— Ну хорошо, — сказала она и, преодолевая стыд, быстро добавила: — Но не распускай руки!

Он посмотрел на нее с удивлением.

— Этот, твой муж, должно быть, был крупным сукиным сыном.

— Да нет, не особенно. Покажи мне любую женщину, которая была замужем больше двух лет, и это обязательно будет женщина с высокой степенью терпимости к боли.

— Значит, твоя степень оказалась недостаточно высокой, а то бы ты до сих пор была замужем.

— Тут ты ошибаешься, — проговорила она, глядя в сторону. — Мои возможности терпеть боль неограниченны.

Саманта с такой силой захлопнула за собой входную дверь, что было слышно, как задрожало зеркало. «Что он о себе возомнил? По какому такому праву он выдвигает ультиматумы?» Едва этот вопрос мелькнул у нее в голове, как тут же появился ответ. «Но это несправедливо! Отец дал ему право решать, поступаю ли я согласно требованиям завещания, но не уполномочил его контролировать каждую минуту моей жизни», — продолжала негодовать Саманта.

Она открыла дверцы стенного шкафа. «Значит, Статуя Свободы», — брезгливо поморщилась она. Саманта терпеть не могла все, что даже отдаленно могло соответствовать понятию «достопримечательность для туристов». Она не выносила места, куда огромные автобусы без перерыва привозили толпы людей, подчиняющихся расписаниям, составленным для них кем-то другим.

Саманта улыбнулась, рассматривая свой гардероб. Может быть, Майку удастся заставить ее делать то, что ему взбредет в голову, но он не может заставить ее получать от этого удовольствие. Возможно, если она ко всему будет относиться с отвращением, он оставит ее в покое. Порывшись в двух коробках, она наконец нашла то, что искала.

Майк написал Бэррету, вызвал почтальона для отправки срочного заказного письма и лишь после его ухода удовлетворенно вздохнул. Теперь все зависело от решения Бэррета, но Майк надеялся, что тот позволит им с Самантой нанести ему этот визит. Старику почти наверняка очень захочется повидаться со своей внучкой. Но, впрочем, кто может предположить, что на уме у старца, которому уже за девяносто.

Мысли Майка опять вернулись к Саманте. Несмотря на всю ее колючесть и недоброжелательность, он с нетерпением предвкушал, как проведет с ней целый день вместе. И дело даже не в том, что она была самая сексапильная девушка, которую он когда-либо видел, и не в том, что он хотел ее, — в ней было нечто, что интриговало его. Иногда он ловил ее мимолетный взгляд, взгляд, как ему казалось, истинной, настоящей Саманты. И ведь он видел настоящую Саманту — в первый день их знакомства и вчера, когда она выпила бокал вина и шутила… Эти редкие мгновенья позволили ему еще больше убедиться в том, что существует другая Саманта под маской той, которую она хотела представить миру. А возможно, мелькнуло у него в голове, что такую маску она демонстрировала лишь ему.

Затем он стал размышлять над тем, куда повести молодую женщину, которая изображает даму в шляпе и перчатках, собирающуюся в церковь на воскресный молебен. Конечно, он не мог отвести ее в свои излюбленные нью-йоркские места — например, в какой-нибудь уютный бар. Не оценила бы она и приглашение к Дафнии и ее подружкам. Во всяком случае, так ему казалось.

Он поднял трубку и позвонил сестре Джейн, она должна знать, чем можно развлечь такую девушку, как Саманта. Набрав номер своих родителей, живущих в штате Колорадо, он услышал голос матери.

— Ма, Джейн дома?

— Нет, дорогой, ее нет. — Патрисия Таггерт изучила все нюансы голосов своих детей и сразу чувствовала, когда им нужна помощь. — Может, я могу чем-нибудь помочь?

Майк чувствовал себя немного странно, задавая такие личные вопросы собственной матери, и молил Бога, чтобы она в свою очередь не стала его ни о чем расспрашивать; однако ему нужен был женский совет.

— Я встретил одну женщину, только не думай, что речь идет о подвенечном платье…

— Я ничего не говорила по поводу женитьбы, Майк, это ты сам начал, — сказала Пэт нежным голосом. Майк откашлялся.

— Ну, в общем, я повстречал одну женщину. Понимаешь, это дочка моего друга, и…

— Это та самая молодая женщина, которая живет у тебя в доме?

У Майка искривилось лицо. Его мама находилась в двух тысячах миль от Нью-Йорка, в городе Чандлер в штате Колорадо, однако была в курсе всех его дел.

— Я даже знать не хочу, откуда ты знаешь, кто снимает у меня квартиру, — проговорил он, и Пэт засмеялась.

— Ты забыл, что Тэмми убирается и у твоего кузена Рейни?

Майк закатил глаза. Это трепло — кузен по линии Монтгомери. Ему нужно было догадаться сразу.

— Мам, ты мне ответишь на мой вопрос? Или тебя больше интересуют пикантные подробности моей жизни, сообщенные теми, кто сам узнает обо мне из вторых рук?

— Я бы с удовольствием услышала все это лично от тебя.

— Она никогда раньше не была в Нью-Йорке, и этот город наводит на нее страх. Куда можно ее отвести, чтобы он произвел на нее благоприятное впечатление?

Мысли завертелись в голове у Пэт со страшной скоростью. Если молодая женщина ненавидит Нью-Йорк, то почему она там живет? Чтобы быть рядом с ее сыном? А если она и сын любят друг друга, тогда что она из себя представляет, как выглядит?

— Мам, может быть, отвести ее на смотровую площадку Эмпайр Стейтс… или Рокфеллеровского центра? А как насчет Статуи Свободы? А может, лучше свозить на остров Эллис?

Пэт глубоко вздохнула. Она знала, что Майк ненавидит всякого рода туристические маршруты. Он чувствовал себя гораздо уютнее в прокуренном баре, чем в группе ротозеев, осматривающих достопримечательности. И если ради этой девушки он готов даже на рандеву со Статуей Свободы, значит, у него серьезные намерения.

— Она обычная девочка?

— Нет! — рявкнул Майк. — У нее три руки, она исповедует пару диких религий и ведет беседы со своим черным котом. Что ты имеешь в виду под «обычной» девочкой?

— Ты отлично знаешь, что я имею в виду! — отрезала Пэт. — Она вроде той твоей знакомой из стриптиза, которая тебя навещает, или похожа на девушек, что качают мышцы в твоем гимнастическом зале? Зная тебя, Майк, я не удивлюсь, если она окажется и проституткой, которой перестало везти.

Майк улыбнулся:

— А что бы ты сказала, если бы она действительно оказалась одной «из тех» и я бы собирался на ней жениться?

Пэт не раздумывала ни секунды:

— Я бы поинтересовалась, какой свадебный подарок ты хочешь получить.

Майк засмеялся.

— Ну, хорошо, хорошо. Она обычная. Очень обычная, если ты под этим подразумеваешь чопорность и праведность. Сэм могла бы выйти замуж за священника.

Пэт накрыла на секунду ладонью трубку телефона, взглянула на небо и прошептала: «Благодарю тебя, Боже!», затем громко заговорила в трубку:

— Повези ее по магазинам. Покажи ей самые дорогие, на Пятой авеню. Отведи ее в фирменный «Сакс». Твоя кузина Вики одевается в «Саксе».

— Да ну? — вяло поинтересовался Майк. У него было слишком много родни, чтоб помнить хотя бы половину. — Это чья же будет?

— Ты отлично знаешь, что она младшая у Дже-Ти и Арии. Если твоя девушка не полюбит Нью-Йорк после посещения «Сакса», отведи ее прогуляться и поглазеть на витрины магазинов по Мэдисон-авеню, начиная с Шестьдесят первой улицы и до Восьмидесятых улиц.

Майк снова рассмеялся:

— Особое внимание следует уделять витринам ювелирных магазинов. Можно купить ей парочку бриллиантов. Таких, какие обычно в обручальных кольцах! Послушай, мам, сколько женщин ты уже сосватала мне в своем воображении за мою короткую жизнь?

— По крайней мере шесть, — рассмеялась она в ответ. Голос Майка внезапно стал серьезным.

— Мам, у вас с отцом ведь счастливый брак, правда?

Сердце у Пэт замерло от той интонации, с которой он задал этот вопрос. Она почувствовала: что-то беспокоит ее ребенка.

— Конечно, родной, мы с отцом счастливы вместе.

— Саманта — так зовут эту девушку — утверждает, что у каждой женщины, которая прожила замужем больше двух лет, вырабатывается невосприимчивость к боли. Ты считаешь, что это так?