— Три года спустя после рождения умственно и физически здорового ребенка, если быть точным, — сказал фон Тун. Он выглядел очень несчастным, и это никак нельзя было поставить ему в вину.

— Но вы же это не всерьез сейчас, — сказала Юдифь.

— Боюсь, что это совершенно серьезно, — сказал фон Тун. — Как я уже говорил, Клаус Зэнгер позаботился о том, чтобы никакие обстоятельства не могли воспрепятствовать продолжению рода Зэнгеров.

— По-видимому, он также хотел, чтобы новая семья Зэнгеров состояла только из слабоумных, похотливых выродков, — сказала Мария. — Ни один нормальный человек не согласится на такое чудовищное предложение.

— Почему, а я готов, — сказал Эд.

— Ну вот, видите, — сухо прокомментировала Мария.

— Господа, прошу вас! — Фон Тун примирительно поднял руки и тут же запнулся, замолчал, погрузился в себя, как будто осознал, что на него может вот-вот обрушиться наша общая враждебность. Через пару секунд очень тихо и скорее обращаясь к своей потертой папке, нежели к нам, он продолжал: — Я опасался, что вы будете реагировать именно так или примерно так. Однако, пожалуйста, поймите, что это предложение исходит не от меня и даже не от канцелярии Флеминга.

— А от Клауса Зэнгера, это мы уже поняли, — сказал Стефан. Он был единственный из нас, кто пытался загладить неловкость. Казалось, было видно, как в его мозгу пришли в движение маленькие рычажки и шестеренки, которые вращались все быстрее и быстрее. — Но и вы должны понять наше… замешательство. Мы сейчас обсуждаем все-таки очень серьезное дело.

— Прежде всего, речь идет об очень-очень больших деньгах, — сказал Эд. Он вызывающе указал растопыренными пальцами правой руки на фон Туна. — Это все или у вас есть еще нечто поразительное в загашнике?

— В общем и целом это единственные условия, которые заключены в завещании, — грустно произнес фон Тун.

— Этого вполне достаточно, — сказал Стефан. Он казался разочарованным, но в то же время немного рассерженным. — Ну что за слабоумие! Вот что я думаю: а что, если эта так называемая женитьба действительно состоится, а эти счастливчики останутся бездетными?

— Я считаю это невероятным, — ответил фон Тун. — Но я прошу вас всех не спешить с решением. Мне понятно, что вы должны чувствовать в этот момент. Поверьте мне, я бы и сам был далек от спокойствия, особенно если принять во внимания обстоятельства, которые собрали нас здесь. Вы позволите мне внести предложение?

— Ну, это уж слишком, — сердито сказал Эд. — Так можно просто раздать бейсбольные биты и сыграть, кто выиграет, тот и получит все.

— Ну я бы, например, с большим удовольствием поиграла в произнесение слов по буквам. Не волнуйся, мы дадим тебе хороший шанс. Слова больше трех букв не будем загадывать, — улыбнулась Юдифь.

На сей раз в глазах Эда блеснуло нечто, гораздо хуже гнева. Он ответил не сразу, напрягся так, как будто он вот-вот подпрыгнет и вцепится в Юдифь, а я в какой-то момент поймал себя на мысли, что мне делать, если все же Эд действительно на это решится. Я был почти уверен, что не уступлю в силе этому доморощенному Рэмбо, но у меня не было особого желания выяснять это. По крайней мере, сейчас.

Похоже, у Эда тоже не было желания выяснять, кто из нас сильнее, так как он лишь угрожающе нахохлился и снова опустился на свой стул. Но отсрочка это или отмена?

— Если я могу сделать предложение, — сказал фон Тун, — уже очень поздно, и мы довольно бурно провели время.

— В самом деле? — спросил Эд.

— Мне кажется, нам следует всем немного успокоиться. — Фон Тун демонстративно посмотрел на часы. Излишне упоминать, что это были старомодные карманные часы на цепочке, которые он вынул из жилетного кармана. Он откинул крышку, бросил взгляд на циферблат, а затем задумчиво, внимательно и даже с некоторым упреком осмотрелся по сторонам. Он вел себя как учитель, который смотрит на заядлых школьных хулиганов и раздумывает о том, как бы сообщить им неприятное известие, что вместо запланированного классного выезда в Диснейлэнд им предстоит паломническая поездка по святым местам. Он шумно вздохнул, прежде чем продолжил: — Карл подготовил наверху комнаты для всех вас. Может быть, там нет того комфорта, к которому вы привыкли, однако они вполне чистые, сухие и даже до некоторой степени теплые. И я думаю, на одну ночь это сойдет. Почему бы нам всем завтра рано утром не встретиться здесь, уже отдохнувшими и на свежую голову?

— Здесь? — выдохнул Эд.

— А что вы имеете против этого? — не то чтобы я находил эту обстановку особенно приятной или сколько-нибудь романтичной, однако мне предложение фон Туна показалось в высшей степени благоразумным. — Ты что, боишься привидений?

— А в гостинице нет мест? — спросил Эд, не отвечая на мою шутку. Боже мой, эта бестактная и совершенно излишняя провокация вовсе меня не тронула.

— Есть, — сказала Мария. — Однако, поверьте мне, вы не захотите ночевать там.

— А мне нравится эта идея, — сказала Элен. — Я действительно очень устала, и, думаю, мы должны все поспать после того, что нам довелось услышать, прежде чем мы на что-нибудь решимся, иначе мы можем допустить ошибку.

— Если ты выйдешь за меня, дорогая, ты не ошибешься, — ухмыльнулся Эд.

— Нет, — любезно ответила Элен, — однако я совершенно убеждена, что ты быстро раскаешься, — она встала. — Надеюсь, хотя бы души в этих руинах функционируют?

— К сожалению, душа нет в каждой комнате, — покачал головой фон Тун. — Интернат был перестроен в пятидесятых годах. Поэтому тут есть общие санузлы на каждом этаже. Но они функционируют, насколько я знаю. Карл вам все покажет. Он здесь время от времени следит за порядком.

— Перевожу на понятный язык: общий клозет на этаже, — сказал Эд. Он сдвинул свою дурацкую ковбойскую шляпу на затылок. — Веселенькое дело!

— Спокойно, дорогой, — Элен сложила губки бантиком. — Если ты станешь избранным, ты сможешь себе позволить отдельный туалет с позолоченным унитазом. — Она резко повернулась к фон Туну: — Наш багаж отнесут наверх?

— Это уже сделано, — ответил фон Тун. Его голос явно повеселел. — Карл покажет вам ваши комнаты. Я предлагаю нам снова встретиться здесь завтра утром в десять часов.

— Вот это супер, — сказала Элен. — Я давно мечтала провести ночь в настоящих руинах.

— Ну да, — ухмыльнулся Эд. — А еще интереснее, если у тебя есть тридцать процентов шансов, что скоро эти руины будут принадлежать тебе?

Элен предусмотрительно воздержалась от ответа и встала. Все, за исключением Марии, которая выглядела еще несчастнее, чем все время до этого, поднялись. Поднялся и фон Тун. Мне показалось, он ждет, что еще кто-нибудь что-нибудь скажет, но затем он просто пожал плечами и, безвольно опустив руки, направился к двери. Никто особенно не удивился, когда, едва он открыл ее перед нами, возник Карл — Цербер. Он слегка вздрогнул при нашем появлении. Похоже, он подслушивал. Во всяком случае, я бы на его месте именно так и поступил.

Дорога наверх была какой-то… странной. Скорее всего, для описания этой дороги подходило слово «жуткий», но что-то внутри меня сопротивлялось такому варианту. Снаружи в зале все еще не горел свет, но Карл сменил свой карманный фонарик на переносной прожектор, который бросал яркий пучок света в густую темноту холла. Создавалось такое жуткое впечатление, что, пожалуй, в темноте было бы даже спокойнее. Яркий луч прожектора безжалостно выхватывал из темноты все признаки разложения, которые потихоньку овладевали когда-то, вероятно, весьма впечатляющим зданием, и создавал еще больший контраст с царящей кругом темнотой. Мы продвигались в пятне яркого света, который перемещался перед нами с той же быстротой, с которой шли мы сами, но чернота, в которую он упирался, была абсолютной, идеальной для появления всяких монстров и ужасов, которые обычно надежно спрятаны в самых глубинах нашего подсознания. Когда я вплотную к Карлу поднимался по ведущей наверх лестнице, мое сердце стучало так яростно, что мне казалось, будто все остальные слышат его стук.