20.30

Наверное, у него концерт с группой «Стифф Диланс».

21.02

Возможно, Макрель Линдси сказала правду, что я жалкая, к сожалению, для меня.

21.03

Возможно, он держится и разговаривает с Макрель Линдси, именно потому, что она выглядит как осьминог. Я надеюсь на это.

21.08

Возможно, он хочет пригласить её на свидание? О, нет.

Всё ещё опоясанные чресла, опоясанные чресла.

21.10

Я должна проконсультироваться с моим инструктажем по мальчикам «Как влюблять в себя всех подряд».

21.20

О боже-боже-боже мой, я сделала неправильную вещь!!! Здесь сказано, что вы не должны позволять мальчикам знать, что вы хотите что-то, потому что тогда они будут чувствовать себя под давлением. О, нееет.

21.30

Это правда, не так ли? Правило ледника с мальчиками во все времена. Я помню, когда Дэйв Смехатура сказал мне, что я нечаянно проявляю себя ледниково по отношению к Масимо, когда я сбежала, только тогда он попросил мой номер телефона.

Ох, я хотела бы позвонить любмейстеру [ любмейстер – консультант по любовным вопросам. Есть же хормейстеры, гроссмейстеры, капельмейстеры. Любмейстеры тоже занимаются очень важным делом, подросткам они просто необходимы ] сейчас.

Я скучаю по нему.

Только в дружеском смысле.

Он не сказал ничего хорошего для меня в последнее время.

Он лишь сказал:

— Плохой секс-котенок.

21.32

Он сказал, что, несмотря на то, что я безумная, я милая и забавная особа.

И это было мило.

Что обычно и сказал бы любой другой мальчик-друг.

21.33

Если мы просто приятели. Как тогда мы смогли добраться до пункта №6?

21.34

Но мои специальные и красные зажатые дни закончены. Я никогда не почувствую технику Дэйва Смехотуры погубливания кус* (см.: Джорджиальные словечки) снова. Что будет позором. Заткнись, заткнись, голос рога*.

21.35

Я не знаю, почему я утруждаю себя отказываться от рога в моей голове, когда на самом деле никто, во всяком случае, не просит меня быть его единственной девушкой.

Я могу смыть свой макияж.

21.40

Нет, ну почему я должна утруждать себя очищением и тонизированием? Какой смысл иметь тонизированную кожу, если нет никого, кто бы сказал:

— Чёрт возьми, твоя кожа в тонусе. Ты будешь моей?

На первом этаже

21.45

Я смотрю в коридоре в окно и вглядываюсь в тёмную улицу. Я могла бы уже уснуть. Навечно. Но почему-то смотрю на тёмное небо. Наверняка есть какой-то бородатый хмырь где-то там, который заботится обо мне? Может быть, я должна сходить в церковь. Мой последний визит был не то, чтобы, вызвал всесторонний успех в отношении действующего пенсионера Инферно, а точнее я забыла упомянуть, что было много шума из-за ничего. Пожилые люди могут быть очень неуравновешенны. Моя свеча подожгла платок пенсионерки. Она не должна была одевать акриловый материал, так как он явно легко воспламеняемый. Ещё до этого, у меня был приступ смеха. В своей проповеди зови-меня-Арнольд викарий сказал:

— Мы входим в мир одинокими и одинокими покидаем его (Зигмунд Фрейд).

Я не знаю, почему он мешает ходить в церковь, занимаясь угнетением людей.

21.46

На этот раз он прав, хотя. Я по себе. Я одинока.

21.48

Сейчас я действительно нахожусь в депрессии. Я просто смотрю на угнетающую пустоту жизни. Длинною, подобной тёмной улицы жизни, достигающей расстояния иллюзии-города.

Я чуть было не получила нервоспас*, потому что Ангус и Горди внезапно появились на подоконнике. Они выдают жалкое подобие мяуканья, глядя прямо мне в глаза через окно. Точнее это был Ангус. Они открыли рты и издавали плач.

* Нервоспас – нервный спазм. Почти то же самое, что нервный срыв (нерв-срыв) или депресcняк (ДП), только более зрелищно.

Это был знак. Они почувствовали мою боль и обращаются к моему окну агоники*, чтобы дать мне утешение. Они причитали вместе с моим внутренним плачем.

*Джорджиальные словечки. Агоники – в нашей жизни нет места для длинных слов, поэтому агоники – это сокращенное от слова «боль». Занудный читатель может возразить мне, сказав, что вообще-то слово «агоники» длиннее слова «боль». Таковым отвечаю: вам что, заняться нечем, кроме как подсчитывать буквы?

Только самое смешное было то, что я ничего не слышала. Я открываю окно. И они стали жалобно мяукать и смотреть мне прямо в глаза. И я поняла, почему я их не слышала. Они даже не мяукали. Они просто только и сделали, что притворились, изображая беззвучный плач.

Ну, они могут остаться на улице. Почему я должна быть добра к ним? Никто не добр ко мне. В любом случае, они просто используют меня для Kitty Kat закуски и пристают, а потом просто уходят играть без задней мысли.

Я надеюсь, что это метель.

Спустя четыре минуты

Это будет довольно необычно в середине лета, но это вписывается под моё настроение.

И послужит уроком пушистым уродцам-близнецам.

В моей комнате в 22.00

О, прекрасно, Психи вернулись. Я слышу, как они поют: «Мы все прочь в Дублин в зелени, в зелени[ Песня TheDubliners – «OffToDublinInTheGreen» ]» с дурацким ирландским акцентом. Я должна притвориться, что сплю. Я прыгнула в постель полностью одетой и выключила свет.

Я свернулась калачиком в постели, и мои ноги коснулись чего-то пушистого. И оно начало мурлыкать. Кити-кэты!!! Как они пробрались в мою постель? Маленькая верхняя форточка окна в моей спальне открыта, но как они достали до неё? У них, вероятно, имеется кошачье снаряжение для скалолазания, припрятанных среди папиных удочек в сарае. Слишком поздно, для того чтобы их вытащить, потому что я слышу ужасный шум, который поднимается по лестнице. Пожалуйста, пожалуйста, пусть это будет не Вати, который придёт ко мне петь ирландские песни и танцевать печальный танец с его подвернутыми брюками.

Это была Мутти, потому что я слышала, как она позвала папу:

— Боб, сделай чашку чая. Я уложу Либс и загляну к Джорджии.

Затем я поняла, что это был за ужасный шум. Это была моя дорогая сестрёнка, которая храпела, как резанный поросёнок. Храп стал тише, когда мама зашла в спальню Либс, и я услышала, как она затворила за собой дверь. Возможно, она просто ушла. Но нет. Моя дверь открылась, и мама подошла к моей кровати. Я могу чувствовать, типа как экстрасенс, её присутствие даже с плотно закрытыми глазами. Она прошептала:

— Джи, ты не спишь?

Я сделала притворный храп. И почувствовала, как кити-кэты зашевелились. Что-то мокрое и шероховатое потрогало мои ноги. О боже, это были их языки. Они лизали меня своими ужасными кошачьими языками! Фу, фу. Это было та-ак мерзко. Я не могла выдержать этого. Но я должна терпеть, должна. Это было, похоже, когда мы узнали о Спарте на уроке латыни. Два мальчика из Спарты вышли украсть кур, и они увидели, что хозяин вернулся, и им пришлось положить цыплят вниз в передней части штанов (или в чем там спартанские люди ходили).

Фермер сказал:

— Эй, вы, два хлопца, не видели моих цыплят?

— Ваши цыплята? Нет, мы не видели, — ответили два мальчика.

И фермер сказал:

— Я думаю, что они у вас.

И все время цыплята клевали и царапали змеиную штуку в брюках мальчиков. В конце концов, фермер ушёл, и мальчики в поплелись домой, передали кур своим мамам и затем умерли от ран. И вся Спарта начала почитать их, потому что они не раскололись под давлением. Как я уже много-много раз говорила, латынь – дерьмо.