Недавно отстроенный художественный магазин на новом проспекте сиял стеклами витрин и яркими красками выставленных там изделий: цветастых шалей, подносов, керамики... В вестибюле и торговых залах — уютные кресла, вьющиеся растения в кашпо, красивая чеканка — все солидно и современно.

Помощник Бурмина Сухарев осмотрел витрины, обошел прилавки и уселся в кресло. Среди немногих посетителей была небольшая группа иностранцев. Они подошли к картинам и рассматривали их, переговариваясь между собой. Из комнаты администратора вышел крупный, элегантно одетый мужчина. «Дутько», — сразу же определил Сухарев.

Дутько подошел к иностранцам, что-то сказал им, отчего они заулыбались, а затем принес несколько этюдов, показал им и пригласил всю группу к себе в кабинет.

Сухарев посмотрел на часы, а потом в окно — будто ждал кого-то: он заметил, что симпатичная молодая продавщица посматривала на него. Умело наложенный грим подчеркивал и без того яркие глаза. Она беседовала с модно одетым мужчиной средних лет.

Проводив иностранцев, Дутько, нахмурясь, сказал что-то продавщице, ухмыльнулся прямо в лицо ее собеседнику, и тот мгновенно ретировался. А Дутько уставился на продавщицу.

— Ого, новые ценности... — донеслось до Сухарева.

Продавщица опустила глаза на цепочку с крестиком, видневшимся в смелом вырезе ее платья.

— А что? Разве плохо?.. Золото...

— Вижу... ничего себе, додумалась... Да ты где находишься? Соображаешь? Чтоб я больше не видел. И насчет декольте... Ишь размахнула...

Она сняла цепочку и протянула ему:

— Чего это вы? Многие носят... Художественная ценность. А насчет декольте — это вы зря. Вы что, не видите, как сейчас женщины одеваются?

— Как же, не слепой. Но здесь магазин, понятно? Я здесь директор и за вас отвечаю. После работы как хочешь, а здесь чтоб была в порядке. Понятно? И вообще, не выставляйся...

Подошли посетители, и лицо Дутько мгновенно преобразилось. Поручив продавщице заняться ими, Дутько степенно прошел через зал в служебное помещение. И тут же за ним проследовал человек с туго набитым портфелем.

А после того как он вернулся обратно, Сухарев прошел в коридор, окинул его внимательным взглядом, постучал в дверь с надписью «Директор» и вошел в комнату.

— Чем могу быть полезен? — вопросительно глядя на Сухарева, спросил Дутько.

— Видите, какое дело, — замялся Сухарев, — родственник письмо прислал из Хабаровска. Почитайте, пожалуйста. Он там художественным салоном заведует. Просит кое в чем помочь.

Дутько взял письмо, прочитал.

— Он бы сам лучше приехал.

— Сейчас не может. Но он знает, что я не хуже его все сделаю. Видите ли, я кое в чем разбираюсь.

— А вы сами кто будете?

— Как вам сказать. Работаю во Внешторге. Очень увлекаюсь живописью, занимаюсь в художественной студии...

— Ну что ж, это неплохо.

— Мне у вас понравилось. Посоветуйте, пожалуйста, как лучше торговлю организовать.

— Говорите, Хабаровск? Но там же можно наладить связь и с Чукоткой и с Якутией. Конечно, опыт у меня есть, могу кое-что подсказать, помочь коллеге.

— Скажите, пожалуйста, как вы закупаете товар?

— Это дело сложное. Сначала художественный совет на месте оценивает предметы и отбирает. Я сам иногда езжу, закупаю.

— И старинной живописью торгуете?

— Что вы, молодой человек. На это есть комиссионные магазины, а у нас и новой хватает.

В эту минуту в дверь постучали и вошел мужчина с большой картонной коробкой в руках.

— Пришел все-таки, — сказал Дутько. — Я же говорил, что придешь... Молодой человек, — обратился он к Сухареву, — уж извините, я сейчас занят. Милости прошу в другой раз, лучше с утра. Обязательно приходите. Впрочем, вот что. Я вас пока со старшей продавщицей познакомлю. Она вам расскажет об организации закупок. И как знать, может быть, мы возьмем шефство над вашим родственником. А сейчас — извините.

Дутько вышел вместе с Сухаревым и подвел его к молодой продавщице.

— Эмма, займитесь с этим товарищем. Он все объяснит. Помогите ему. — Дутько пожал руку Сухареву и ушел к себе.

Сухарев объяснил девушке цель своего прихода и показал ей письмо «брата».

Эмма быстро прочитала письмо, кокетливо облокотилась на прилавок:

— Я могу поделиться опытом, но здесь нас будут прерывать. Можно бы поговорить после работы...

— Но мне неудобно злоупотреблять...

— Оставьте. Лучше посмотрите, каким товаром мы торгуем, запишите, что вам понравилось.

— Уже посмотрел. Так когда вы можете уделить мне время?

— Конечно, вечером. Приезжайте к восьми.

Ясин был в Москве, когда ему переслали письмо из Киева. Судя по надписям и наклейкам, оно долго странствовало, прежде чем попало к адресату. Письмо оказалось какое-то странное:

Эту фамилию Ясин помнил, представлял и внешность этого человека. Вероятно, дело, о котором пишет Истомин, может иметь отношение лишь к событиям, связанным с его работой на Колыме, — именно там видел его Ясин и запомнил потому, что тот был застенчив и не употреблял в своей речи блатного жаргона.

Еще раз пробежав письмо, Ясин решил — надо ехать.

В Ленинграде прямо с вокзала Ясин направился по указанному в письме адресу. Отыскал старинный дом, нужную квартиру с медной дощечкой на двери: «И. С. Туровский».

На звонок дверь открыла маленькая пожилая женщина в халатике. На вопрос Ясина подтвердила: да, она Полина Акимовна Туровская. Он тоже представился и пояснил причину своего визита.

Хозяйка пригласила его в комнату, предложила кресло и села напротив него.

— Полина Акимовна, вот письмо, о котором я говорил. Возьмите, пожалуйста.

— Прошу вас, прочтите мне его.

Ясин прочитал, и она едва слышно сказала:

— Тетрадей тех у меня теперь нет. Не выполнила я его волю.

Она заплакала и, извинившись, вышла из комнаты. Ясин растерялся: «Какие еще тетради? Почему теперь их нет?»

Ясин не знал, что делать. Встать и идти за хозяйкой было неудобно, но, может быть, ей нужна помощь?

Он все же поднялся и направился к двери, но Туровская уже входила в комнату:

— Простите меня, ради бога. Вот плачу и ничего не могу с собой поделать...

— Я, пожалуй, лучше приду к вам попозже?

— Нет, нет, что вы? Не уходите.

Полина Акимовна присела на стул.

— Не подумайте, что хочу вас разжалобить. Я очень долго вас ждала. С того часа, как Витюша... Виктор Павлович... скончался. Целый месяц из дома старалась не уходить, все ждала, что вы приедете за тетрадями.

— Я только позавчера получил письмо. — Он протянул конверт. — Меня это письмо удивило. Ведь я вашего родственника почти совсем не знаю. И внешность его вспоминаю с трудом. Нет ли здесь какой-нибудь ошибки?

— Да нет. Он мне так и сказал незадолго до кончины: «Приедет человек с письмом, Дмитрий Васильевич Ясин, отдайте ему тетрадки».

Ясин вынул паспорт.

— Чтобы у вас не было сомнений.

Она надела очки, посмотрела, вернула со вздохом:

— Теперь уже это неважно.

— А что было в тетрадях?

— Разве он в письме не написал вам?

— Нет. Я подумал, что вам это известно.

— Даже понятия не имею. Я ведь только хранила их.

— Но что же случилось?

— Да украли их! Пришли от вашего имени с запиской, а я, глупая, поверила и отдала.