в военной форме без погон, наблюдавший за Викой? Доверенное лицо Исидзимы или посторонний? Скорее всего, это один из тех контрразведчиков, которых так боится Исидзима. Если это так, то дело плохо — контрразведчик, конечно же, должен заметить, что Вика кипятила медицинские инструменты. Так или иначе, надо как можно скорей поговорить с Исидзимой.